Малиновое чудо колокольного звона

Малиновое чудо колокольного звона. .

Вам доводилось слышать колокольный звон? Малиновый и красный, свадебный разгонный и повседневный? А водосвятный и встречный перезвоны? Ни  с чем не сравнимое чудо и красота для души и сердца неописуемая. А еще говорят, что эти звуки целебны.

– Звоны бывают будничными и праздничными, есть перезвоны и благовест, – рассказывает Владимир Петровский, поэт и композитор, cоздатель нового направления в искусстве – «современная колокольная музыка», действительный член Ассоциации колокольного искусства России из  Архангельска. – Звонарь – творческий человек, импровизатор, он постоянно творит чудо.

Владимир Марьянович вновь приехал в Тюменский регион, чтобы профессионально настроить колокольный звон. В течение недели обучал технике колокольного звона прихожан Свято-Никольского прихода в пос. Боровском Тюменского района. В настоящее время работает в Ильинском женском монастыре в Тюмени по приглашению настоятельницы – игуменьи матушки Нины. Потом пути-дороги поведут в Пермь, Волгодонск, Екатеринбург, Австралию...

– Владимир Марьянович, где истоки вашей школы?

– Вначале колокола заинтересовали меня как музыкальный инструмент, а когда в музее решили восстанавливать колокола, взялся за них и с тех пор не расстаюсь. В советские времена колокольными звонами занимались в основном в музеях, и надо сказать большое спасибо музейным работникам за это. Тоже был участником этого движения и даже ввел термин «колоколист».

Обучал музейщиков навыкам колокольного дела, в итоге родилось первое пособие для звонарей, сформировалась школа, но  я не стал ее дальше развивать. Почему? После окончания курсов выпускники не всегда могли себя найти. Потому что  у меня, например, один развес колоколов, своя специфика, а на месте – другая, и колокольня деревянная, а не кирпичная, и не восемь окон, а четыре и так далее. Потому уже более четверти века езжу по России-матушке, обучаю мастерству на местах. Так что школа у меня передвижная. И около двух тысяч учеников.

Школа делится на классическую, с нотоносцами, и цифровую (для тех, кому не знакома нотная грамота). Кстати, многие мои ученики овладели навыками чтения с листа, играют точно по нотам. Цифровая система основана на ритме, а если точнее – на весе колоколов.

В давние времена звонарями были выходцы, как правило, из низов: сторожа, дворники, которые несли послушание при храме. Хотя история гласит, что прекрасно звонили непобедимый Александр Суворов, композитор Михаил Глинка, сам царь Иван Грозный. Конечно же, звонарь-виртуоз Константин Сараджев, великий звонарь Александр Смагин. Но таких было немного. Искусство колокольного звона доступно не многим, но звон обязательно должен обладать благозвучием, содержанием, ритмом, то есть это должно быть маленькое произведение искусства, единое с архитектурой, молитвенностью, красотой храма. Возможно, потому многим и не нравлюсь, что нарушаю спокойное, ленивое течение жизни.

Учебе всегда помогала народная смекалка, творческий подход. На Севере есть очень красивая присказка, которая помогает слышать и запоминать ритмику звона. Послушайте! Большие колокола: «Почем треска? Почем треска?» Средние колокола: «Три копейки с половиной, три копейки с половиной!» Маленькие зазвонные: «Врешь, врешь, полторы, врешь, врешь, полторы». Или: «Голиками притыкали, голиками притыкали, голиком приткнешь, голиком приткнешь». Голик – это веник, и совсем ни при чем, но ведь запоминается! Или: «Любишь Бога? К нам, к нам. Любишь Бога? В храм, в храм». В каждой губернии, в каждом храме были свои способы передачи мастерства. То есть из рук в руки, из уст в уста.

– От чего зависит благозвучие колоколов?

– Восемь десятков лет не занимались литьем, а теперь начали, вот  и получаются зачастую не колокола, а их подобие. Звук колокола – это же целый аккорд, он должен быть чистым. Каждый его слышит по-своему. Есть, правда, беда – стали ставить «электронных звонарей». Но храм – это же молитвенная жизнь прихода... Я, например, в храм пришел через колокольный звон. В коммунистическую партию, будучи творческим человеком, вступить не сподобился. В свое время даже поступал в военно-спортивный институт, проучился полгода и сбежал, понял, что не мое. Хотелось творить. Тогда нужно было определенную смелость проявить, потому что смотрели на это косо. Первый фестиваль колокольного звона состоялся в 1988 году в музее «Малые Карелы» в Архангельске и стал прецедентом. Через год, когда образовалась Ассоциация колокольного искусства, к нам стали присоединяться церковники.

– После революции 1917 года разрушали храмы, чтобы соборная молитва не была слышна Богу...

– Крест – это спасение, и потому срывали кресты, вырывали голос храма – колокольный звон. В 1928 году издан указ о его запрещении, он разрешался только в двунадесятые праздники, в малые колокола, причем не везде, а в лаврах. Указ отменили при Горбачеве. Сложное, безбожное было время. Храмы превращали в склады, зернохранилища. Вот здесь, в Ильинском монастыре, находился ликеро-водочный завод, из алтаря водка выходила. А случалось и того хуже. Бесследно это не пройдет, аукнется, но есть покаяние, есть возможность внести вклад в возрождение храмов.

Бывают заблуждения по незнанию, но осознанные ошибочные представления страшны. Я сам вырос в советский период, но потом Господь привел меня, как  и многих других, в храм. У нас же это на генетическом уровне! Нередко на колокольных концертах ко мне подходят люди, плачут. У молодых слезы текут! Вот она, генетика, душу-то не обманешь! Радует, что колокольный звон вновь звучит над Россией. Да, разрушить проще, а вот попробуйте собрать, сшить, склеить, соединить – десятилетия, века пройдут, пока все восстановится. Потому что сознание человека, его духовное состояние – величайший труд, и прежде всего труд самого человека.

– Моей приятельнице во время операции под наркозом слышался звон колокольчиков. Сейчас у нее небольшая коллекция.

– Прекрасно, в моей коллекции около четырехсот штук. Для православного человека колокол всегда был одушевленным предметом. И потому у него не ударная часть, а язык, есть уши, корона, юбка, сковорода...

Однажды взял передвижную звонницу, гитару и побывал в онкологическом центре. До сих пор помню глаза тех людей. Меня часто спрашивают, лечат ли колокола. Если воспринимать их как таблетку, то маловероятно. За четверть с лишним века, что занимаюсь колокольным звоном, не было такого, чтобы человек пришел на костылях, а ушел без них. Голова переставала болеть, настроение, общее состояние улучшалось, сам чувствую. В свои 55 нормально бегаю, свежий воздух плюс физический труд, я же постоянно в звоне живу! В Архангельске на Успенской звоннице каждое воскресенье с сыном звоним после службы в течение получаса. За восемь лет это стало городской традицией, даже местные бюро путешествий специально во время обзорных экскурсий туристов привозят.

Как-то раз после концерта ко мне подошел молодой парень, весь в слезах, обнял и говорит: «Владимир Марьянович, понять не могу, что со мной». Вот где лечение-то идет – в душе! Нельзя воспринимать колокол как таблетку или микстуру. Это – выше, это слияние с Богом, которое человек проживает через себя. А если это еще и помогает – слава Богу.

Однажды в храме подошла незнакомая женщина, назвала меня по имени-отчеству. Говорит: «Низко кланяюсь вам  и благодарна за ваши звоны, они мне очень помогли». И отошла. Ваша приятельница, во время операции оказавшись на грани жизни небесной и земной, услышала колокольный звон.

Для меня важно хорошо делать свою работу. Приехав в Тюмень, буду обучать мастерству, чтобы звонили красиво, благозвучно, содержательно. Звон для чего? Прежде всего для души. Тогда колокол плывет, звучит, поет, говорит, вещает, призывает... Колокольный звон – это голос храма, вся жизнь человека.