О блокадном Ленинграде вспоминает жительница села Омутинское
Тамара Пономарева из села Омутинское двадцатый год шагает по жизни с газетой «Тюменская область сегодня». Недавно, будучи в командировке, мы заглянули к ней в гости.
Нас встретила крупная, очень красивая кошка Василиса, деловито обнюхав каждого.
– Осенью подобрала ее возле детского сада, – говорит Тамара Николаевна. – Замерзала, бедняга...
Хозяйка пригласила нас в просторную гостиную. В шкафу среди множества книг стопочкой лежат газеты.
– Всю жизнь проработала в библиотеке, – говорит Тамара Николаевна. – Люблю читать газету «Тюменская область сегодня», особенно «Четвергушку». Много интересных материалов о талантливых земляках. С удовольствием слежу за редакционными акциями, жаль, что возраст не позволяет стать их активным участником. Газета – настоящий друг, помогает людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Спасибо вам!
Многие журналистские работы гостеприимная хозяйка вырезает и хранит в отдельной папке. По ее мнению, они помогают ей в работе.
– Не удивляйтесь, – говорит Тамара Николаевна. – До недавнего времени я была активным соавтором многих передач на радио «Победа». Жаль, закрыли.
Эхо прошедшей войны
О войне Тамара Николаевна знает не понаслышке. Она с матерью Агнессой Краузер и сестрой прожила первую блокадную зиму в Ленинграде.
– зима выдалась очень суровой. Морозы доходили до минус сорока градусов. Чтобы согреться, топили буржуйки хворостом, мебелью и даже книгами. Было очень голодно. Семейные продовольственные запасы закончились. Хлебного пайка 125 граммов на человека не хватало, чтобы утолить голод, – рассказывает Тамара Николаевна. – Мама велела нам его не есть, а сосать. Но где уж там, раз-другой откусишь – и нет его. На добавку шел мамин кусочек. К зиме она так ослабла, что когда звучала тревога, мы не спускались в бомбоубежище. Говорила: «Если судьба уготовила погибнуть, вместе будем». От голода стали угасать и дети...
В марте 1942 года была депортация. Агнессу с двумя дочерьми Галей и Томой и другими советскими немцами сначала в машинах по «Дороге жизни», а затем спецэшелоном отправили на восток. Их конечной станцией стала Омутинская Омутинского района, ныне Тюменской области.
Согретые Сибирью
Семью спецпоселенки из блокадного Ленинграда поселили в полуподвальном помещении больницы. Несмотря на то, что Николай, глава семьи, в рядах Красной армии защищал Ленинград, Агнессу Оскаровну официально не брали на работу. Приходилось наниматься за продукты.
– Теперь уже не помню, кто нам с сестрой сшил мешочки, с которыми ходили по дворам, – вспоминает Тамара Николаевна. – Кто картошки или других овощей даст, кто хлебушка. Бедность царила в каждой сельской семье. На окнах висели марлевые шторки. Одежду и обувь носили по очереди. Ходили в серых ватных фуфайках.
Потом семья Агнессы Оскаровны переехала сначала в деревню Савиново, затем Ситниково. Здесь девочек приняли в детский дом.
– Корпус для девочек находился в старом купеческом доме на улице Победы, – вспоминает блокадница. – Нас вымыли в бане, выдали чистое белье, платьица, а главное – кормили три раза в день! Жили дружно. Вместе с нами находились и местные девочки из малоимущих семей. Среди них были наши с сестрой Галей подруги – Валя и Тома Толстоуховы, Валя и Тома Капатиловы, Сара и Валя Луговкины.
вскоре селяне отметили, что спецпоселенка Краузер, которая работала, как и прежде, по найму, трудолюбива и добросовестно относится к каждому порученному делу. Ее приняли на молочный завод, и в редкие выходные дни она приходила к дочерям.
– В августе 1943 года наш папа Николай Алексеев погиб. Мама до последних дней жизни не верила в это и все ждала мужа, – с горечью отмечает Тамара Николаевна.
В победном 1945 году Тома Алексеева пошла в первый класс.
– Несмотря на то что я из семьи спецпереселенки, мне к началу учебного года подарили школьное платье, портфель и учебные принадлежности. Вот было радости! – вспоминает она.
В послевоенной тишине
За детьми из блокадного Ленинграда стали приезжать родители, иных отвозили домой воспитатели. К 1951 году детей в детском доме практически не осталось, его расформировали, а оставшихся перевели в Юргинский детдом.
– Нас с сестрой забрала мама. С той поры прошли годы, а нам до сих пор кажется, что не хватит слов, которые смогли бы передать ту благодарность семьям, которые взяли нас на постой. При этом о плате за жилье не шло даже речи. Первой стала милосердная женщина Ефросинья Пономарева. Она с двумя сыновьями сама ютилась в маленькой избушке, но нашла место для моей обездоленной семьи.
Спали на матрасах, набитых соломой. Жили дружно и весело. Зимой в доме было очень холодно. Мама в правлении просила лошадь, и мы вместе с хозяйскими детьми ехали заготавливать дрова, потом кололи их.
Ефросинья Ниловна в разговоре часто употребляла такие слова: логушка (кадка с плотной крышкой или емкость для воды, которую брали на покос), цело (часть русской печи), лапатина и одежа (одежда), пимы (валенки), сусек (отдельное место в погребе), пастью (открытое), казенка (кладовка), в куте (рабочее место на кухне). Ох и смеялись мы над ее сибирским говором! Она не обижалась и смеялась вместе с нами, – улыбаясь, говорит Тамара Николаевна.
По соседству жила Анна Ивановна Соловьева, добрейшей души человек, портниха. Бывало, соберет лоскутки и сошьет нам с сестрой обновку На зиму сшила нам теплые фуфайки.
Затем мы жили у Надежды Ивановны Аксеновой, которая одна воспитывала двух дочерей Фаю и Веру. По хозяйству ей помогала Крестинья Васильевна. У нее, старой женщины, война забрала всех родных.
– Бабушка Крестинья любила нас как родных внуков, баловала вкусной сухарницей – это такое блюдо из сухарей с солью и зеленью, залитых конопляным маслом и кипяченой водой. После того как сухарница настоится, ее подавали к столу. Вкуснотища! С нетерпением ждали, когда она приготовит заваруху (супчик в виде киселя) или гороховый кисель, – делится воспоминаниями блокадница.
Еще долго в послевоенное время советским немцам было трудно жить.
Лишь в 1964 году с них сняли все обвинения и освободили от административного надзора, а еще через восемь лет разрешили вернуться в места довоенного проживания. Семья Агнессы Краузер осталась в Омутинском районе.
С той поры прошло не одно десятилетие, и Тамара Николаевна с детьми и внуками в прошлом году решила съездить в родные места.
– Ленинград, ныне Петербург, не узнать: он похорошел. Наш дом снесли. Побывали мы в Мгинском районе Ленинградской области, где покоится отец Николай Алексеев. Вечная память и низкий поклон защитникам города на Неве и сибирякам, которые согрели душевным теплом, дали кров и делились последним куском хлеба с жителями блокадного Ленинграда, помогли пережить тяготы и лишения, а многим дали путевку в жизнь.
Опубликовано: газета №67(4602)
Читайте больше:
Тюменской семье передали медальон и документы пропавшего бойца (ВИДЕО)
В редакции состоялась прямая линия, посвященная волонтерству и благотворительности
