Театр кукол как судьба: Зинаида Береговая – о полувековой службе искусству
«Все уходят, а я остаюсь»
Деревянная лошадка-качалка одиноко стояла возле мусорных баков. Подобные детские игрушки были популярны в советские времена. Очень хотелось остановиться и забрать лошадку себе, но я почему-то этого не сделал. Совершенно иначе в такой ситуации наверняка поступила бы Зинаида Береговая. Этой осенью она отметила 50 лет служения Тюменскому театру кукол. // «Тюменская область сегодня»
Справка: Зинаида Николаевна Береговая, заслуженная артистка РФ. Окончила Саратовское театральное училище, курс заслуженного артиста РСФСР А.С. Чертова. Получив диплом в 1974 году, приехала в Тюмень. Вот уже более 50 лет служит в Тюменском театре кукол. За эти годы сыграла более сотни ролей. К своим персонажам и куклам Зинаида Николаевна относится трепетно и заботливо, как к живым.
Награды:
- 1996 год – первый лауреат премии «Золотой ключик» Тюменского театра кукол, в 2003 году повторила этот успех;
- 2000 год – знак «За достижения в культуре» Министерства культуры РФ;
- 2003 год – Почетная грамота Союза театральных деятелей Российской Федерации за многолетнее и верное служение театру;
- 2005 год – звание «Заслуженная артистка РФ»;
- 2020 год – лауреат премии «Признание» благотворительного фонда поддержки деятелей искусства «Артист».
«Красавцы и раскрасавицы спрятали себя за ширмой»
– Вы наблюдали эту картину где-то в городе, а я видела у себя во дворе, – с грустью в голосе согласилась Зинаида Николаевна. – Из мусорки вдруг торчат то руки куклы, то ноги, то личико. Я отношусь к этому очень плохо. Если вижу выброшенную куклу, обязательно поднимаю и забираю. Потом привожу ее в божеский вид и дарю какому-нибудь ребенку. Всегда так делаю…
– Есть глубокий символизм в преемственности: одной игрушкой могли играть несколько поколений семьи. Как вы считаете, можно провести параллель между куклами и книгами. Раньше их коллекционировали, а сейчас избавляются…
– Кукол, как и книги, нельзя выбрасывать. Мне кажется, это ужасно. По-моему, что-то нарушается в сердце ребенка: ну как любимую игрушку можно взять и выкинуть? Я этого не понимаю. Наверное, потому что не прививается любовь. У детей сейчас очень много игрушек. Они их не особо ценят и любят.
У меня в детстве была одна кукла Маша, которую сшила бабушка из чулка. Еще она мне подарила собачку Никодима. Я всю жизнь дорожу этими куклами.
Фото Екатерины Христозовой
– Мы вообще можем вернуться к прежним ценностям, когда наша страна считалась самой читающей в мире?
– На широком уровне, наверное, нет. Но кого-то еще можно вернуть к ним. Надо начинать с детей. Например, через любовь и добро в театре кукол. Его же организовали драматические актеры. Когда они приезжали на гастроли, первыми их встречали дети. Они помогали им раскладываться. Но когда актеры готовы были сыграть спектакль, этих детей выгоняли. Они стояли под дверью или у окон, пытаясь что-то подсмотреть, а их не пускали и говорили: «Нет-нет, это только для взрослых». Было много детских слёз.
Поэтому актеры и придумали небольшие кукольные спектакли за ширмой. Утром их показывали для детей, а вечером уже ставили Островского. И юные зрители выразили столько любви! Они так хлопали, смеялись и долго никого не отпускали со сцены. Дети оборвали все цветы из палисадников и подарили их артистам. Вскоре некоторые актеры вышли из состава драмы и организовали новую труппу театра кукол.
– Они были ведущими артистами драматического театра?
– Да, например, Нина Николаевна Орлова. Она была такой красоткой! Александр Глебов, у которого был шикарный голос и фактура. Зоя Алексеевна Миловидова. Раньше театр кукол был исключительно за ширмой. Артисты выходили только на поклон с куклами. И эти красавцы, и раскрасавицы из драматического театра спрятали себя за ширмой. Они это сделали только из любви к детям, чтобы подарить им сказку.
– Сейчас трудно такое представить с современными артистами…
– Молодежи, конечно, хочется славы. Я считаю, что скоро вообще исчезнет тростевая кукла (верховая кукла, управляемая с помощью длинных палочек-тростей, которые крепятся к туловищу и конечностям для движений. Она находится над ширмой, а кукловод скрыт – прим. ред.). Ширмы уже почти нет. А вот спектакли с планшетными куклами (ноги куклы закреплены на планшете, а кукловод управляет ими снизу через штыри – прим. ред.) еще сохранились.
Фото Екатерины Христозовой
– Подобная тенденция прослеживается по всей стране?
– Где-то еще культура театра кукол сохраняется. Я сама из Саратова. Вот в местном театре идут спектакли с участием тростевых кукол. У меня в дипломе написано – «актриса театра кукол», а сейчас там есть что-то и про кино. Молодежь обучают так, чтобы они были разносторонними. Это не их вина. Они сами хотят развиваться во всех направлениях.
– Вам интересно наблюдать за разными поколениями актеров театра кукол?
– Конечно. Мне интересно общаться с людьми, которые пришли после института, потому что театр кукол у них в приоритете. Они всё знают и понимают, с ними можно разговаривать на одном языке.
Картина Пабло Пикассо на афише театра
– У вас одна запись в трудовой книжке…
– За всё время, что я здесь работаю, название менялось трижды. Когда только приехала, это был Тюменский областной театр кукол. Тогда работал только один подобный театр, поэтому мы гастролировали по всей области и соседним регионам. Нефть только начали добывать, а мы уже туда ездили. Иногда проводили там по полтора месяца. Можно сказать, что мы тоже поднимали Север, как это делали нефтяники. Вскоре стали открываться другие театры: в Нижневартовске, Нефтеюганске. Поэтому мы перестали быть областным и на некоторое время оказались просто Театром кукол.
Затем к нам приехал работать интересный режиссер Михаил Хусид. Ему это не понравилось: «Ну что это вы так скучно называетесь? Будем теперь Театром человека, куклы и предмета». Так на нашей афише, как бы сейчас сказали – на аватарке, появилось изображение картины Пабло Пикассо «Девочка на шаре». Мы спрашиваем у Хусида: а это при чем здесь? Он удивился и объяснил: «Как вы не понимаете? Вот человек сидит, девочка – это кукла, а предметы – куб, шар».
Фото Екатерины Христозовой
Через несколько лет появляется другой режиссер и восклицает: «Господи, что это у вас за название? Так не должно быть. Мы сейчас углубимся в маски». В итоге стали Тюменским театром кукол и масок. Мы бы до сих пор так и назывались, если бы не вышел приказ, что кукольники могут выходить на пенсию по достижении 25-летнего стажа работы.
Первой опять была я, потому что долго тут работаю, и пришел срок. Подали документы на пенсию, но возникли сложности. В приказе было написано, что на это могут претендовать только актеры театра кукол, а у нас еще были в названии какие-то маски. Поэтому пришлось их убрать, а в трудовых книжках нас стали записывать как актеров-кукловодов. Такая вот профессия, хотя нигде это раньше не звучало.
Читайте также: Новогодний сезон спектаклей стартовал в Тюменском театре кукол
– Театр человека, куклы и предмета – звучит и вправду очень оригинально…
– Михаил Александрович – очень интересный человек. Он вообще не был ни на кого похож. Хусид умел работать только после восьми часов вечера. Мы приходили, как всегда, утром, слонялись туда-сюда, но приступали к репетициям вечером и могли это делать всю ночь. Бывало, что люди идут на работу, а мы только возвращаемся с нее. Еще у него была такая кофеварка на песке. Она непрерывно дымилась.
Хусид постоянно фонтанировал идеями: ты – туда, ты – сюда. Первое время мне это всё было непонятно. Нас же учили по Станиславскому. Я часто спрашивала: «Михал Саныч, вы мне скажите, почему я должна отсюда перейти туда?» Он подойдет ко мне: «Послушай, Зин, ты мне доверяешь?» Я отвечала утвердительно. Хусид продолжал: «Вот поэтому сделай так, как я прошу. Ты всё поймешь. Мне долго тебе объяснять. Мы потеряем много времени». И потом до этого и вправду доходишь и как-то оправдываешь поведение режиссера.
Фото Екатерины Христозовой
– При нем были какие-то интересные постановки?
– «Пер Гюнт», конечно. Правда, его многие зрители недопонимали. Они же раньше тоже были другие, у нас, в основном, университетские. После спектакля они нас поджидали, чтобы получить объяснения.
– Сейчас кто-то ждет после спектаклей?
– Зрители обычно долго хлопают, могут выкрикивать: «ура!», «браво», «бис» или «вау». Но вопросов уже никто не задает. – А это общение зрителей с актерами необходимо? – Мне кажется, да. Хотя зрителям, может, этого и не нужно. Не знаю…
«О, наша Зара приехала»
– Зинаида Николаевна, поделитесь советом, как не перегореть и сохранить любовь к одному месту работы? За эти 50 лет в театре кукол сменилось немало главных режиссеров. Со многими из них, наверное, было не так уже легко найти общий язык, но при этом вы продолжали здесь работать…
– Как-то я со всеми находила контакт. Ну просто так получалось. Я много раз делала попытки отсюда уйти. Когда были на гастролях в Казани со спектаклем «Конёк-Горбунок», меня там приглашали остаться. Предлагали квартиру и хорошие условия. Это случилось, когда я проработала в Тюмени пять лет. Возвращаюсь из Казани, а мне говорят: «О, поздравляем, ты получила квартиру». Как после этого уехать?
У меня есть особенность – я привязываюсь к месту. Бывали мы на гастролях в крупных селах, например, в Нижней Тавде. Жили там, а выезжали в какие-то мелкие деревни. И к тому месту я тоже привязывалась, я его уже любила. Когда уезжали, у меня сердце рвалось. Оно как родное мне. Вот такое странное свойство характера.
Фото Екатерины Христозовой
– Как удается ко всем находить подход и договариваться, даже если человек вам не по душе?
– Мне это не нравится, но что делать? Такая закалка. Я выросла с бабушкой. Моя семья (мама, папа и сестры) в это время поднимала целину. Они меня забрали только, когда в школу надо было идти. Я их не видела почти семь лет. Только мама приезжала, больше никто. Я-то к ним тянулась, но была для них странной. Они меня не принимали и не могли принять.
Когда семья уехала, бабушка меня покрестила, и мне дали другое имя. Когда переехала к ним, девчонки при встрече бегут и кричат: «О, наша Зара приехала». А меня-то уже Зиной зовут. Но я понимала, что должна как-то находить с ними общий язык…
– Удалось найти?
– Нет (смеется). Из них сейчас только одна сестра жива, и то она в Германии. Мы с ней разговариваем два раза в год. Обязательно на католическое Рождество. Она поменяла имя и фамилию. Была Райкой, а сейчас – Эльза. Когда звоню ей, она отвечает: «Эльза Берг слушает». Я говорю: «Райка, это я».
– Получается, ваш секрет именно в терпении?
– Да. Мне очень хотелось иметь большую семью, потому что мы жили вдвоем с бабушкой. И вроде бы она была, но я оказалась как бы вне ее. Мама чувствовала свою вину, но делала еще хуже – пыталась меня защитить перед сестрами. Например, все шли за водой, а я оставалась дома, так как маленькая. Хотя вполне могла бидончик принести с колонки. В итоге все злились на меня…
«Локтями не научилась действовать»
– Как вы это всё терпели?
– Предела у меня не было. Это, видимо, бабушка воспитала меня такой незлобивой. Она не внушала мне, что сестры плохие, но всегда вставала на мою защиту. Когда я была в училище в Саратове, даже туда бабушка приезжала. Там у меня всё нормально было: училась.
Очень меня любил мой преподаватель Александр Семёнович Чертов, у нас были хорошие отношения. Но после второго курса он вызвал меня на разговор: «Я очень сомневаюсь, что ты сможешь работать в театре кукол. Вот смотри: Галя Жуковская сделала 30 этюдов за четверть, этот – столько, а ты всего 5. Я уверен, что ты всегда была готова. Но когда спрашиваешь, кто хочет ответить, тянут руки все, кроме тебя. Не будет такого, чтобы все сидели и ждали, когда Зина пойдет. Нужно локтями вперед и показывать». Он сделал вывод, что я не приспособлена к жизни в театре. Поэтому предложил расстаться, чтобы никто не занимал чужое место. Я написала слезное письмо бабушке. Она приехала, поговорила с моим учителем, и справедливость восторжествовала. Только девять человек из 22 поступивших прошли обучение до конца.
Фото Екатерины Христозовой
На выпуске Александр Семёнович сказал: «Я во всех своих учениках уверен. Знаю, что они все найдут свое место в театре. Не уверен только в одном человеке. Зина Береговая, наверное, там не сможет работать, потому что у нее нет характера. Она чуть что – плачет, не может за себя постоять. Такой характер в театре не приветствуется. Она очень быстро сломается, и мне будет очень тяжело. Зина, понимаешь?»
Прошло сколько-то лет. Никто из моего потока уже не работал. В театре кукол трудилась только я – та, про которую было сказано, что она не сможет к этому приспособиться…
Читайте также: Лучший молодой библиотекарь из Тюмени: «Моя профессия – самая крутая»
– Вы с ним потом виделись?
– В середине 80-х годов из училища сделали театральный факультет при Саратовской государственной консерватории имени Л.В. Собинова. Он позвал меня туда учиться. Мы снова встретились, но я не доучилась – через три года Аньку родила. Мне не с кем было ее оставить. – Вы ему тогда сказали, что зря он сомневался в вашем характере? – Он сказал: «Деточка, я ошибался. Я так рад, что ошибся в тебе. В этом характере твоя сила». Сила у каждого, видимо, по-своему выражается…
– Так получается, что многие люди в вас сомневались. Это как-то внутренне подстегивало, чтобы доказать им, что они неправы?
– Можно и так, наверное, сказать. Встречались люди, на чье отношение мне было как-то сиренево. А были и те, кто нравился. И всё равно они меня не воспринимали так, как я хотела. Конечно, было обидно – тогда начинала делать какие-то шаги, чтобы пойти к этим людям навстречу…
– Локти, как вам советовали, приходилось использовать?
– Нет, ими я всё равно не научилась действовать. Вы меня хоть убейте, но локтями этого не буду делать.
«Если ты в профессии, то в ней навсегда»
– Что для вас сейчас счастье?
– Не скрою, у меня был очень сложный период. Тяжело его преодолела. Мой организм отказывался жить. Возникали панические атаки: я не могла ни есть, ни спать. Театр – это же мой дом. Понимала, что все уходят, а я остаюсь. И уйти не могу, и остаться не могу. Мне надо было как-то приспособиться к этой жизни, что-то найти для себя и как-то дальше существовать.
Сейчас эту черную, совсем черную, черту как-то переступила, и она у меня начинает светлеть. Я провожу экскурсии, рассказываю зрителям об истории театра кукол. И уже в этом нахожу счастье. У меня осталось три спектакля. Но я их играю и от этого очень счастлива. Раньше, когда у меня было по 300 спектаклей в год, таких эмоций не испытывала.
Фото Екатерины Христозовой
– Вас на другие сферы жизни хватало?
– Я всю свою жизнь считаю себя виноватой перед дочерью. Больше уделяла времени театру, нежели ей. Надо было либо оставить театр, когда дочь появилась, либо не заводить детей вообще. Мне кажется, она страдала. Потому что я часто уезжала на гастроли и вынуждена была ее оставлять. Бабушки у нас не было, поэтому оставляла в круглосуточных садиках. Брошенный ребенок. И я это осознаю. Это моя вечная боль и самый большой грех…
– Можно ли добиться успеха в творческой профессии, если полностью ей не отдаваться?
– Это невозможно, особенно актеру. Вот репетиция прошла, и он пришел домой. У него там семья, но надо учить текст. Или стоит актриса, варит суп, а сама в это время повторяет слова из своей роли. Это постоянно в голове, как проказа какая-то в тебя вошла. Если ты в этой профессии, в нее окунулся, то она с тобой навсегда.
Материал опубликован в печатном номере газеты «Тюменская область сегодня» №230 (6462) от 13 декабря 2025 года
Фото Екатерины Христозовой
Деревянная лошадка-качалка одиноко стояла возле мусорных баков. Подобные детские игрушки были популярны в советские времена. Очень хотелось остановиться и забрать лошадку себе, но я почему-то этого не сделал. Совершенно иначе в такой ситуации наверняка поступила бы Зинаида Береговая. Этой осенью она отметила 50 лет служения Тюменскому театру кукол. // «Тюменская область сегодня»
Справка: Зинаида Николаевна Береговая, заслуженная артистка РФ. Окончила Саратовское театральное училище, курс заслуженного артиста РСФСР А.С. Чертова. Получив диплом в 1974 году, приехала в Тюмень. Вот уже более 50 лет служит в Тюменском театре кукол. За эти годы сыграла более сотни ролей. К своим персонажам и куклам Зинаида Николаевна относится трепетно и заботливо, как к живым.
Награды:
- 1996 год – первый лауреат премии «Золотой ключик» Тюменского театра кукол, в 2003 году повторила этот успех;
- 2000 год – знак «За достижения в культуре» Министерства культуры РФ;
- 2003 год – Почетная грамота Союза театральных деятелей Российской Федерации за многолетнее и верное служение театру;
- 2005 год – звание «Заслуженная артистка РФ»;
- 2020 год – лауреат премии «Признание» благотворительного фонда поддержки деятелей искусства «Артист».
«Красавцы и раскрасавицы спрятали себя за ширмой»
– Вы наблюдали эту картину где-то в городе, а я видела у себя во дворе, – с грустью в голосе согласилась Зинаида Николаевна. – Из мусорки вдруг торчат то руки куклы, то ноги, то личико. Я отношусь к этому очень плохо. Если вижу выброшенную куклу, обязательно поднимаю и забираю. Потом привожу ее в божеский вид и дарю какому-нибудь ребенку. Всегда так делаю…
– Есть глубокий символизм в преемственности: одной игрушкой могли играть несколько поколений семьи. Как вы считаете, можно провести параллель между куклами и книгами. Раньше их коллекционировали, а сейчас избавляются…
– Кукол, как и книги, нельзя выбрасывать. Мне кажется, это ужасно. По-моему, что-то нарушается в сердце ребенка: ну как любимую игрушку можно взять и выкинуть? Я этого не понимаю. Наверное, потому что не прививается любовь. У детей сейчас очень много игрушек. Они их не особо ценят и любят.
У меня в детстве была одна кукла Маша, которую сшила бабушка из чулка. Еще она мне подарила собачку Никодима. Я всю жизнь дорожу этими куклами.
Фото Екатерины Христозовой
– Мы вообще можем вернуться к прежним ценностям, когда наша страна считалась самой читающей в мире?
– На широком уровне, наверное, нет. Но кого-то еще можно вернуть к ним. Надо начинать с детей. Например, через любовь и добро в театре кукол. Его же организовали драматические актеры. Когда они приезжали на гастроли, первыми их встречали дети. Они помогали им раскладываться. Но когда актеры готовы были сыграть спектакль, этих детей выгоняли. Они стояли под дверью или у окон, пытаясь что-то подсмотреть, а их не пускали и говорили: «Нет-нет, это только для взрослых». Было много детских слёз.
Поэтому актеры и придумали небольшие кукольные спектакли за ширмой. Утром их показывали для детей, а вечером уже ставили Островского. И юные зрители выразили столько любви! Они так хлопали, смеялись и долго никого не отпускали со сцены. Дети оборвали все цветы из палисадников и подарили их артистам. Вскоре некоторые актеры вышли из состава драмы и организовали новую труппу театра кукол.
– Они были ведущими артистами драматического театра?
– Да, например, Нина Николаевна Орлова. Она была такой красоткой! Александр Глебов, у которого был шикарный голос и фактура. Зоя Алексеевна Миловидова. Раньше театр кукол был исключительно за ширмой. Артисты выходили только на поклон с куклами. И эти красавцы, и раскрасавицы из драматического театра спрятали себя за ширмой. Они это сделали только из любви к детям, чтобы подарить им сказку.
– Сейчас трудно такое представить с современными артистами…
– Молодежи, конечно, хочется славы. Я считаю, что скоро вообще исчезнет тростевая кукла (верховая кукла, управляемая с помощью длинных палочек-тростей, которые крепятся к туловищу и конечностям для движений. Она находится над ширмой, а кукловод скрыт – прим. ред.). Ширмы уже почти нет. А вот спектакли с планшетными куклами (ноги куклы закреплены на планшете, а кукловод управляет ими снизу через штыри – прим. ред.) еще сохранились.
Фото Екатерины Христозовой
– Подобная тенденция прослеживается по всей стране?
– Где-то еще культура театра кукол сохраняется. Я сама из Саратова. Вот в местном театре идут спектакли с участием тростевых кукол. У меня в дипломе написано – «актриса театра кукол», а сейчас там есть что-то и про кино. Молодежь обучают так, чтобы они были разносторонними. Это не их вина. Они сами хотят развиваться во всех направлениях.
– Вам интересно наблюдать за разными поколениями актеров театра кукол?
– Конечно. Мне интересно общаться с людьми, которые пришли после института, потому что театр кукол у них в приоритете. Они всё знают и понимают, с ними можно разговаривать на одном языке.
Картина Пабло Пикассо на афише театра
– У вас одна запись в трудовой книжке…
– За всё время, что я здесь работаю, название менялось трижды. Когда только приехала, это был Тюменский областной театр кукол. Тогда работал только один подобный театр, поэтому мы гастролировали по всей области и соседним регионам. Нефть только начали добывать, а мы уже туда ездили. Иногда проводили там по полтора месяца. Можно сказать, что мы тоже поднимали Север, как это делали нефтяники. Вскоре стали открываться другие театры: в Нижневартовске, Нефтеюганске. Поэтому мы перестали быть областным и на некоторое время оказались просто Театром кукол.
Затем к нам приехал работать интересный режиссер Михаил Хусид. Ему это не понравилось: «Ну что это вы так скучно называетесь? Будем теперь Театром человека, куклы и предмета». Так на нашей афише, как бы сейчас сказали – на аватарке, появилось изображение картины Пабло Пикассо «Девочка на шаре». Мы спрашиваем у Хусида: а это при чем здесь? Он удивился и объяснил: «Как вы не понимаете? Вот человек сидит, девочка – это кукла, а предметы – куб, шар».
Фото Екатерины Христозовой
Через несколько лет появляется другой режиссер и восклицает: «Господи, что это у вас за название? Так не должно быть. Мы сейчас углубимся в маски». В итоге стали Тюменским театром кукол и масок. Мы бы до сих пор так и назывались, если бы не вышел приказ, что кукольники могут выходить на пенсию по достижении 25-летнего стажа работы.
Первой опять была я, потому что долго тут работаю, и пришел срок. Подали документы на пенсию, но возникли сложности. В приказе было написано, что на это могут претендовать только актеры театра кукол, а у нас еще были в названии какие-то маски. Поэтому пришлось их убрать, а в трудовых книжках нас стали записывать как актеров-кукловодов. Такая вот профессия, хотя нигде это раньше не звучало.
Читайте также: Новогодний сезон спектаклей стартовал в Тюменском театре кукол
– Театр человека, куклы и предмета – звучит и вправду очень оригинально…
– Михаил Александрович – очень интересный человек. Он вообще не был ни на кого похож. Хусид умел работать только после восьми часов вечера. Мы приходили, как всегда, утром, слонялись туда-сюда, но приступали к репетициям вечером и могли это делать всю ночь. Бывало, что люди идут на работу, а мы только возвращаемся с нее. Еще у него была такая кофеварка на песке. Она непрерывно дымилась.
Хусид постоянно фонтанировал идеями: ты – туда, ты – сюда. Первое время мне это всё было непонятно. Нас же учили по Станиславскому. Я часто спрашивала: «Михал Саныч, вы мне скажите, почему я должна отсюда перейти туда?» Он подойдет ко мне: «Послушай, Зин, ты мне доверяешь?» Я отвечала утвердительно. Хусид продолжал: «Вот поэтому сделай так, как я прошу. Ты всё поймешь. Мне долго тебе объяснять. Мы потеряем много времени». И потом до этого и вправду доходишь и как-то оправдываешь поведение режиссера.
Фото Екатерины Христозовой
– При нем были какие-то интересные постановки?
– «Пер Гюнт», конечно. Правда, его многие зрители недопонимали. Они же раньше тоже были другие, у нас, в основном, университетские. После спектакля они нас поджидали, чтобы получить объяснения.
– Сейчас кто-то ждет после спектаклей?
– Зрители обычно долго хлопают, могут выкрикивать: «ура!», «браво», «бис» или «вау». Но вопросов уже никто не задает. – А это общение зрителей с актерами необходимо? – Мне кажется, да. Хотя зрителям, может, этого и не нужно. Не знаю…
«О, наша Зара приехала»
– Зинаида Николаевна, поделитесь советом, как не перегореть и сохранить любовь к одному месту работы? За эти 50 лет в театре кукол сменилось немало главных режиссеров. Со многими из них, наверное, было не так уже легко найти общий язык, но при этом вы продолжали здесь работать…
– Как-то я со всеми находила контакт. Ну просто так получалось. Я много раз делала попытки отсюда уйти. Когда были на гастролях в Казани со спектаклем «Конёк-Горбунок», меня там приглашали остаться. Предлагали квартиру и хорошие условия. Это случилось, когда я проработала в Тюмени пять лет. Возвращаюсь из Казани, а мне говорят: «О, поздравляем, ты получила квартиру». Как после этого уехать?
У меня есть особенность – я привязываюсь к месту. Бывали мы на гастролях в крупных селах, например, в Нижней Тавде. Жили там, а выезжали в какие-то мелкие деревни. И к тому месту я тоже привязывалась, я его уже любила. Когда уезжали, у меня сердце рвалось. Оно как родное мне. Вот такое странное свойство характера.
Фото Екатерины Христозовой
– Как удается ко всем находить подход и договариваться, даже если человек вам не по душе?
– Мне это не нравится, но что делать? Такая закалка. Я выросла с бабушкой. Моя семья (мама, папа и сестры) в это время поднимала целину. Они меня забрали только, когда в школу надо было идти. Я их не видела почти семь лет. Только мама приезжала, больше никто. Я-то к ним тянулась, но была для них странной. Они меня не принимали и не могли принять.
Когда семья уехала, бабушка меня покрестила, и мне дали другое имя. Когда переехала к ним, девчонки при встрече бегут и кричат: «О, наша Зара приехала». А меня-то уже Зиной зовут. Но я понимала, что должна как-то находить с ними общий язык…
– Удалось найти?
– Нет (смеется). Из них сейчас только одна сестра жива, и то она в Германии. Мы с ней разговариваем два раза в год. Обязательно на католическое Рождество. Она поменяла имя и фамилию. Была Райкой, а сейчас – Эльза. Когда звоню ей, она отвечает: «Эльза Берг слушает». Я говорю: «Райка, это я».
– Получается, ваш секрет именно в терпении?
– Да. Мне очень хотелось иметь большую семью, потому что мы жили вдвоем с бабушкой. И вроде бы она была, но я оказалась как бы вне ее. Мама чувствовала свою вину, но делала еще хуже – пыталась меня защитить перед сестрами. Например, все шли за водой, а я оставалась дома, так как маленькая. Хотя вполне могла бидончик принести с колонки. В итоге все злились на меня…
«Локтями не научилась действовать»
– Как вы это всё терпели?
– Предела у меня не было. Это, видимо, бабушка воспитала меня такой незлобивой. Она не внушала мне, что сестры плохие, но всегда вставала на мою защиту. Когда я была в училище в Саратове, даже туда бабушка приезжала. Там у меня всё нормально было: училась.
Очень меня любил мой преподаватель Александр Семёнович Чертов, у нас были хорошие отношения. Но после второго курса он вызвал меня на разговор: «Я очень сомневаюсь, что ты сможешь работать в театре кукол. Вот смотри: Галя Жуковская сделала 30 этюдов за четверть, этот – столько, а ты всего 5. Я уверен, что ты всегда была готова. Но когда спрашиваешь, кто хочет ответить, тянут руки все, кроме тебя. Не будет такого, чтобы все сидели и ждали, когда Зина пойдет. Нужно локтями вперед и показывать». Он сделал вывод, что я не приспособлена к жизни в театре. Поэтому предложил расстаться, чтобы никто не занимал чужое место. Я написала слезное письмо бабушке. Она приехала, поговорила с моим учителем, и справедливость восторжествовала. Только девять человек из 22 поступивших прошли обучение до конца.
Фото Екатерины Христозовой
На выпуске Александр Семёнович сказал: «Я во всех своих учениках уверен. Знаю, что они все найдут свое место в театре. Не уверен только в одном человеке. Зина Береговая, наверное, там не сможет работать, потому что у нее нет характера. Она чуть что – плачет, не может за себя постоять. Такой характер в театре не приветствуется. Она очень быстро сломается, и мне будет очень тяжело. Зина, понимаешь?»
Прошло сколько-то лет. Никто из моего потока уже не работал. В театре кукол трудилась только я – та, про которую было сказано, что она не сможет к этому приспособиться…
Читайте также: Лучший молодой библиотекарь из Тюмени: «Моя профессия – самая крутая»
– Вы с ним потом виделись?
– В середине 80-х годов из училища сделали театральный факультет при Саратовской государственной консерватории имени Л.В. Собинова. Он позвал меня туда учиться. Мы снова встретились, но я не доучилась – через три года Аньку родила. Мне не с кем было ее оставить. – Вы ему тогда сказали, что зря он сомневался в вашем характере? – Он сказал: «Деточка, я ошибался. Я так рад, что ошибся в тебе. В этом характере твоя сила». Сила у каждого, видимо, по-своему выражается…
– Так получается, что многие люди в вас сомневались. Это как-то внутренне подстегивало, чтобы доказать им, что они неправы?
– Можно и так, наверное, сказать. Встречались люди, на чье отношение мне было как-то сиренево. А были и те, кто нравился. И всё равно они меня не воспринимали так, как я хотела. Конечно, было обидно – тогда начинала делать какие-то шаги, чтобы пойти к этим людям навстречу…
– Локти, как вам советовали, приходилось использовать?
– Нет, ими я всё равно не научилась действовать. Вы меня хоть убейте, но локтями этого не буду делать.
«Если ты в профессии, то в ней навсегда»
– Что для вас сейчас счастье?
– Не скрою, у меня был очень сложный период. Тяжело его преодолела. Мой организм отказывался жить. Возникали панические атаки: я не могла ни есть, ни спать. Театр – это же мой дом. Понимала, что все уходят, а я остаюсь. И уйти не могу, и остаться не могу. Мне надо было как-то приспособиться к этой жизни, что-то найти для себя и как-то дальше существовать.
Сейчас эту черную, совсем черную, черту как-то переступила, и она у меня начинает светлеть. Я провожу экскурсии, рассказываю зрителям об истории театра кукол. И уже в этом нахожу счастье. У меня осталось три спектакля. Но я их играю и от этого очень счастлива. Раньше, когда у меня было по 300 спектаклей в год, таких эмоций не испытывала.
Фото Екатерины Христозовой
– Вас на другие сферы жизни хватало?
– Я всю свою жизнь считаю себя виноватой перед дочерью. Больше уделяла времени театру, нежели ей. Надо было либо оставить театр, когда дочь появилась, либо не заводить детей вообще. Мне кажется, она страдала. Потому что я часто уезжала на гастроли и вынуждена была ее оставлять. Бабушки у нас не было, поэтому оставляла в круглосуточных садиках. Брошенный ребенок. И я это осознаю. Это моя вечная боль и самый большой грех…
– Можно ли добиться успеха в творческой профессии, если полностью ей не отдаваться?
– Это невозможно, особенно актеру. Вот репетиция прошла, и он пришел домой. У него там семья, но надо учить текст. Или стоит актриса, варит суп, а сама в это время повторяет слова из своей роли. Это постоянно в голове, как проказа какая-то в тебя вошла. Если ты в этой профессии, в нее окунулся, то она с тобой навсегда.
Материал опубликован в печатном номере газеты «Тюменская область сегодня» №230 (6462) от 13 декабря 2025 года
Читайте также:
«Устаю, конечно»: как живет и работает тюменский волонтер, чей труд отметил Президент РФ
Ранее в сюжете
