Тюменский драмтеатр выпустил музыкальную премьеру "Новеченто"
Новинка - спектакль-монолог от директора и актера ТБДТ Сергея Осинцева.
В Тюменской «драме» Сергей Осинцев – 25 лет. Актерство, кураторство – все связалось в тугой клубок. И все, бесспорно, важно и нужно. Четверть века – уже срок. И вот к бенефису ставится спектакль. По вполне театральному тексту «Новеченто (1900-й)» Алессандро Барикко (кстати, сам автор терялся, то ли для сцены, то ли для чтения вслух сработал). В местной афише есть уточнение «Легенда о пианисте» – она настраивает на определенный тон: что будет, во-первых, музыка, а во-вторых, – ИСТОРИЯ. Опередив поезд, крикну, что предчувствие не подвело: всего хватило, и хочется, действительно, хочется пересмотреть вновь, потом снова и далее когда-нибудь.
Как хорошую историю можно испортить неумелыми режиссерскими руками и мозгами, так наскоро состряпанный текст талантливым подходом можно вытянуть наверх. А тут – и материал удивительный, и стиль работы постановщика и балетмейстера в одном лице Сергея Захарина вызывает уважение. Мне нравится все, что Захарин сделал в нашем ТБДТ, а это и семейные новогодние мюзиклы, и многослойная любовная сага «Испанская баллада». Он работает… неравнодушно, наполняя действия соответствующим моменту ритмом. Ритм – есть свежее дыхание.
Но – к материалу. Новеченто – ребенок, которого нашел матрос Дэнни Будманн, огромный филадельфийский негр, в картонной коробке пассажирского лайнера «Вирджиния», который следовал от Европы до Америки и обратно. Он пережил две войны, он свел с ума публику во всех трех классах парохода, но… за почти четыре десятилетия своей жизни ни разу не сошел на берег. А раствориться в пыли истории тоже предпочел изысканным способом: взорваться вместе со старушкой-«Вирджинией», напичканной динамитом для последнего океанского фейерверка.
Сломленная "Вирджиния" выдержит все. Прекрасные декорации художницы Евгении Шутиной || Фото Екатерины Христозовой.
Новеченто. 1900-й. Двойное имя. Но не полное. Дэнни Будманн Т.Д. Лемон Новеченто. Вот так лучше, аристократичнее. Первые слова – в честь того матроса, что на первые восемь лет стал отцом. Лемон – так в коробке же из-под лимонов обнаружен был. Ну и Новеченто – это размен старого века на новый.
Мечтать о том, чтобы посмотреть на океан с суши, желательно с возвышенности, с горы, но и не сделать трех шагов по трапу вниз… Летать по клавишам, извлекая странно-прекрасную музыку, которую невозможно отнести ни к одному жанру, но обрести славу только в пределах дряхлеющего парохода… Мог ли он стать великим на берегу? Или великим его делало добровольное рабство на палубах с первого по третий класс и в машинном отделении? Вспоминается пословица про синицу и журавля. Новеченто выбрал мелкую птаху и вечную качку в дуэте с пианино.
Премьерный спектакль – это монолог-маркер Сергея Осинцева. Нет, он не играет пианиста. Он играет его друга, трубача Тима Туни, прокатавшегося на «Вирджинии» шесть лет в составе лайнерского оркестра. И Тим Туни, и матрос Будманн, и величайший джазмен Джелли Ролл Мортон, и много кто еще – один за всех тут директор Тюменского драмтеатра. И только Лемон Новеченто остался неприкосновенен, не явлен в лицах, гримасах, масках. Себя тот считал человеком, которого не было: рожденный и оставленный на палубе в океане, без документов, без прошлого, мог ли он найти место в устроенном, по линейке расчерченном мире?! Так пусть у легенды будет право остаться легендой до последней минуты. До аплодисментов малого зала драмтеатра.
Матросы, ребята из бэнда – это абсолютно пластичная театральная троица: Игорь Гутманис, Виталий Илюшкин, Василий Цивинский. Молча молодежь выполняет акробатические трюки, танцует степ, забирается на высокие ящики. Ритм, ритм, ритм. За всем следует ритм. Как в джазе. Как в странно-прекрасной музыке Новеченто. Как в выстрелившей пружине.
В свой спектакль Захарин ввел еще одного персонажа. Джонни Канев (журналист «Тюменского времени» Игорь Канев) дирижирует ночным шоу. В гостях у Джонни – трубач Тим Туни. И вот оттуда, с дивана в студии, музыкант рассказывает историю друга-виртуоза Новеченто. Съемки на реальном телеканале прошли загодя, а потом их в виде нарезки пустили на экраны телевизоров на сцене.
Костюмы (начало XX века: костюмы-тройки, широкие брюки, рубашки, подтяжки, объемные кепи) актерам вновь придумала Евгения Шутина. Она не оставляет Захарина в его рабочие приезды в Тюмень. Свет настроил Тарас Михалевский. А музыка! Музыку подарил Фаустас Латенас, лауреат национальной премии Литвы в области литературы и искусства, композитор и музыкант, оформивший более 300 спектаклей по всему миру.
Новеченто. Человек, которого не было. Человек, который мог бы свести с ума весь мир, стоило ему только преодолеть три ступеньки трапа. Человек, который предпочел остаться легендой в пределах парохода. Удивительная история, которую вы еще долго будете смаковать, как коктейль из джаза, степа, стука ладони о краешек стола.
Читайте также:
В «Ангажементе» решают проблему с нехваткой подростковых спектаклей
В Тюменской «драме» Сергей Осинцев – 25 лет. Актерство, кураторство – все связалось в тугой клубок. И все, бесспорно, важно и нужно. Четверть века – уже срок. И вот к бенефису ставится спектакль. По вполне театральному тексту «Новеченто (1900-й)» Алессандро Барикко (кстати, сам автор терялся, то ли для сцены, то ли для чтения вслух сработал). В местной афише есть уточнение «Легенда о пианисте» – она настраивает на определенный тон: что будет, во-первых, музыка, а во-вторых, – ИСТОРИЯ. Опередив поезд, крикну, что предчувствие не подвело: всего хватило, и хочется, действительно, хочется пересмотреть вновь, потом снова и далее когда-нибудь.
Как хорошую историю можно испортить неумелыми режиссерскими руками и мозгами, так наскоро состряпанный текст талантливым подходом можно вытянуть наверх. А тут – и материал удивительный, и стиль работы постановщика и балетмейстера в одном лице Сергея Захарина вызывает уважение. Мне нравится все, что Захарин сделал в нашем ТБДТ, а это и семейные новогодние мюзиклы, и многослойная любовная сага «Испанская баллада». Он работает… неравнодушно, наполняя действия соответствующим моменту ритмом. Ритм – есть свежее дыхание.
Но – к материалу. Новеченто – ребенок, которого нашел матрос Дэнни Будманн, огромный филадельфийский негр, в картонной коробке пассажирского лайнера «Вирджиния», который следовал от Европы до Америки и обратно. Он пережил две войны, он свел с ума публику во всех трех классах парохода, но… за почти четыре десятилетия своей жизни ни разу не сошел на берег. А раствориться в пыли истории тоже предпочел изысканным способом: взорваться вместе со старушкой-«Вирджинией», напичканной динамитом для последнего океанского фейерверка.
Сломленная "Вирджиния" выдержит все. Прекрасные декорации художницы Евгении Шутиной || Фото Екатерины Христозовой.
Новеченто. 1900-й. Двойное имя. Но не полное. Дэнни Будманн Т.Д. Лемон Новеченто. Вот так лучше, аристократичнее. Первые слова – в честь того матроса, что на первые восемь лет стал отцом. Лемон – так в коробке же из-под лимонов обнаружен был. Ну и Новеченто – это размен старого века на новый.
Мечтать о том, чтобы посмотреть на океан с суши, желательно с возвышенности, с горы, но и не сделать трех шагов по трапу вниз… Летать по клавишам, извлекая странно-прекрасную музыку, которую невозможно отнести ни к одному жанру, но обрести славу только в пределах дряхлеющего парохода… Мог ли он стать великим на берегу? Или великим его делало добровольное рабство на палубах с первого по третий класс и в машинном отделении? Вспоминается пословица про синицу и журавля. Новеченто выбрал мелкую птаху и вечную качку в дуэте с пианино.
Премьерный спектакль – это монолог-маркер Сергея Осинцева. Нет, он не играет пианиста. Он играет его друга, трубача Тима Туни, прокатавшегося на «Вирджинии» шесть лет в составе лайнерского оркестра. И Тим Туни, и матрос Будманн, и величайший джазмен Джелли Ролл Мортон, и много кто еще – один за всех тут директор Тюменского драмтеатра. И только Лемон Новеченто остался неприкосновенен, не явлен в лицах, гримасах, масках. Себя тот считал человеком, которого не было: рожденный и оставленный на палубе в океане, без документов, без прошлого, мог ли он найти место в устроенном, по линейке расчерченном мире?! Так пусть у легенды будет право остаться легендой до последней минуты. До аплодисментов малого зала драмтеатра.
Матросы, ребята из бэнда – это абсолютно пластичная театральная троица: Игорь Гутманис, Виталий Илюшкин, Василий Цивинский. Молча молодежь выполняет акробатические трюки, танцует степ, забирается на высокие ящики. Ритм, ритм, ритм. За всем следует ритм. Как в джазе. Как в странно-прекрасной музыке Новеченто. Как в выстрелившей пружине.
В свой спектакль Захарин ввел еще одного персонажа. Джонни Канев (журналист «Тюменского времени» Игорь Канев) дирижирует ночным шоу. В гостях у Джонни – трубач Тим Туни. И вот оттуда, с дивана в студии, музыкант рассказывает историю друга-виртуоза Новеченто. Съемки на реальном телеканале прошли загодя, а потом их в виде нарезки пустили на экраны телевизоров на сцене.
Костюмы (начало XX века: костюмы-тройки, широкие брюки, рубашки, подтяжки, объемные кепи) актерам вновь придумала Евгения Шутина. Она не оставляет Захарина в его рабочие приезды в Тюмень. Свет настроил Тарас Михалевский. А музыка! Музыку подарил Фаустас Латенас, лауреат национальной премии Литвы в области литературы и искусства, композитор и музыкант, оформивший более 300 спектаклей по всему миру.
Новеченто. Человек, которого не было. Человек, который мог бы свести с ума весь мир, стоило ему только преодолеть три ступеньки трапа. Человек, который предпочел остаться легендой в пределах парохода. Удивительная история, которую вы еще долго будете смаковать, как коктейль из джаза, степа, стука ладони о краешек стола.
Читайте также:
В «Ангажементе» решают проблему с нехваткой подростковых спектаклей