Где свет, там нет войны
80-летию Великой Победы посвящается...
Я в гостях у 87-летней Инны Дмитриевны Быковской. Уютная комната, на столе – чай и фотографии. С одной из них широко открытыми глазами на меня смотрит красивый молодой мужчина. Это отец Инны Дмитриевны – Дмитрий Иванович Падерин. Не нужно приглядываться, чтобы заметить, как они похожи: отец и дочь.
Снимок хозяйка хранит в шкафу и достает только изредка. «Если бы видела его каждый день, то каждый день бы и плакала. Он для меня лучший человек на свете», – произносит Инна Дмитриевна с таким чувством, что и мне уже трудно сдержать слезы.
Ему всего-то было 23, когда началась война, а ей нет и четырех, поэтому помнит она его больше по рассказам мамы, Зинаиды Сергеевны.
Я все сам умею, научу
У Дмитрия рано умерла мать. Овдовевший отец женился второй раз, но с мачехой у сыновей от первого брака отношения не заладились. Поэтому надолго в отчем доме братья Дмитрий, Тимофей и Максим не задержались. Из родного Бархатово в теперешнем Исетском районе Дмитрий отправился колесить по стране, так оказался в Таре – городке Омской области. Там, на танцах, увидел Зину Карелину. Ему – 16, ей – 18. Влюбился в красавицу с первого взгляда и долго не думая, сделал предложение.
Отец избранницы, казак, конюх Сергей Иванович, рассмеялся.
– Как жить-то будете, она же даже готовить не умеет?
– Я сам все умею, научу, – не спасовал жених.
Он был настойчив. В 1936 году пара поженилась, и он уговорил Зину поехать на Дальний Восток. Там было много работы, богатый край. Обосновались в Сковородино. Зина устроилась работать в банк.
А в 1937 году Дмитрия призвали в армию. Она осталась его ждать – под сердцем уже носила дочь. За отличия в службе Дмитрия Падерина направили учиться в артиллерийское училище в Чкалов. Снимок, которым любуется Инна Дмитриевна, сделан там 6 февраля 1940 года. Ее отец уже младший лейтенант, выпускник училища, и готов направиться на военную службу в город Смела Черкасской области.
Украина
Дмитрий мчит за женой и дочерью, и семья переезжает из Сковородино на Украину. Приграничье. Крупный железнодорожный узел. В общежитии военной части нет мест, и семья живет на частной квартире. А в городе уже неспокойно, чувствуется сильное напряжение. К семьям русских военных здесь особое отношение – их ненавидят.
– В городе было много бандеровцев. Львов там недалеко. Мама потом рассказывала, что даже спать меня укладывала одетой на случай, если придется бежать и прятаться. Было такое, что под дверь подбрасывали котенка, чтоб мяуканьем выманивал из дома. Поэтому мне запрещалось даже подходить к дверям. Когда отец возвращался домой со службы, в руке у него постоянно был пистолет, – передает Инна Дмитриевна воспоминания Зинаиды Сергеевны.
Последний раз Зина видела мужа за неделю до начала войны. Он – уже командир пулемётного взвода 491 стрелкового полка 159 стрелковой дивизии. Что-то уже предчувствовали, военных перебрасывали ближе к границе, бандеровцы слишком уж активизировались...
Дмитрий обнял жену, дочку, коротко простился… И больше ни одного письма, ни одного звонка, ни одного известия о нем семья не получила.
22 июня 1941 года
Объявили войну. Гражданским в Смеле приказали подготовиться к эвакуации. Жителям сказали взять немного одежды и еды, документы. Эвакуация началась уже 23 июня. Город стали бомбить. Били прицельно и по общежитию военной части, где жили жены и дети военных.
– Мама была на восьмом месяце беременности моей сестренкой. Взяла с собой только пелёнки – вдруг придётся рожать в дороге. Про еду не подумала даже. На меня накинула пальтишко, на себя – пиджак. Чудо: в нем были все документы. Про них мама совсем забыла, так растерялась, – вспоминает страшные события Инна Дмитриевна.
Женщины с детьми шли по полю вдоль дороги. Сопровождающий военный кричал им: «Снимите белые платки! Они с неба как мишени!» Но по людям из самолетов не били.
– Мама рассказывала, что я бежала, разглядывала и рвала цветочки. Для эвакуации дали два грузовика. Те, кто шел побыстрее, грузились в первый. Маме с животом было тяжело, она шла медленно, поэтому мы сели только во второй, позже. А вот ту первую машину – такую жирную цель – разбомбили. Одна женщина перед посадкой передала в нее своего маленького ребёнка, а сама не успела вскочить. Как она потом плакала, как волосы на себе рвала: «Зачем я его туда отдала?.. Лучше бы с собой оставила…», – продолжает трагический рассказ Инна Дмитриевна.
Добрались до станции. Вагоны – битком. Обстрелы. Во время первого Зина схватила Инну – и под вагон. Потом, когда стало тихо, ей помогли ей забраться обратно. Лестниц-то не было – людей поднимали за руки, тащили вверх. Забирались в составы, кто как мог.
Фото Дениса Моргунова
Путь в Омск
Зинаида решила ехать в Омск. Туда и держали путь. Неделю ехали совсем без еды. Инна не просила – терпела. А дети соседей плакали и кричали: «Дайте же поесть!»
На одной из станций эвакуированных встретили. В баню повели. Куриным бульоном напоили.
– Мама меня не смогла даже вымыть, попросила об этом хозяйку квартиры, которая нас приютила. Я была такая хрупкая, живот прирос к позвоночнику. И маме тяжело было это видеть, – снова навалились на женщину события тех дней.
В Свердловске – еще одно переживание. Зинаида Сергеевна вместе с Инной и другими пассажирами пошли обедать в привокзальный ресторан. После еды на столе осталась маленькая подгоревшая корочка чёрного хлеба. Инна вдруг вырвала свою руку из материнской руки, бросилась к столу и гневно закричала: «Мама, ты же хлеб оставила!»
Кто-то из женщин, наблюдавших эту сцену, громко заплакал.
Здесь нет войны
Наконец, добрались до Омска. И новое воспоминание: Инна с мамой сидят на лавочке, ждут, когда за ними приедут родные. Площадь перед вокзалом. Трамвай ходит по кругу. Ночь и горит свет. Для Инны это стало настоящим чудом. После темных и бесконечных, как ей казалось, дней эвакуации, – вдруг свет. Не надо прятаться, не надо бояться.
– Почему свет? – спросила она. – Ведь ночь. Его увидят.
– Потому что тут нет войны, – ответила Зинаида Сергеевна.
Инна запомнила и этот свет, и этот момент. Потом ее тянуло на это место. Придет и сидит на привокзальной площади, наблюдает за трамваями. А когда выучилась, пошла работать электромонтёром на железную дорогу.
– Я всегда знала, что железная дорога – это моё. Мама была против, но я нигде, кроме железной дороги, работать не хотела. Это я решила еще в седьмом классе, – твердо говорит она и теперь.
Железная дорога – она из глубокого детства. Игрушечную дорогу там, в Смеле, подарил отец. Вагончики делали круг, а Инна лежала на полу и наблюдала за ними. А еще ее, малоежку, папа умилительно кормил. Встанет перед малышкой на колени: в одной руке ложка с супом, в другой – конфета.
– Съешь ложечку, потом дам конфетку, – уговаривал он дочурку.
Он там нас найдет
Долго Зинаида Ивановна в омской Таре не прожила. Засобиралась в Исетск. «Вот муж вернется, а где ее с дочерьми искать будет? Прежде всего поедет туда, к родне», – думала она. Но в сорок четвёртом пришла похоронка: «Пропал без вести в сентябре 1941 года. В списках живых и мертвых не значится». Семья вернулась в Омскую область. Инна подрастала, а в Таре школа была лучше. Зинаида Сергеевна хотела дать дочерям хорошее образование.
И все эти годы об отце – тишина. Уже в 2000-х пошли по архивам, но и там никакого следа Дмитрия Ивановича Падерина не обнаружилось. Зато нашлись сведения об его братьях – Тимофее и Максиме. Оба погибли во время войны в 1942 году. В честь Максима в семействе назвали правнука Инны Дмитриевны.
Фото Дениса Моргунова
Она и сегодня мечтает: «Если бы могла с папой поговорить, попросила бы: «Живи, папочка, подольше, больше ничего не надо. Я люблю тебя до сих пор».
Да и Зинаида Сергеевна всю свою жизнь любила его одного, замуж второй раз не вышла. Работала, воспитывала девочек. Жизнь была трудная. А теперь у самой Инны Дмитриевны уже четверо внуков и четверо правнуков. Ее личная жизнь сложилась довольно счастливо. С мужем Эдуардом они прожили долгих 60 лет. Вместе учились, оба связали свою жизнь с энергетикой. Но вот уже пятый год, как и он ушел из жизни.
Инна Дмитриевна только одного теперь желает: чтобы связь поколений не прерывалась. Чтобы потомки сохранили память об ее вечно 23-летнем отце, Дмитрии Ивановиче Падерине и чтобы знали: он был в числе первых, кто встал на защиту Родины.
Фото Дениса Моргунова
Далее в сюжете: Ветераны-железнодорожники представили авторский спектакль о Великой Отечественной войне
Я в гостях у 87-летней Инны Дмитриевны Быковской. Уютная комната, на столе – чай и фотографии. С одной из них широко открытыми глазами на меня смотрит красивый молодой мужчина. Это отец Инны Дмитриевны – Дмитрий Иванович Падерин. Не нужно приглядываться, чтобы заметить, как они похожи: отец и дочь.
Снимок хозяйка хранит в шкафу и достает только изредка. «Если бы видела его каждый день, то каждый день бы и плакала. Он для меня лучший человек на свете», – произносит Инна Дмитриевна с таким чувством, что и мне уже трудно сдержать слезы.
Ему всего-то было 23, когда началась война, а ей нет и четырех, поэтому помнит она его больше по рассказам мамы, Зинаиды Сергеевны.
Я все сам умею, научу
У Дмитрия рано умерла мать. Овдовевший отец женился второй раз, но с мачехой у сыновей от первого брака отношения не заладились. Поэтому надолго в отчем доме братья Дмитрий, Тимофей и Максим не задержались. Из родного Бархатово в теперешнем Исетском районе Дмитрий отправился колесить по стране, так оказался в Таре – городке Омской области. Там, на танцах, увидел Зину Карелину. Ему – 16, ей – 18. Влюбился в красавицу с первого взгляда и долго не думая, сделал предложение.
Отец избранницы, казак, конюх Сергей Иванович, рассмеялся.
– Как жить-то будете, она же даже готовить не умеет?
– Я сам все умею, научу, – не спасовал жених.
Он был настойчив. В 1936 году пара поженилась, и он уговорил Зину поехать на Дальний Восток. Там было много работы, богатый край. Обосновались в Сковородино. Зина устроилась работать в банк.
А в 1937 году Дмитрия призвали в армию. Она осталась его ждать – под сердцем уже носила дочь. За отличия в службе Дмитрия Падерина направили учиться в артиллерийское училище в Чкалов. Снимок, которым любуется Инна Дмитриевна, сделан там 6 февраля 1940 года. Ее отец уже младший лейтенант, выпускник училища, и готов направиться на военную службу в город Смела Черкасской области.
Украина
Дмитрий мчит за женой и дочерью, и семья переезжает из Сковородино на Украину. Приграничье. Крупный железнодорожный узел. В общежитии военной части нет мест, и семья живет на частной квартире. А в городе уже неспокойно, чувствуется сильное напряжение. К семьям русских военных здесь особое отношение – их ненавидят.
– В городе было много бандеровцев. Львов там недалеко. Мама потом рассказывала, что даже спать меня укладывала одетой на случай, если придется бежать и прятаться. Было такое, что под дверь подбрасывали котенка, чтоб мяуканьем выманивал из дома. Поэтому мне запрещалось даже подходить к дверям. Когда отец возвращался домой со службы, в руке у него постоянно был пистолет, – передает Инна Дмитриевна воспоминания Зинаиды Сергеевны.
Последний раз Зина видела мужа за неделю до начала войны. Он – уже командир пулемётного взвода 491 стрелкового полка 159 стрелковой дивизии. Что-то уже предчувствовали, военных перебрасывали ближе к границе, бандеровцы слишком уж активизировались...
Дмитрий обнял жену, дочку, коротко простился… И больше ни одного письма, ни одного звонка, ни одного известия о нем семья не получила.
22 июня 1941 года
Объявили войну. Гражданским в Смеле приказали подготовиться к эвакуации. Жителям сказали взять немного одежды и еды, документы. Эвакуация началась уже 23 июня. Город стали бомбить. Били прицельно и по общежитию военной части, где жили жены и дети военных.
– Мама была на восьмом месяце беременности моей сестренкой. Взяла с собой только пелёнки – вдруг придётся рожать в дороге. Про еду не подумала даже. На меня накинула пальтишко, на себя – пиджак. Чудо: в нем были все документы. Про них мама совсем забыла, так растерялась, – вспоминает страшные события Инна Дмитриевна.
Женщины с детьми шли по полю вдоль дороги. Сопровождающий военный кричал им: «Снимите белые платки! Они с неба как мишени!» Но по людям из самолетов не били.
– Мама рассказывала, что я бежала, разглядывала и рвала цветочки. Для эвакуации дали два грузовика. Те, кто шел побыстрее, грузились в первый. Маме с животом было тяжело, она шла медленно, поэтому мы сели только во второй, позже. А вот ту первую машину – такую жирную цель – разбомбили. Одна женщина перед посадкой передала в нее своего маленького ребёнка, а сама не успела вскочить. Как она потом плакала, как волосы на себе рвала: «Зачем я его туда отдала?.. Лучше бы с собой оставила…», – продолжает трагический рассказ Инна Дмитриевна.
Добрались до станции. Вагоны – битком. Обстрелы. Во время первого Зина схватила Инну – и под вагон. Потом, когда стало тихо, ей помогли ей забраться обратно. Лестниц-то не было – людей поднимали за руки, тащили вверх. Забирались в составы, кто как мог.
Фото Дениса Моргунова
Путь в Омск
Зинаида решила ехать в Омск. Туда и держали путь. Неделю ехали совсем без еды. Инна не просила – терпела. А дети соседей плакали и кричали: «Дайте же поесть!»
На одной из станций эвакуированных встретили. В баню повели. Куриным бульоном напоили.
– Мама меня не смогла даже вымыть, попросила об этом хозяйку квартиры, которая нас приютила. Я была такая хрупкая, живот прирос к позвоночнику. И маме тяжело было это видеть, – снова навалились на женщину события тех дней.
В Свердловске – еще одно переживание. Зинаида Сергеевна вместе с Инной и другими пассажирами пошли обедать в привокзальный ресторан. После еды на столе осталась маленькая подгоревшая корочка чёрного хлеба. Инна вдруг вырвала свою руку из материнской руки, бросилась к столу и гневно закричала: «Мама, ты же хлеб оставила!»
Кто-то из женщин, наблюдавших эту сцену, громко заплакал.
Здесь нет войны
Наконец, добрались до Омска. И новое воспоминание: Инна с мамой сидят на лавочке, ждут, когда за ними приедут родные. Площадь перед вокзалом. Трамвай ходит по кругу. Ночь и горит свет. Для Инны это стало настоящим чудом. После темных и бесконечных, как ей казалось, дней эвакуации, – вдруг свет. Не надо прятаться, не надо бояться.
– Почему свет? – спросила она. – Ведь ночь. Его увидят.
– Потому что тут нет войны, – ответила Зинаида Сергеевна.
Инна запомнила и этот свет, и этот момент. Потом ее тянуло на это место. Придет и сидит на привокзальной площади, наблюдает за трамваями. А когда выучилась, пошла работать электромонтёром на железную дорогу.
– Я всегда знала, что железная дорога – это моё. Мама была против, но я нигде, кроме железной дороги, работать не хотела. Это я решила еще в седьмом классе, – твердо говорит она и теперь.
Железная дорога – она из глубокого детства. Игрушечную дорогу там, в Смеле, подарил отец. Вагончики делали круг, а Инна лежала на полу и наблюдала за ними. А еще ее, малоежку, папа умилительно кормил. Встанет перед малышкой на колени: в одной руке ложка с супом, в другой – конфета.
– Съешь ложечку, потом дам конфетку, – уговаривал он дочурку.
Он там нас найдет
Долго Зинаида Ивановна в омской Таре не прожила. Засобиралась в Исетск. «Вот муж вернется, а где ее с дочерьми искать будет? Прежде всего поедет туда, к родне», – думала она. Но в сорок четвёртом пришла похоронка: «Пропал без вести в сентябре 1941 года. В списках живых и мертвых не значится». Семья вернулась в Омскую область. Инна подрастала, а в Таре школа была лучше. Зинаида Сергеевна хотела дать дочерям хорошее образование.
И все эти годы об отце – тишина. Уже в 2000-х пошли по архивам, но и там никакого следа Дмитрия Ивановича Падерина не обнаружилось. Зато нашлись сведения об его братьях – Тимофее и Максиме. Оба погибли во время войны в 1942 году. В честь Максима в семействе назвали правнука Инны Дмитриевны.
Фото Дениса Моргунова
Она и сегодня мечтает: «Если бы могла с папой поговорить, попросила бы: «Живи, папочка, подольше, больше ничего не надо. Я люблю тебя до сих пор».
Да и Зинаида Сергеевна всю свою жизнь любила его одного, замуж второй раз не вышла. Работала, воспитывала девочек. Жизнь была трудная. А теперь у самой Инны Дмитриевны уже четверо внуков и четверо правнуков. Ее личная жизнь сложилась довольно счастливо. С мужем Эдуардом они прожили долгих 60 лет. Вместе учились, оба связали свою жизнь с энергетикой. Но вот уже пятый год, как и он ушел из жизни.
Инна Дмитриевна только одного теперь желает: чтобы связь поколений не прерывалась. Чтобы потомки сохранили память об ее вечно 23-летнем отце, Дмитрии Ивановиче Падерине и чтобы знали: он был в числе первых, кто встал на защиту Родины.
