«Я – манси»: история между стойбищем и городом
Директор Фонда развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока рассказал о своей жизни
Владимир Климов – директор Фонда развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Он рассказал о миссии, ценностях малых народов Севера и их будущем. «Быть «национальным» стало модно».
– Владимир Геннадьевич, давайте начнем с вас. Вы кем себя считаете?
– Я – манси. Правда, знаю на родном языке лишь пару стандартных фраз. Но я рос в период, когда собственная бабушка запрещала говорить на нем. Думали, что чем быстрее вольешься в другую культуру, тем скорее станешь там конкурентоспособным. А старшие желали нам лучшего, поэтому шли на такие шаги. И это не только у северных народов было.
Я рос в поселке Междуреченском Ханты-Мансийского автономного округа. Наш Кондинский район одним из первых попал в так называемую ассимиляционную зону. Родители мои застали жизнь на стойбище, я – нет. Мансийский они знали, но дома на нем не разговаривали. О преподавании родных языков тогда и речи не было. На мансийском мы разве что дразнилки всякие знали. Многие мои братья значились в документах как русские. Но у меня всегда везде было написано, что я манси.
– А как ощущают себя в современном мире представители коренных малочисленных народов Севера?
– Сейчас всё по-другому. После перестройки национальная политика поменялась. Быть «национальным» стало модно. Количество ханты и манси увеличилось в несколько раз. Причём записывали себя в эти ряды даже те, кто вообще никакого отношения не имел к коренным народам. А всё почему? Стали ведь льготы разные давать.
Фото из личного архива Владимира Климова
– Хорошо это или плохо?
– Это нормально. Вот в Норвегии, например, активно финансировали возрождение саамского языка. Возвращали в школы, вузы, создавали языковые гнезда. В некоторых поселках названия улиц и учреждений на саамский язык перевели.
– То есть нужно делать национальную культуру модной и повсеместной?
– Конечно. Да, можно давать уроки по краеведению. Как, например, наша Ирина Малых (руководитель Тюменской общественной организации коренных малочисленных народов «Кедр» – прим. ред.) вела уроки в тюменском центре «Этнос». Но эффективнее – подавать пример. Вот какой был случай. По инициативе «Кедра» Уватский округ и правительство региона открыли интернат для детей, которые родились в тайге. Но никогда они не носили у нас национальную одежду. А стоило Ирине Юрьевне приехать на уроки в традиционном костюме – и всё, в следующем году все в национальных нарядах! И никто их не уговаривал: «Приходите в традиционном» – дети стремятся ко всему красивому. Две недели Ирина Юрьевна побыла с ними, а они сейчас и на сцену в этих костюмах выходят. И не стесняются!
Посмотрел, поддержал и… втянулся
– Но когда Вы начинали работать, не было такого активного продвижения национальных культур. Как Вы развивались в этой сфере?
– Я уже жил в Тюмени. Учился здесь в индустриальном институте. И «Кедр» уже существовал, с конца девяностых стали постоянно проводить «Вороний день» (традиционный праздник ханты и манси, символизирующий начало весны и нового года – прим. ред.). Пришел на праздник посмотреть – свои же все-таки, а у них тогда средств практически не было. А я занимался бизнесом в сфере охоты и рыболовства.
Фото из личного архива Владимира Климова
Побывал в Уватском районе, где сохранились люди, которые ведут традиционный образ жизни. Живут на стойбищах – ни телевизора, ни централизованного электричества, ничего нет. По три-четыре семьи на одно стойбище. Их там сейчас порядка тринадцати по реке Демьянке. Мы, при поддержке правительства Тюменской области, врачей туда привезли, диспансеризацию провели. Так и началось всё.
– То есть своя, родовая среда все-таки тянет?
– Тянет. Вот даже я – большую часть времени на нашем этностойбище «Увас Мир Хот» провожу, хотя в городе живу. Утром уезжаю и до вечера там. Тянет к лошадям своим, оленям, лесу. А здесь я просто задыхаюсь, хотя Тюмень – город хороший, комфортный. В Москве вообще больше двух дней не могу находиться. Бывало, по работе приходилось часто летать. Так я утром улетал, вечером возвращался в Тюмень. Мне проще было два-три раза в неделю слетать вот так, чем остаться в столице. Каждую секунду стараешься вернуться…
«С мяса – на бананы»
– А молодежь сейчас возвращается на стойбища?
– Да, и по разным причинам. Кто-то поступает на сельскохозяйственное направление, изначально понимая, что вернется в родную общину и будет оленеводом.
Еще одна из причин, причем, наверное, не самая очевидная – питание. Мы участвовали в исследовании профессора Сергея Матаева: устроили диспансеризацию нашим студентам, приехавшим в город. Оказалось, что ребенок год-два может отставать в учебе не из-за своих интеллектуальных способностей – он с родного (оленьего – прим. ред.) мяса на бананы перестраивается! А организм требует привычной пищи. Если человек всю жизнь оленину ел, она-то ему и нужна. Я вот, например, вообще без рыбы не могу, нашей, северной.
На кого-то город давит – приходится подстраиваться. Ребенок, выросший в тайге, лет в шесть-семь уже принимает решения сам. Он в лесу – хозяин. У нас как-то семилетний мальчик из уватского интерната пошел в родное стойбище пешком. Это 30 километров по лесу, на минуточку! Вот он так решил. И дошел. А в городе – рамки, границы. В общежитие приехал – свои законы, в университете – свои. Поэтому мы им по приезде объясняем, какая система отношений в обществе здесь работает. У нашей организации очень сильное молодежное отделение.
– Вам не страшно, что они с этим обществом полностью ассимилируются?
– Ассимиляция – процесс естественный. Большие языки всегда поглощают малые. И это не я придумал, это закон жизни. Если ты переехал в русскоязычную среду, конечно, ты будешь говорить на русском. Но, с другой стороны, если ты на родном языке с детства говорил, ты уже не сможешь его забыть. Часто причитают: «Вот мол, язык теряется, что дальше будет?» А у нас появляются разные словари, творческие коллективы, которые на родных языках поют. И это ведь всё молодежь делает! В мое время вообще такого не было. И у других народов тоже так. Вон как в Якутии активно кинематограф развивается. Сейчас это – современное творчество, но лет через 50 оно может стать классикой.
Фото из личного архива Владимира Климова
Читайте также: В Тюмени пройдёт международный студенческий фестиваль ко Дню народного единства
Да и традиционный образ жизни – это же не про бег за зайцем с луком и стрелами. Дело в ценностях. И охота, безусловно, одна из них. Но ею всё не заканчивается. А даже если о ней говорить, посмотрите, что получается. Современный человек идет на охоту. Вот увидит он стадо лосей, пока всех не перебьет, не остановится ведь. А представителю коренного народа одного животного достаточно будет. Это же надо его до общины донести, разделать, освежевать. Матку, например, наши ни за что не тронут. Они помнят, что тоже ведь по большому природному кругу ходят.
Чтобы культура сохранялась, нужно ядро, которое ведет традиционный образ жизни. И даже если молодежь будет разъезжаться, но этот костяк сохранится, всё нормально будет. Да, ребята уезжают, но многие возвращаются. Это опять-таки история про ценности. Да и, знаете, есть проблемы куда более приземленные, чем ассимиляция.
– Какие, например?
– Законодательные. Нам вот удалось немного поправить законы об охоте и рыболовстве. Надо понимать, что для людей, ведущих традиционный образ жизни, это источник пропитания. Раньше человек, поймавший рыбу, мог быть обвинен в браконьерстве. А это огромный штраф. Денег нет. Куда ты пойдешь?
Этнотуризм нужно развивать как отдельное направление туризма, потому что сейчас он между небом и землей. Этнотуризм надо вводить в ОКВЭД (общероссийский классификатор видов экономической деятельности – прим. ред.), чтобы его экспертные структуры курировали.
С 2013 года, когда я стал вице-президентом российской Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, много вопросов пришлось решать и на международном уровне. В частности, в ООН, где я работал как представитель нашей Ассоциации, в Арктическом совете (в его состав входят Россия, Канада, США, Норвегия, Дания, Швеция, Финляндия, Исландия – прим. ред.). Сделано было немало: нам удалось внести пункт о молодежи в канадскую декларацию, мы начали большой проект «Дети Арктики», и наши студенты с Ямала, работавшие в этом проекте, на большом международном форуме в Санкт-Петербурге рассказывали об опыте работы кочующих детских садов и школ. Когда уже началась специальная военная операция и была тяжелая обстановка, шли разговоры даже о выходе России из состава международных организаций, мы советом коренных народов Арктического совета заявили, что ни при каких обстоятельствах не приостанавливаем свою деятельность. В результате мы это право отстояли, провели колоссальнейшую работу. И на данный момент Анна Отке, представитель Чукотки в Совете Федерации, возглавляет Арктический совет коренных народов, причем она находится под санкциями.
Фото из личного архива Владимира Климова
Но главное, в России мы смогли сохранить именно тот традиционный образ жизни, о котором мы говорим: законодательно закреплены традиционные отрасли хозяйствования, например, оленеводство северное, кочующее. И это огромное достижение нашей страны – сохранение традиционного образа жизни коренных малочисленных народов.
«Мы ищем то, что объединяет всех»
– Этнотуризм – это ведь тоже способ популяризации культуры. С 2018 года работает этностойбище «Увас Мир Хот» (в переводе – Дом северных людей – прим. ред.). Оно для кого – для желающих оказаться в родной стихии или для туристов?
– Начиналось всё как социально-адаптационный проект. Это было еще в археологическом музее-заповеднике на озере Андреевском. Я прекрасно понимал: если меня тянет в родную стихию, значит, других тоже. Но не у всех есть возможность съездить на Север и в родном чуме посидеть. И вот мы возили переехавших студентов, бабушек-дедушек на экскурсии. Да и всех, у кого тоска по традиционному укладу. Национальные праздники всегда организовывали. Это и «Вороний день», и «Лун Кутоп Хатл» (традиционный праздник ханты и манси, знаменующий день середины лета – прим. ред.). С нашими песнями, танцами и обычаями.
А потом заметили, что не только северяне к нам едут. Как-то в Ночь музеев нас посетило больше человек, чем четыре городских музея вместе взятых. Вы можете себе это представить?! А мы ведь за городом, автобусы до нас не ходят, и работаем только до 23.00. Но машины от федеральной трассы до нашего музея в два ряда стояли.
Поэтому «Увас Мир Хот» мы открывали, уже зная, что интерес к культуре коренных народов Севера большой. К нам за столько лет откуда только ни приезжали: и со всей России, и из других стран. С Visit Tyumen недавно соглашение заключили, хотя уже давно вместе работаем.
Фото из личного архива Владимира Климова
Мы с проектом этностойбища и развития этнотуризма работаем уже порядка 10 лет, наш опыт востребован в России. Я, как представитель делового совета российской Ассоциации коренных малочисленных народов, знакомил с ним и представителей разных регионов нашей страны, и коллег из других стран. Сейчас мы совместно с администрацией Уватского муниципального округа, компанией «Роснефть» проводим такую работу. Уже есть эскизный проект этностойбища, есть концепция развития этнотуризма в Уватском округе, именно в местах проживания коренных малочисленных народов – на территории промыслово-охотничьего хозяйства «Кедровый».
– Для Вас это точно не бизнес. Что тогда?
– Это миссия. Вот, например, ребятишек много к нам приезжает. Бывает, Ирина Малых им рассказывает об этностойбище, и в моменте понимаешь: когда у ребенка случился такой контакт – они в чуме сидят, общаются, чай пьют, с оленями играют, – не будет он больше к другим национальностям скептически относиться. Есть неподдельный интерес, он и воспитывает любовь к своей родине. Я считаю, что главное в этом проекте – это команда. На этностойбище должны работать именно те, кто знает эту культуру изнутри. Это наша миссия. Мы ищем то, что объединяет всех: и русских, и коренных, и другие народы. В одной стране ведь живем. Нельзя перебить всё стадо лосей. И сводить к деньгам всё – тоже. Это, к слову, о ценностях нашего народа.
«Нельзя забывать, что ты – россиянин»
– К слову, об одной стране. Вы принимали участие в создании Ассамблеи народов России. Какая главная задача стоит перед организацией сейчас?
– Формирование общей идентичности. Не только по национальному признаку, а по государственной принадлежности. Чтобы каждый сохранял свои традиции, обычаи и культуру. Но и нельзя забывать, что ты – россиянин. Ведь в окопах никто не говорит: «Я – русский», «Я – манси», «Я – татарин». Мы все россиянами становимся.
– Каков главный вызов в сфере межнациональных отношений в России в ближайшие 10 лет?
– Миграционный вопрос. Мы с Ассамблеей народов России уже работаем над этой темой. Еще раз повторю: все, кто в России живет, должны быть россиянами. Во многих инициативах, о которых я говорил, принимала участие Ассамблея народов России.
– А что будет с коренными малочисленными народами Севера через 50 лет?
– Если земля будет – на ней останутся люди. Мы, естественно, тоже.
Да, кто-то с Севера уезжает. Но подчеркну еще раз: многие возвращаются. Для них там условия создаются, участки выделяются. Наши (парни – прим. ред.) с девчонками после армии или университета приезжают. И, допустим, 10 человек уехали, так ребята еще 10 родят. На Ямале, например, население не уменьшается. Увеличивается! А те, кто уезжает, они же всё равно с собой свою культуру на новое место везут. Не стоит об этом забывать. Главное – молодежь поддерживать. Им ведь жить.
Читайте также: В Тюмени открылась выставка «Культура для Победы»
Справка:
Владимир Климов – директор Фонда развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Ранее руководил Тюменской областной общественной организацией коренных малочисленных народов «Кедр». Благодаря совместным действиям с правительством Тюменской области в Уватском районе открыли интернат для детей ханты, ведущих традиционный образ жизни, довели до 100% диспансеризацию для «обских людей», обеспечили постоянное вертолетное сообщение со стойбищами. В 2013 году Владимир Климов стал вице-президентом Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири, Дальнего Востока Российской Федерации. И тюменский опыт работы по сохранению культуры коренных малочисленных народов Севера оказался очень востребованным не только для других регионов России, но и для других стран мира. Тюменская организация коренных малочисленных народов является одним из учредителей регионального отделения Ассамблеи народов России Тюменской области. В этом интервью – о миссии, ценностях малых народов Севера и их будущем.
Фото из личного архива Владимира Климова
Далее в сюжете: «Один доктор на округ»: как зарождалась медицина в Тюменском крае XIX века
Владимир Климов – директор Фонда развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Он рассказал о миссии, ценностях малых народов Севера и их будущем. «Быть «национальным» стало модно».
– Владимир Геннадьевич, давайте начнем с вас. Вы кем себя считаете?
– Я – манси. Правда, знаю на родном языке лишь пару стандартных фраз. Но я рос в период, когда собственная бабушка запрещала говорить на нем. Думали, что чем быстрее вольешься в другую культуру, тем скорее станешь там конкурентоспособным. А старшие желали нам лучшего, поэтому шли на такие шаги. И это не только у северных народов было.
Я рос в поселке Междуреченском Ханты-Мансийского автономного округа. Наш Кондинский район одним из первых попал в так называемую ассимиляционную зону. Родители мои застали жизнь на стойбище, я – нет. Мансийский они знали, но дома на нем не разговаривали. О преподавании родных языков тогда и речи не было. На мансийском мы разве что дразнилки всякие знали. Многие мои братья значились в документах как русские. Но у меня всегда везде было написано, что я манси.
– А как ощущают себя в современном мире представители коренных малочисленных народов Севера?
– Сейчас всё по-другому. После перестройки национальная политика поменялась. Быть «национальным» стало модно. Количество ханты и манси увеличилось в несколько раз. Причём записывали себя в эти ряды даже те, кто вообще никакого отношения не имел к коренным народам. А всё почему? Стали ведь льготы разные давать.
Фото из личного архива Владимира Климова
– Хорошо это или плохо?
– Это нормально. Вот в Норвегии, например, активно финансировали возрождение саамского языка. Возвращали в школы, вузы, создавали языковые гнезда. В некоторых поселках названия улиц и учреждений на саамский язык перевели.
– То есть нужно делать национальную культуру модной и повсеместной?
– Конечно. Да, можно давать уроки по краеведению. Как, например, наша Ирина Малых (руководитель Тюменской общественной организации коренных малочисленных народов «Кедр» – прим. ред.) вела уроки в тюменском центре «Этнос». Но эффективнее – подавать пример. Вот какой был случай. По инициативе «Кедра» Уватский округ и правительство региона открыли интернат для детей, которые родились в тайге. Но никогда они не носили у нас национальную одежду. А стоило Ирине Юрьевне приехать на уроки в традиционном костюме – и всё, в следующем году все в национальных нарядах! И никто их не уговаривал: «Приходите в традиционном» – дети стремятся ко всему красивому. Две недели Ирина Юрьевна побыла с ними, а они сейчас и на сцену в этих костюмах выходят. И не стесняются!
Посмотрел, поддержал и… втянулся
– Но когда Вы начинали работать, не было такого активного продвижения национальных культур. Как Вы развивались в этой сфере?
– Я уже жил в Тюмени. Учился здесь в индустриальном институте. И «Кедр» уже существовал, с конца девяностых стали постоянно проводить «Вороний день» (традиционный праздник ханты и манси, символизирующий начало весны и нового года – прим. ред.). Пришел на праздник посмотреть – свои же все-таки, а у них тогда средств практически не было. А я занимался бизнесом в сфере охоты и рыболовства.
Фото из личного архива Владимира Климова
Побывал в Уватском районе, где сохранились люди, которые ведут традиционный образ жизни. Живут на стойбищах – ни телевизора, ни централизованного электричества, ничего нет. По три-четыре семьи на одно стойбище. Их там сейчас порядка тринадцати по реке Демьянке. Мы, при поддержке правительства Тюменской области, врачей туда привезли, диспансеризацию провели. Так и началось всё.
– То есть своя, родовая среда все-таки тянет?
– Тянет. Вот даже я – большую часть времени на нашем этностойбище «Увас Мир Хот» провожу, хотя в городе живу. Утром уезжаю и до вечера там. Тянет к лошадям своим, оленям, лесу. А здесь я просто задыхаюсь, хотя Тюмень – город хороший, комфортный. В Москве вообще больше двух дней не могу находиться. Бывало, по работе приходилось часто летать. Так я утром улетал, вечером возвращался в Тюмень. Мне проще было два-три раза в неделю слетать вот так, чем остаться в столице. Каждую секунду стараешься вернуться…
«С мяса – на бананы»
– А молодежь сейчас возвращается на стойбища?
– Да, и по разным причинам. Кто-то поступает на сельскохозяйственное направление, изначально понимая, что вернется в родную общину и будет оленеводом.
Еще одна из причин, причем, наверное, не самая очевидная – питание. Мы участвовали в исследовании профессора Сергея Матаева: устроили диспансеризацию нашим студентам, приехавшим в город. Оказалось, что ребенок год-два может отставать в учебе не из-за своих интеллектуальных способностей – он с родного (оленьего – прим. ред.) мяса на бананы перестраивается! А организм требует привычной пищи. Если человек всю жизнь оленину ел, она-то ему и нужна. Я вот, например, вообще без рыбы не могу, нашей, северной.
На кого-то город давит – приходится подстраиваться. Ребенок, выросший в тайге, лет в шесть-семь уже принимает решения сам. Он в лесу – хозяин. У нас как-то семилетний мальчик из уватского интерната пошел в родное стойбище пешком. Это 30 километров по лесу, на минуточку! Вот он так решил. И дошел. А в городе – рамки, границы. В общежитие приехал – свои законы, в университете – свои. Поэтому мы им по приезде объясняем, какая система отношений в обществе здесь работает. У нашей организации очень сильное молодежное отделение.
– Вам не страшно, что они с этим обществом полностью ассимилируются?
– Ассимиляция – процесс естественный. Большие языки всегда поглощают малые. И это не я придумал, это закон жизни. Если ты переехал в русскоязычную среду, конечно, ты будешь говорить на русском. Но, с другой стороны, если ты на родном языке с детства говорил, ты уже не сможешь его забыть. Часто причитают: «Вот мол, язык теряется, что дальше будет?» А у нас появляются разные словари, творческие коллективы, которые на родных языках поют. И это ведь всё молодежь делает! В мое время вообще такого не было. И у других народов тоже так. Вон как в Якутии активно кинематограф развивается. Сейчас это – современное творчество, но лет через 50 оно может стать классикой.
Фото из личного архива Владимира Климова
Читайте также: В Тюмени пройдёт международный студенческий фестиваль ко Дню народного единства
Да и традиционный образ жизни – это же не про бег за зайцем с луком и стрелами. Дело в ценностях. И охота, безусловно, одна из них. Но ею всё не заканчивается. А даже если о ней говорить, посмотрите, что получается. Современный человек идет на охоту. Вот увидит он стадо лосей, пока всех не перебьет, не остановится ведь. А представителю коренного народа одного животного достаточно будет. Это же надо его до общины донести, разделать, освежевать. Матку, например, наши ни за что не тронут. Они помнят, что тоже ведь по большому природному кругу ходят.
Чтобы культура сохранялась, нужно ядро, которое ведет традиционный образ жизни. И даже если молодежь будет разъезжаться, но этот костяк сохранится, всё нормально будет. Да, ребята уезжают, но многие возвращаются. Это опять-таки история про ценности. Да и, знаете, есть проблемы куда более приземленные, чем ассимиляция.
– Какие, например?
– Законодательные. Нам вот удалось немного поправить законы об охоте и рыболовстве. Надо понимать, что для людей, ведущих традиционный образ жизни, это источник пропитания. Раньше человек, поймавший рыбу, мог быть обвинен в браконьерстве. А это огромный штраф. Денег нет. Куда ты пойдешь?
Этнотуризм нужно развивать как отдельное направление туризма, потому что сейчас он между небом и землей. Этнотуризм надо вводить в ОКВЭД (общероссийский классификатор видов экономической деятельности – прим. ред.), чтобы его экспертные структуры курировали.
С 2013 года, когда я стал вице-президентом российской Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, много вопросов пришлось решать и на международном уровне. В частности, в ООН, где я работал как представитель нашей Ассоциации, в Арктическом совете (в его состав входят Россия, Канада, США, Норвегия, Дания, Швеция, Финляндия, Исландия – прим. ред.). Сделано было немало: нам удалось внести пункт о молодежи в канадскую декларацию, мы начали большой проект «Дети Арктики», и наши студенты с Ямала, работавшие в этом проекте, на большом международном форуме в Санкт-Петербурге рассказывали об опыте работы кочующих детских садов и школ. Когда уже началась специальная военная операция и была тяжелая обстановка, шли разговоры даже о выходе России из состава международных организаций, мы советом коренных народов Арктического совета заявили, что ни при каких обстоятельствах не приостанавливаем свою деятельность. В результате мы это право отстояли, провели колоссальнейшую работу. И на данный момент Анна Отке, представитель Чукотки в Совете Федерации, возглавляет Арктический совет коренных народов, причем она находится под санкциями.
Фото из личного архива Владимира Климова
Но главное, в России мы смогли сохранить именно тот традиционный образ жизни, о котором мы говорим: законодательно закреплены традиционные отрасли хозяйствования, например, оленеводство северное, кочующее. И это огромное достижение нашей страны – сохранение традиционного образа жизни коренных малочисленных народов.
«Мы ищем то, что объединяет всех»
– Этнотуризм – это ведь тоже способ популяризации культуры. С 2018 года работает этностойбище «Увас Мир Хот» (в переводе – Дом северных людей – прим. ред.). Оно для кого – для желающих оказаться в родной стихии или для туристов?
– Начиналось всё как социально-адаптационный проект. Это было еще в археологическом музее-заповеднике на озере Андреевском. Я прекрасно понимал: если меня тянет в родную стихию, значит, других тоже. Но не у всех есть возможность съездить на Север и в родном чуме посидеть. И вот мы возили переехавших студентов, бабушек-дедушек на экскурсии. Да и всех, у кого тоска по традиционному укладу. Национальные праздники всегда организовывали. Это и «Вороний день», и «Лун Кутоп Хатл» (традиционный праздник ханты и манси, знаменующий день середины лета – прим. ред.). С нашими песнями, танцами и обычаями.
А потом заметили, что не только северяне к нам едут. Как-то в Ночь музеев нас посетило больше человек, чем четыре городских музея вместе взятых. Вы можете себе это представить?! А мы ведь за городом, автобусы до нас не ходят, и работаем только до 23.00. Но машины от федеральной трассы до нашего музея в два ряда стояли.
Поэтому «Увас Мир Хот» мы открывали, уже зная, что интерес к культуре коренных народов Севера большой. К нам за столько лет откуда только ни приезжали: и со всей России, и из других стран. С Visit Tyumen недавно соглашение заключили, хотя уже давно вместе работаем.
Фото из личного архива Владимира Климова
Мы с проектом этностойбища и развития этнотуризма работаем уже порядка 10 лет, наш опыт востребован в России. Я, как представитель делового совета российской Ассоциации коренных малочисленных народов, знакомил с ним и представителей разных регионов нашей страны, и коллег из других стран. Сейчас мы совместно с администрацией Уватского муниципального округа, компанией «Роснефть» проводим такую работу. Уже есть эскизный проект этностойбища, есть концепция развития этнотуризма в Уватском округе, именно в местах проживания коренных малочисленных народов – на территории промыслово-охотничьего хозяйства «Кедровый».
– Для Вас это точно не бизнес. Что тогда?
– Это миссия. Вот, например, ребятишек много к нам приезжает. Бывает, Ирина Малых им рассказывает об этностойбище, и в моменте понимаешь: когда у ребенка случился такой контакт – они в чуме сидят, общаются, чай пьют, с оленями играют, – не будет он больше к другим национальностям скептически относиться. Есть неподдельный интерес, он и воспитывает любовь к своей родине. Я считаю, что главное в этом проекте – это команда. На этностойбище должны работать именно те, кто знает эту культуру изнутри. Это наша миссия. Мы ищем то, что объединяет всех: и русских, и коренных, и другие народы. В одной стране ведь живем. Нельзя перебить всё стадо лосей. И сводить к деньгам всё – тоже. Это, к слову, о ценностях нашего народа.
«Нельзя забывать, что ты – россиянин»
– К слову, об одной стране. Вы принимали участие в создании Ассамблеи народов России. Какая главная задача стоит перед организацией сейчас?
– Формирование общей идентичности. Не только по национальному признаку, а по государственной принадлежности. Чтобы каждый сохранял свои традиции, обычаи и культуру. Но и нельзя забывать, что ты – россиянин. Ведь в окопах никто не говорит: «Я – русский», «Я – манси», «Я – татарин». Мы все россиянами становимся.
– Каков главный вызов в сфере межнациональных отношений в России в ближайшие 10 лет?
– Миграционный вопрос. Мы с Ассамблеей народов России уже работаем над этой темой. Еще раз повторю: все, кто в России живет, должны быть россиянами. Во многих инициативах, о которых я говорил, принимала участие Ассамблея народов России.
– А что будет с коренными малочисленными народами Севера через 50 лет?
– Если земля будет – на ней останутся люди. Мы, естественно, тоже.
Да, кто-то с Севера уезжает. Но подчеркну еще раз: многие возвращаются. Для них там условия создаются, участки выделяются. Наши (парни – прим. ред.) с девчонками после армии или университета приезжают. И, допустим, 10 человек уехали, так ребята еще 10 родят. На Ямале, например, население не уменьшается. Увеличивается! А те, кто уезжает, они же всё равно с собой свою культуру на новое место везут. Не стоит об этом забывать. Главное – молодежь поддерживать. Им ведь жить.
Читайте также: В Тюмени открылась выставка «Культура для Победы»
Справка:
Владимир Климов – директор Фонда развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Ранее руководил Тюменской областной общественной организацией коренных малочисленных народов «Кедр». Благодаря совместным действиям с правительством Тюменской области в Уватском районе открыли интернат для детей ханты, ведущих традиционный образ жизни, довели до 100% диспансеризацию для «обских людей», обеспечили постоянное вертолетное сообщение со стойбищами. В 2013 году Владимир Климов стал вице-президентом Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири, Дальнего Востока Российской Федерации. И тюменский опыт работы по сохранению культуры коренных малочисленных народов Севера оказался очень востребованным не только для других регионов России, но и для других стран мира. Тюменская организация коренных малочисленных народов является одним из учредителей регионального отделения Ассамблеи народов России Тюменской области. В этом интервью – о миссии, ценностях малых народов Севера и их будущем.
Ранее в сюжете
