Рукотворец эверестовой высоты

Тюменский скульптор Николай Распопов создал галерею авторских работ, воспевающих Россию, Сибирь, Тюмень

Культура, 15:39, 05 апреля 2016, Александр ШЕСТАКОВ

Рукотворец эверестовой высоты. Тюменский скульптор Николай Распопов создал галерею авторских работ, воспевающих Россию, Сибирь, Тюмень.

Искусство ревниво, оно требует, чтобы человек отдавался ему всецело. Эти крылатые слова сказал скульптор, живописец, архитектор, поэт, великий итальянец Микеланджело. В емкой фразе сердцевина успеха творца, козырная карта труженика, созидателя, путеводная звезда волевого, сосредоточенного пахаря на поле культуры. А как вот это стальное условие-требование параллелит с моим другом, заслуженным художником России, неутомимым, ярким, стержневым Николаем Распоповым?

Таланта не скроешь

Уверен стократно: он весь в любви к искусству, никаких измен «этой даме сердца». Он – живописец, график, косторез, скульптор, но крылит-верховодит сердцем ваятеля-скульптора музыка камня. На этой стезе он мастер высокого ранга. И оценка такая не моя лично-персонная. Она звучит от почитателей, от людской массы, искренне заявляющей о зрительской любви к автору. В Тобольске экспонировалась выставка работ Николая Распопова. Активная публика, радуясь творениям маэстро, оставила в книге отзывов тридцать великолепных записей. Мне, признаюсь, приглянулась вот эта лаконичная, эмоциональная: «Ошеломительно! Красиво! Таланта не скроешь! Спасибо! В.Г. Ненашев, июнь 2015».

Кстати, о датах. Познакомились мы с Николаем (парень из Тобольска и парень из Ишима) в конце 52 года века минувшего на солдатской пересылке Второй Речки Владивостока перед отплытием на Сахалин. В казарме нам досталась двухъярусная железная кровать – сами, мол, решайте, кому какой этаж. Я без раздумий о пустяковой проблеме веселенько щебечу:

– Никаких индивидуальных противопоказаний не имею относительно верхотуры. Нам сверху видно будет все, ты так и знай!

– Шуточки твои не приемлю, – неожиданно серьезно, не в меру важности вопроса вымолвил приятель. Минутку помолчав, утвердительно произнес:

– Ты имеешь полное право на первый этаж, ведь ты старше меня.

– Старше-то я тебя на 2 месяца, я 19 октября родом, а ты 19 декабря, – прервав тоболяка, продолжаю улыбаться нашему диалогу.

Но Коля упрямо не сдается, гнет свое:

– Давеча мы по рисунку закончили, у тебя получилось лучше. Этот факт тоже за твой престижный первый этаж, не упирайся, дружище.

И начинающий рисовальщик, услышавший едва ли заслуженную похвалу, растаявши сдался.

Мелковат эпизод. А мелковат ли? Не из таких ли капелек суммируются моря-океаны?

Место встречи

Лямки наши рекрутские развели нас с Коленькой по разнопрофессиональным армейским частям, встречи-общения исключались. Демобилизованные из учебок младшие лейтенанты запасались силами, отвоевывали гражданское пространство. Мой университет, моя журналистика. Его упругие поиски в косторезной мастерской Союза художников. И вот взрыв его громкий: крупный, колоритный, древолиповый богатырь. Его знакомые обобщенные образы-типажи – «Сибирячка», тракторист «Серега», «Доярка»... Скульптор-патриот, гордый Сибирью, славит величайших земляков – Дмитрия Менделеева, Александра Алябьева, Петра Ершова, Вильгельма Кюхельбекера...

Меня из Омутинской райгазеты в 71-м перевели в «Тюменскую правду». Николай в 78-м осчастливил областной центр. За эти напряженно трудовые почти 40 лет мы с Колей стали членами профессиональных союзов художников, писателей. Он – участник широких областных, зональных, всероссийских выставок, в числе которых «Земля Тюменская», «Урал социалистический», «Советская Россия». Он удостоен самых высоких премий, грамот, дипломов. Я тоже не обойден почестями: знак «Легенда тюменской прессы», федеральный почетный знак «Честь. Достоинство. Профессионализм», лауреат Всероссийской литературной премии имени Петра Ершова.

Он – в столице нашей области. Тюмень наша может гордиться творящим здесь скульптором. Уверен – может! На въезде в город по Ялуторовскому тракту парит «Летящая».

«Летящая» –

символ сибирского града.

«Визитка» входящему

солнечно рада.

«Летящая» путнику вынесет

ключ,

Если тот сердцем,

душой не колюч.

Горожане, гости города уже приняли беломраморный бюст певца-великана Юрия Гуляева – изваяние нашего земляка живет в филармонии. А в сквере Немцова прописался бюст первого секретаря Тюменского обкома партии Бориса Щербины. В границах площади Борцов революции с 90-го года вписалась композиция «Прощание». О ней разговор особый. Идея обелиска родилась в «Братстве сорок первого года». Выпускники городских школ ушли на войну и погибли. Тема скульптора зажгла. И как-то сразу все получилось, все пошло по-задуманному. Чеканная медь – труднейший материал, но ему удалось с помощью мастеров справиться с этой технологией. Четверть века памятник в строю. Он работает, греет воспоминания, зовет к добру и миру.

Еду в самом рядовом тюменском городском автобусе. Респектабельная дама-пассажирка через мобильник общается с какой-то нетутошной подругой. Та, похоже, попросила обозначить место встречи. Дама с почтительной теплотой ответила: «У «Прощания». Меня тронул такой выбор. Ведь на этом территориальном пятачке можно было заявить свидание, скажем, около бюста-портрета разведчика Николая Кузнецова или у парадного крыльца старинной кладки сельхозинститута. Или опять же у постамента Борцов революции, или около ветерана педагогической науки института-университета. Словом, я об этом факте быстренько поведал Николаю Васильевичу. Тот как дитя радовался. Я тоже радовался и писал:

«Прощание» – в меди поэма войны.

Под пули шагнули, не живши, сыны.

«Прощание» – парень уходит

на бой

И девичье сердце уносит с собой.

Сгорая, светить другим

Сегодня я вправе сказать другу слова восхищения. Он – тоже дитя войны. Эта грозная эпоха не разнюнила его горем, а закалила духовно и физически. Этот сильный сибиряк особого сплава характера, стойкой нравственной этики, идеальной эстетики, верен правде жизни. Он, сильный, любит сильных, мужественных и непреклонных из массы народной. Ничуть не удивительно, что героями его творчества стали Сибирь-матушка и широкоплечие старцы. Две десятилетки крепят Николая под доглядом тоболяка Павла Лазутятского – большого мастера живописи, графики, скульптуры. Это он, Павел Николаевич, после Колиной «Детской футбольной команды» отечески молвил: «Мне учить тебя больше нечему». Четыре творческих десятилетия в Тюмени стартовали с костяной композиции, которую добрым словом встретил самый главный критик региона Борис Щербина.

Строг и честен художник, не терпящий праздности и пустоты. Он пластичен, без кокетства и показухи. Смотрит глубинно, широко открытыми глазами, познавая весомые жизненные пласты. Ваятель, повторяю, однолюб, в искусстве ревновать его некому и нечему, он всецело в объятиях жаркой скульптуры. С творческого маршрута никакие соблазны не собьют. Его суровая увлеченность – надежный парус делового плавания. Молчун, не терпящий многословия, пустопорожней трескотни – серьезное дело не терпит громкогласия многолюдного.

Вспомню коротенькую ситуацию на эту тему. Погостив у прозаика Александра Мищенко, пешочком бредем с ним по ул. Холодильной к ул. Республики. Против Дома художников Александр объявил: «Мне сюда, позировать Распопову, пойдем к нему вместе». Я не стал возражать. Массивную, корабельной прочности дверь открыл рассерженный хозяин: «Ты идешь, Саша, к работающему работать, не лясы точить. Почему свиту тащишь с собой?» Я понял свою ошибку, негостеприимный порог перешагивать не стал, а спокойно-достойно ретировался, совершенно не обиженный и не расстроенный. Коля даже не поинтересовался, какого Сашу притащил к нему натурщик Саша.

Нет, это не укутанный в кокон отпетый затворник-нелюдим. У него множество друзей-приятелей, хороших знакомцев. Он любит и умеет видеть надежных в дружбе. Тот, кто светит другому, сгорая сам, ему шибко нравится. Дороги ваятелю люди труда, науки, литературы. В его богатейшей галерее портретов есть и наши земляки, литераторы, журналисты: Иван Ермаков, Евгений Шерман, Александр Мищенко, Федор Селиванов, автор этих строк. Сегодня Николай Распопов, не сдающийся возрасту, энергично работает для Тобольска над композицией, посвященной журналисту Александру Ефремову, погибшему на Чеченской войне.

Многие из его работ рождались на моих глазах. И «Первенец», и «Экипаж», и «Разведчик Кузнецов», и «Автопортрет», и «Наш поэт». Вижу отчаянную работу стальной закалки творца. Он популярен, дееспособен. Он пишет историю ликов и деяний, он – рукотворец эверестовой высоты.

Согласитесь, люд его знает. И когда возникла идея обозначить Николая Распопова кандидатом на звание «Почетный гражданин города Тюмени», публика в считаные дни собрала более полутора тысяч голосов, поддерживающих инициативу.