История Александра Косинова – тюменского педиатра, которому перелили кровь главврача
Александр Косинов уже 7 лет трудится в городской поликлинике №3, в ноябре он удостоен благодарности президента России
Тюменский врач-педиатр Александр Косинов удостоен благодарности президента Владимира Путина. 31-летний медик отмечен за многолетнюю работу в городской поликлинике № 3 и помощь детям в Краснодоне, Херсонской и Запорожской областях. О выборе профессии, командировках на Донбасс и трудовых буднях в городской поликлинике он рассказал изданию «Тюменская область сегодня».
Работа с детьми – это мое
– Александр, чем продиктован выбор профессии? Может, есть врачи среди родственников?
– Нет. Моя семья – династия бухгалтеров. Почти седьмое поколение посвящает себя этому делу: от прабабушек до мамы. Старший брат и младшая сестра тоже продолжают фамильную традицию. Отец – автокрановщик. А я – первый врач.
– Как в этой атмосфере, пропитанной цифрами и отчетностью, появилось желание лечить людей?
– Я месяца два после рождения лежал в реанимации. У мамы были сложные роды. Родители и врачи боролись за мою жизнь. Надо было переливать кровь. А у меня она редкая – четвертая положительная. По городу нигде такой не было. Поэтому мне перелили кровь главврача. Может, из-за этого? (Смеется).
А вообще, я еще в школе хотел стать психиатром. Мне нравилось разговаривать с людьми, помогать словом. Врачевать духовно, так сказать. В юношестве поддерживал друзей, расстроенных из-за несчастной любви. Говорил: «Да все нормально, ты еще молод. Всё еще впереди».
Когда поступал в медицинский университет, подавал документы на лечебный и педиатрический факультеты. В итоге выбрал последний. В университете понял, что работа с детьми – это мое. Поэтому сейчас ни на что ее не променяю.
Мне очень нравится работать с ребятами. С ними спокойнее, интереснее. Они веселые, активные. На жизнь совершенно по-другому смотрят. Иногда такие вопросы задают, что ты в ступоре от них. Например: «А почему все голуби большие? Где маленькие голубята?»
Ребенок врать не будет
Фото Дениса Моргунова
– А не сложнее ли с детьми работать? Они ведь не могут сказать, какая у них боль – режущая, колющая.
– Как раз наоборот, с ними легче, потому что они не притворяются. Да, точное место или орган не всегда смогут назвать. Но и врать не будут. Да и всё легко проверить. Когда ребенку живот ощупываешь, у него на лице всё написано – где болит, сильно ли и так далее.
– А что делаете, если ребенок сильно боится приема врача?
– Просто прикладываю чуть больше усилий, чтобы расположить его. Я обычно со всеми вхожу в контакт, общаюсь, вопросы задаю: что дома делал, как обедал, во что играл. Да даже простое «дай пять». Ребенок расслабляется и проще относится к осмотру. Еще комплименты работают. Даже банальные «ой, какой ты красивый или красивая». Сразу климат в кабинете меняется.
– А работать с современными родителями не трудно? Которые порой, прежде чем идти к врачу, начинают в интернете искать подходящий под их симптомы диагноз.
– Я только за. Пусть читают, это полезно. Сложности бывают, когда их диагноз не совпадает с моим. Тогда приходится быть немножко детективом и педагогом одновременно. Объясняю, почему их версия не подходит: «Вот симптомы, которые должны быть при этом заболевании. А у вашего ребенка их нет. Зато есть вот такие, поэтому мы лечим именно это».
Читайте также: Искусство выхаживания: тюменские медики рассказали, как они помогают недоношенным младенцам
– Часто такое бывает?
– Знаете, не так часто. Большинство моих пациентов – постоянные. Я ведь уже седьмой год работаю, они мне доверяют. Возможно, какой-то авторитет за это время сформировался. А новички редко приходят с готовыми «диагнозами» из Сети.
– Выходит, конфликтов почти не бывает?
– Они случаются, но крайне редко. И я отношусь к ним с пониманием. Ведь это не лично ко мне претензия, а страх и переживание за ребенка. Родители боятся ошибиться, упустить что-то важное.
Чаще всего возражения возникают из-за препаратов: «Почему именно этот? Он нам не помогает!» Бывает, коллеги из частных клиник ставят другой диагноз, но не объясняют родителям свои действия. Потом они приходят ко мне и снова надо всё разложить по полочкам: почему именно так, а не иначе.
Поэтому я давно для себя вывел правило: быть прозрачным. Всегда подробно объясняю, зачем назначаю каждое лекарство – первый препарат исправит одну проблему, а второй – другую. И в конце приема обязательно спрашиваю: «Остались ли вопросы? Всё ли понятно?» Чтобы у человека не оставалось чувства тревоги и непонимания. Ведь когда всё ясно, и конфликтов становится меньше, и лечение эффективнее.
Страх приходит после
Фото Дениса Моргунова
– Как выглядит ваш обычный рабочий день. Как он начинается, чем заканчивается? Сколько пациентов?
– График приемов у нас плавающий. Каждый день по четыре часа: утром с 8 до 12, днем с 12 до 16 или вечером с 16 до 20. За это время я успеваю принять от 24 до 30 детей. По регламенту на каждого маленького пациента выделяется по 10 минут. Плюс ежедневные вызовы на дом: летом их немного, от одного до пяти, а в разгар эпидсезона может быть и три десятка за день.
– Наверное, один из самых частых вопросов врачам: бывает ли страшно? Все-таки ответственность за чужое здоровье.
– Страх присутствует, когда оказываешь экстренную и неотложную помощь. Но он почему-то возникает уже после случившегося. Когда работал в Краснодоне, я дежурил в операционном отделении. Анафилактический шок или непрекращающаяся рвота – не важно, с чем привозят ребенка – мы делаем всё по соответствующему алгоритму: нормативы, четкий порядок действий – никакого страха в моменте. И вот всё заканчивается, ребенок уже стабилизирован. И только тогда появляется ощущение, похожее на страх, и мысли о том, что на мне ответственность за жизнь ребенка. Но стоит отдохнуть, отвлечься, и всё проходит.
– Чем запомнились первые годы в поликлинике?
– Первый год просто пролетел. Каждый день – новые вызовы. Нагрузка была колоссальной. И дело не только в том, что ты теперь не под присмотром преподавателей пациентов принимаешь. С этим даже как-то легче было. Ведь есть единый план осмотра у педиатра: собираешь анамнез, выставляешь диагноз, назначаешь лечение. А вот работа с документацией заставила попыхтеть. Многие бланки и формы были для меня новыми, перепроверял после заполнения всё по десятку раз. И после приемов оставался, чтобы со всем разобраться. А потом случился ковид. Было тяжело. Иногда месяца два-три приходилось работать без выходных. Они у нас были, но в эти дни мы обычно занимались документацией, потому что другого времени для этого просто не было.
Фото из личного архива Алексея Косинова
– Почему выбрали профессию педиатра, когда существуют более денежные специальности? Не было соблазна уйти в такие сферы?
– Я скорее возьму вторую ставку, чем уйду из педиатрии. Не потому, что не нужны деньги, а потому, что не могу заниматься тем, что не люблю. Это мое призвание, а не просто работа.
– Вообще не видите себя в других сферах медицины?
– Думал насчет ультразвуковой диагностики. Но это, скорее всего, когда постарше стану. Не в ближайшие 10–15 лет точно.
– А что самое трудное в вашей работе?
– Экстренная помощь. Да, есть детки-инвалиды, тут чисто по-человечески непросто, конечно. Но как для врача, самое сложное – это все-таки неотложная помощь.
Бейджики с жирафиком и слёзы при расставании
Читайте также: Русский дух титулованного бойца: интервью Джеффа Монсона в Тюмени
– Александр, вы не только в поликлинике работаете, но и ездили в командировки в Краснодон. Расскажите, как вы там оказались?
– Всё было добровольно. В октябре 2022 года наш департамент здравоохранения собирал бригаду для проведения профосмотров в школах и детских садах Запорожской и Херсонской областей. Первые четыре месяца мы ездили по освобожденным территориям и осматривали ребят для выявления возможных патологий. В некоторых населенных пунктах люди 2–3 года врачей не видели. Потом департамент стал искать педиатра в краснодонский стационар. Я откликнулся.
– Почему?
– Мне было интересно. Стационар – другой формат. Поликлиника – это плановые приемы, никакой экстренности. Мы занимаемся профилактикой хронических заболеваний, вакцинируем детей, лечим легкие вирусные, бактериальные инфекции. А в стационар поступают более тяжелые дети, которые должны находиться под круглосуточным наблюдением.
– Долго вы там проработали?
– Было уже пять командировок по два месяца. Мы приезжаем, чтобы помочь краснодонским специалистам. У них дефицит кадров. Поэтому наши тюменские бригады там постоянно дежурят.
– Снова поедете?
– Конечно! Люди там дружелюбные, общительные. Очень теплые отношения сложились с краснодонцами. Дети мне там рисунки дарят. Их родители, когда я уезжаю в Тюмень, спрашивают, когда я вернусь, пишут: «Мы вас ждем не дождемся. Болеть начали. Только к вам будем ходить». Это очень трогательно.
Да и коллеги уже привязались. Когда уезжаем – слезы. Друг другу подарки вручаем, я им из Тюмени привожу, они мне всякие забавные кружки и ручки дарят. Вот в последний раз подарили с надписью «для Александра». С собой в Тюмень ее привез.
– А вы что привозите туда?
– У них там нет типографии. Поэтому, когда я поехал во второй раз, на всё отделение бейджики с жирафиком распечатал. Вроде мелочь, а коллеги очень обрадовались. Конфеты «Квартет» наши привозил. Ну и оборудование, бывает, тоже.
Признание государства и новые горизонты
– Поздравляем с благодарностью от президента. Вы знали о ней заранее?
– Нет, я узнал о награде из новостей. Был удивлен. Казалось, что я еще слишком молод для такого. Но приятно, что государство благодарит за проделанную работу. Значит, я всё делаю правильно.
– Эта награда что-то поменяет в вашей жизни?
– Даже не знаю. К работе я и так отношусь крайне ответственно. Но это точно стимул развиваться дальше. Я летом отучился на программиста и теперь пытаюсь внедрять информационные технологии в будни педиатра. Написал телеграм-бот для начинающих коллег. Я им лично пользуюсь, и некоторые педиатры из поликлиники. Он как справочник сделан. Собрал там всякие приказы, нормативы и инструкции. Этот помощник облегчает поиск и по запросу выдает все нужные документы. Возможно, в будущем еще что-то придумаю.
– Получив эту награду, что бы вы сказали своим коллегам по всей стране чего пожелали?
– Трудиться. Любить свою работу. И оставаться верным своему делу.
– А что дальше?
– Семью хочу. Детей двоих-троих. Я ведь сам из многодетной семьи. Расти с братьями и сестрами – прекрасно! Это и весело, и многое потом в жизни дает. Элементарное умение делиться и поддерживать друг друга.
Фото Дениса Моргунова
Тюменский врач-педиатр Александр Косинов удостоен благодарности президента Владимира Путина. 31-летний медик отмечен за многолетнюю работу в городской поликлинике № 3 и помощь детям в Краснодоне, Херсонской и Запорожской областях. О выборе профессии, командировках на Донбасс и трудовых буднях в городской поликлинике он рассказал изданию «Тюменская область сегодня».
Работа с детьми – это мое
– Александр, чем продиктован выбор профессии? Может, есть врачи среди родственников?
– Нет. Моя семья – династия бухгалтеров. Почти седьмое поколение посвящает себя этому делу: от прабабушек до мамы. Старший брат и младшая сестра тоже продолжают фамильную традицию. Отец – автокрановщик. А я – первый врач.
– Как в этой атмосфере, пропитанной цифрами и отчетностью, появилось желание лечить людей?
– Я месяца два после рождения лежал в реанимации. У мамы были сложные роды. Родители и врачи боролись за мою жизнь. Надо было переливать кровь. А у меня она редкая – четвертая положительная. По городу нигде такой не было. Поэтому мне перелили кровь главврача. Может, из-за этого? (Смеется).
А вообще, я еще в школе хотел стать психиатром. Мне нравилось разговаривать с людьми, помогать словом. Врачевать духовно, так сказать. В юношестве поддерживал друзей, расстроенных из-за несчастной любви. Говорил: «Да все нормально, ты еще молод. Всё еще впереди».
Когда поступал в медицинский университет, подавал документы на лечебный и педиатрический факультеты. В итоге выбрал последний. В университете понял, что работа с детьми – это мое. Поэтому сейчас ни на что ее не променяю.
Мне очень нравится работать с ребятами. С ними спокойнее, интереснее. Они веселые, активные. На жизнь совершенно по-другому смотрят. Иногда такие вопросы задают, что ты в ступоре от них. Например: «А почему все голуби большие? Где маленькие голубята?»
Ребенок врать не будет
Фото Дениса Моргунова
– А не сложнее ли с детьми работать? Они ведь не могут сказать, какая у них боль – режущая, колющая.
– Как раз наоборот, с ними легче, потому что они не притворяются. Да, точное место или орган не всегда смогут назвать. Но и врать не будут. Да и всё легко проверить. Когда ребенку живот ощупываешь, у него на лице всё написано – где болит, сильно ли и так далее.
– А что делаете, если ребенок сильно боится приема врача?
– Просто прикладываю чуть больше усилий, чтобы расположить его. Я обычно со всеми вхожу в контакт, общаюсь, вопросы задаю: что дома делал, как обедал, во что играл. Да даже простое «дай пять». Ребенок расслабляется и проще относится к осмотру. Еще комплименты работают. Даже банальные «ой, какой ты красивый или красивая». Сразу климат в кабинете меняется.
– А работать с современными родителями не трудно? Которые порой, прежде чем идти к врачу, начинают в интернете искать подходящий под их симптомы диагноз.
– Я только за. Пусть читают, это полезно. Сложности бывают, когда их диагноз не совпадает с моим. Тогда приходится быть немножко детективом и педагогом одновременно. Объясняю, почему их версия не подходит: «Вот симптомы, которые должны быть при этом заболевании. А у вашего ребенка их нет. Зато есть вот такие, поэтому мы лечим именно это».
Читайте также: Искусство выхаживания: тюменские медики рассказали, как они помогают недоношенным младенцам
– Часто такое бывает?
– Знаете, не так часто. Большинство моих пациентов – постоянные. Я ведь уже седьмой год работаю, они мне доверяют. Возможно, какой-то авторитет за это время сформировался. А новички редко приходят с готовыми «диагнозами» из Сети.
– Выходит, конфликтов почти не бывает?
– Они случаются, но крайне редко. И я отношусь к ним с пониманием. Ведь это не лично ко мне претензия, а страх и переживание за ребенка. Родители боятся ошибиться, упустить что-то важное.
Чаще всего возражения возникают из-за препаратов: «Почему именно этот? Он нам не помогает!» Бывает, коллеги из частных клиник ставят другой диагноз, но не объясняют родителям свои действия. Потом они приходят ко мне и снова надо всё разложить по полочкам: почему именно так, а не иначе.
Поэтому я давно для себя вывел правило: быть прозрачным. Всегда подробно объясняю, зачем назначаю каждое лекарство – первый препарат исправит одну проблему, а второй – другую. И в конце приема обязательно спрашиваю: «Остались ли вопросы? Всё ли понятно?» Чтобы у человека не оставалось чувства тревоги и непонимания. Ведь когда всё ясно, и конфликтов становится меньше, и лечение эффективнее.
Страх приходит после
Фото Дениса Моргунова
– Как выглядит ваш обычный рабочий день. Как он начинается, чем заканчивается? Сколько пациентов?
– График приемов у нас плавающий. Каждый день по четыре часа: утром с 8 до 12, днем с 12 до 16 или вечером с 16 до 20. За это время я успеваю принять от 24 до 30 детей. По регламенту на каждого маленького пациента выделяется по 10 минут. Плюс ежедневные вызовы на дом: летом их немного, от одного до пяти, а в разгар эпидсезона может быть и три десятка за день.
– Наверное, один из самых частых вопросов врачам: бывает ли страшно? Все-таки ответственность за чужое здоровье.
– Страх присутствует, когда оказываешь экстренную и неотложную помощь. Но он почему-то возникает уже после случившегося. Когда работал в Краснодоне, я дежурил в операционном отделении. Анафилактический шок или непрекращающаяся рвота – не важно, с чем привозят ребенка – мы делаем всё по соответствующему алгоритму: нормативы, четкий порядок действий – никакого страха в моменте. И вот всё заканчивается, ребенок уже стабилизирован. И только тогда появляется ощущение, похожее на страх, и мысли о том, что на мне ответственность за жизнь ребенка. Но стоит отдохнуть, отвлечься, и всё проходит.
– Чем запомнились первые годы в поликлинике?
– Первый год просто пролетел. Каждый день – новые вызовы. Нагрузка была колоссальной. И дело не только в том, что ты теперь не под присмотром преподавателей пациентов принимаешь. С этим даже как-то легче было. Ведь есть единый план осмотра у педиатра: собираешь анамнез, выставляешь диагноз, назначаешь лечение. А вот работа с документацией заставила попыхтеть. Многие бланки и формы были для меня новыми, перепроверял после заполнения всё по десятку раз. И после приемов оставался, чтобы со всем разобраться. А потом случился ковид. Было тяжело. Иногда месяца два-три приходилось работать без выходных. Они у нас были, но в эти дни мы обычно занимались документацией, потому что другого времени для этого просто не было.
Фото из личного архива Алексея Косинова
– Почему выбрали профессию педиатра, когда существуют более денежные специальности? Не было соблазна уйти в такие сферы?
– Я скорее возьму вторую ставку, чем уйду из педиатрии. Не потому, что не нужны деньги, а потому, что не могу заниматься тем, что не люблю. Это мое призвание, а не просто работа.
– Вообще не видите себя в других сферах медицины?
– Думал насчет ультразвуковой диагностики. Но это, скорее всего, когда постарше стану. Не в ближайшие 10–15 лет точно.
– А что самое трудное в вашей работе?
– Экстренная помощь. Да, есть детки-инвалиды, тут чисто по-человечески непросто, конечно. Но как для врача, самое сложное – это все-таки неотложная помощь.
Бейджики с жирафиком и слёзы при расставании
Читайте также: Русский дух титулованного бойца: интервью Джеффа Монсона в Тюмени
– Александр, вы не только в поликлинике работаете, но и ездили в командировки в Краснодон. Расскажите, как вы там оказались?
– Всё было добровольно. В октябре 2022 года наш департамент здравоохранения собирал бригаду для проведения профосмотров в школах и детских садах Запорожской и Херсонской областей. Первые четыре месяца мы ездили по освобожденным территориям и осматривали ребят для выявления возможных патологий. В некоторых населенных пунктах люди 2–3 года врачей не видели. Потом департамент стал искать педиатра в краснодонский стационар. Я откликнулся.
– Почему?
– Мне было интересно. Стационар – другой формат. Поликлиника – это плановые приемы, никакой экстренности. Мы занимаемся профилактикой хронических заболеваний, вакцинируем детей, лечим легкие вирусные, бактериальные инфекции. А в стационар поступают более тяжелые дети, которые должны находиться под круглосуточным наблюдением.
– Долго вы там проработали?
– Было уже пять командировок по два месяца. Мы приезжаем, чтобы помочь краснодонским специалистам. У них дефицит кадров. Поэтому наши тюменские бригады там постоянно дежурят.
– Снова поедете?
– Конечно! Люди там дружелюбные, общительные. Очень теплые отношения сложились с краснодонцами. Дети мне там рисунки дарят. Их родители, когда я уезжаю в Тюмень, спрашивают, когда я вернусь, пишут: «Мы вас ждем не дождемся. Болеть начали. Только к вам будем ходить». Это очень трогательно.
Да и коллеги уже привязались. Когда уезжаем – слезы. Друг другу подарки вручаем, я им из Тюмени привожу, они мне всякие забавные кружки и ручки дарят. Вот в последний раз подарили с надписью «для Александра». С собой в Тюмень ее привез.
– А вы что привозите туда?
– У них там нет типографии. Поэтому, когда я поехал во второй раз, на всё отделение бейджики с жирафиком распечатал. Вроде мелочь, а коллеги очень обрадовались. Конфеты «Квартет» наши привозил. Ну и оборудование, бывает, тоже.
Признание государства и новые горизонты
– Поздравляем с благодарностью от президента. Вы знали о ней заранее?
– Нет, я узнал о награде из новостей. Был удивлен. Казалось, что я еще слишком молод для такого. Но приятно, что государство благодарит за проделанную работу. Значит, я всё делаю правильно.
– Эта награда что-то поменяет в вашей жизни?
– Даже не знаю. К работе я и так отношусь крайне ответственно. Но это точно стимул развиваться дальше. Я летом отучился на программиста и теперь пытаюсь внедрять информационные технологии в будни педиатра. Написал телеграм-бот для начинающих коллег. Я им лично пользуюсь, и некоторые педиатры из поликлиники. Он как справочник сделан. Собрал там всякие приказы, нормативы и инструкции. Этот помощник облегчает поиск и по запросу выдает все нужные документы. Возможно, в будущем еще что-то придумаю.
– Получив эту награду, что бы вы сказали своим коллегам по всей стране чего пожелали?
– Трудиться. Любить свою работу. И оставаться верным своему делу.
– А что дальше?
– Семью хочу. Детей двоих-троих. Я ведь сам из многодетной семьи. Расти с братьями и сестрами – прекрасно! Это и весело, и многое потом в жизни дает. Элементарное умение делиться и поддерживать друг друга.
Читайте также:
Работодатель будет направлять на псих. освидетельствование: новые правила с марта–2026
Почему люди курят и как бросить вредную привычку – мнение экспертов
Ранее в сюжете
