Лев Максимов: Мы хотим, чтобы Тюмень была столицей полезной воды

Лев Максимов: Мы хотим, чтобы Тюмень была столицей полезной воды. Тюменский исследователь рассказал, как превращает отходы водоочистки в ценное сырье.

В июле 2025 года проект исследователя из Тюменского индустриального университета Льва Максимова оценили на деловом форуме БРИКС в Рио-де-Жанейро. Это не первый раз, когда его идея переработки отходов от добычи подземных вод находит отклик на всероссийском и международном уровне. Лев – инженер в третьем поколении, он возглавляет лабораторию устойчивых водных ресурсов в ТИУ и сохраняет в работе каплю мечтательности.

Смысл в «масике»

– Как ученых посещают их идеи? Как в мультиках: над головой загорается та самая лампочка?

– Чтобы у вас проснулась мысль, как ту или иную проблему решить, где-то должен быть надлом. Иногда озарение действительно приходит. Когда ты загрузил задачу в голову, а месяца через четыре посуду моешь, и опа, созрело. Бывает, что и за несколько дней или часов удается найти решение в процессе мозгового штурма с коллегами.

Потому что в основе всего – мышление, которое можно представить в виде формулы «Мышление = Анализ + Синтез». Я как-то представил аббревиатуру МАС (прим. мышление – это анализ плюс синтез) ребятам в физико-математической школе Тюменской области. И одна девушка сказала: «Ой, это же почти как масик!» Мнемотехника сработала. И мы формулу дополнили. Теперь «МАСиК» – это не только слэнговое обозначение успешного мужчины, но и определение мышления (М): сумма анализа (А) и синтеза (С), умноженные на К – концентрацию.

Привожу и другой наглядный пример. Есть кусок дерева, к нему подключены два электрода. Если пустить ток, на поверхности появится сеть прожженных линий. Как только линии встретятся, это место начнет гореть, а в других – перестанет. То же самое с инновационной и научной деятельностью: вы много разных дорожек «прокапываете», пока не находите рабочее решение.

– По каким дорожкам вы пришли к идее проекта S.M.Art Metals?

– Думал работать на нефтегазовых объектах, но по состоянию здоровья уехать на вахту не смог. На третьем курсе бакалавриата случайно забрел в лабораторию к водоснабженцам да там и остался. У них был запрос: что-то сделать с так называемыми «осадками» – отходами процесса водоподготовки природных подземных и поверхностных вод и водоочистки канализационных стоков. Наибольшую перспективность уже тогда показал осадок водоподготовки подземных вод, очень богатых железом, – пробовали использовать его в производстве кирпичей, керамзита, но в итоге сосредоточились на других вещах.

Я проникся концепцией, что Тюмень – столица горячих источников, хотя далеко не единственное место в России, где они есть. При этом правильный подход приносит реальную пользу. И нам хотелось бы слегка трансформировать этот тезис, что Тюмень – столица полезной воды. В горячих источниках мы купаемся, а из-под крана течет вода, которую можно пить без дополнительной фильтрации.

Правда, пока это на уровне научной гипотезы, мечтательности с широким горизонтом. В тюменских подземных водах, активно используемых для водоснабжения, очень много железа. Один из глобальных векторов – вернуть железо в воду, да так, чтобы оно усваивалось организмом. Ведь оно влияет на качество и количество красных кровяных телец – эритроцитов, которые доставляют кислород в мозг. А следовательно, на наше хорошее настроение, продуктивность.

Однако в технологическом проекте есть несколько взаимодополняющих направлений, сейчас мы больше сосредоточены на использовании этого «подземного железа» в промышленности. Один из векторов – производство расходных материалов для проведения неразрушающего контроля, в основе которых – очень мелкие (в 10–100 раз меньше толщины человеческого волоса!) частицы оксида железа. Наиболее популярны сейчас аэрозоли с магнитопорошковой суспензией. Способ достаточно старый, но надежный, как топор. Он позволяет выявлять дефекты в металлических конструкциях, в том числе шовных соединениях труб. Уже пошли пилотные внедрения, но от идеи до реализации прошло почти пять лет. Особенно приятно, что у товара есть реальные отзывы от людей со всей России. Мы надеемся, что к концу года сможем выйти, хоть и в маленьком объеме, на экспорт в ближайшие страны ЕАЭС.

– Полезная вода из-под крана – звучит прекрасно! Когда же мы будем ее пить?

– Это отличный вопрос (улыбается). Надеюсь, что к 2030 году мы запустим пилотные проекты, хотя бы на небольших водоканалах. Я сравниваю нашу работу с движением поезда в гору, что непросто. Его тащит локомотив, в нашем случае – товары на основе железосодержащего осадка, типа той же дефектоскопии. Локомотив жутко важен, но он – не главное. Важны ценный груз и пассажиры – люди и их качество жизни. В нашем проекте мы тоже инвестируем в локомотивный состав, но ради людей, которые будут пользоваться чистой водой. Поэтому планомерно прицепляем вагончики, модернизируем локомотив.

– Чью поддержку вы ощущаете на своем научном пути?

– В первую очередь друг друга – нашей команды. В общей сложности нас порядка 30 человек с разными компетенциями. Всего по щепотке, как специй. Аккуратно и сбалансированно, чтобы не превратить борщ в компот. Уже не раз бывали моменты, когда хотелось оставить проект, мы неоднократно трансформировали концепцию. Но продолжаем работу.

В родном для нашей команды Тюменском индустриальном университете можно рассчитывать на интеллектуальную поддержку любого профессора, коллег. Под наш проект была открыта лаборатория устойчивых водных ресурсов, например. Еще последние пять лет существенную помощь нам оказывает Агентство инноваций и Западно-Сибирский научно-образовательный центр.

На федеральном уровне нельзя не сказать про фонд «Сколково». Что здорово, они оценивают проекты по разным критериям, дают полную обратную связь. Это полезно для понимания, что вы идете в правильном направлении. Как и различные конкурсы, кстати. Они – вообще отличная возможность получать мнение разных экспертов, ведь свои выводы лучше строить на четырех, а лучше пяти оценках. Помним про триангуляцию. Вы смотрите с одной стороны на кружку – ручки нет. С другой – ручка есть. И необходим третий вектор, который подтвердит ее наличие. С мнениями экспертов – то же самое, нужна многогранность.

На основе энциклопедий

– Если без интернета даже создание радио назрело одновременно в разных точках мира, то сегодня придумать что-то новое и уникальное куда сложнее...

– В этом случае я советую вам вспоминать наш проект S.M.Art Metals, когда вы гуляете в березовом лесу и видите земляные холмики. В них еще, скорее всего, будет ямка в центре. Еще 100–150 лет назад там делали губчатое железо, чтобы ковать подковы.

Как это было? Нарывали холм, в нем делали углубление и, как в печке, поддувало и складывали поленья. Рядом наверняка еще было озерцо или болото. Как мы помним, железа в подземных водах Тюменской области много и в болотах достаточно минерала лимонита – он же гидроксид железа. Из него наши предки и делали материал для подков.

А первые упоминания про наше сырье я встречал в научных изданиях за 1972 год. Но по факту технология придумана более века назад, а возможно, и того раньше. Просто мы ее переупаковали. И когда нам говорят, что мы совершили открытие, я объясняю, что не стоит делать сенсацию из того, что тюменские ученые изобрели железо. Мы оптимизировали технико-экономическую составляющую под современные реалии. Но это тоже существенный пласт работы. Поэтому всё уже придумано природой, вопрос лишь в том, когда мы обнаружим связи.

– А есть ли у нас шанс открыть что-то совершенно новое?

– Я уверен, что такое открытие будет, но не там, где мы этого ожидаем. Вспомните, как был открыт пенициллин – кому-то было лень мыть пробирки, и мы получили антибиотики. А многие изобретения – чья-то большая мечта. Владимир Зворыкин так создал телевидение. Хотя ему говорили, что есть радио, зачем нам картинка? А теперь мы передаем видео на любые расстояния с высокой скоростью.

Обязательно всё будет. Наша задача – не унывать и, что немаловажно, воспитывать кадровый потенциал. Давать детям ценностные ориентиры. Есть известная карикатура, на которой студент держит воронку, как зонтик, и учитель льет сквозь нее воду. Всё, естественно, летит в разные стороны. Нам нужно увлечь человека, чтобы ему стало интересно эту воронку перевернуть.

Я убежден: прежде чем давать школьникам информацию о профессии, нужно воспитывать в них проактивную позицию. Давать представление, куда они могут дотянуться. Ведь дети еще не представляют, кем станут в будущем. Даже у нас с коллегой года два назад зашел этот разговор. Мне почти 30, ему около 50, и мы оба задались вопросом, кем хотим быть, когда вырастем.

В детстве этот вопрос волнует нас иначе. И приятно видеть, что много компаний сейчас создают профильные классы в средней школе, закладывают фундамент. Многие не понимают, зачем это нужно. Но нам важен человек не как физическое лицо с паспортом, а как личность – специалист, настроенный на образование всю жизнь. Если не воспитать этого в человеке еще в подростковом возрасте, переориентироваться потом будет сложно.

Повезло, что очень деликатно эту тему мне продвигали в моей семье, особенно мама и бабушка. Ведь я инженер не только по трем уровням образования, но и в трех поколениях. В детстве мне дарили энциклопедии, и я зачитывался книгами о технике, космосе… Динозаврами тоже увлекался, но не так сильно. Они ведь жили много миллионов лет назад, а меня всегда интересовали прикладные, практические вещи здесь и сейчас. Хотя, по словам моих коллег, я еще сохраняю мечтательность в работе.