Размер шрифта+
Цветовая схемаAAA

Сергей Мехнин: Даже Алиса знает, что у меня диагностировали рак

Основатель тюменского воркаут-движения узнал о своей болезни год назад, но сохраняет оптимизм и веру в лучшее

Слушать новость
Сергей Мехнин: Даже Алиса знает, что у меня диагностировали рак. Основатель тюменского воркаут-движения узнал о своей болезни год назад, но сохраняет оптимизм и веру в лучшее.

Всемирный день борьбы против рака отмечается 4 февраля. История лидера тюменского воркаут-движения Сергея Мехнина показывает, что с этим страшным заболеванием может столкнуться любой человек. Диагноз установили год назад, но спортсмен по-прежнему активен, бодр и позитивен. Он не устает повторять людям: «Давайте просто успевать жить». Издание «Тюменская область сегодня» публикует с ним эксклюзивное интервью.

Игра в кальмара

– Если отмотать время назад, сколько отходили от шока, узнав о лимфолейкозе? Когда со всех сторон на вас нахлынули эти мысли, чувства, эмоции?

– Недавно исполнился ровно год, как я узнал о наличии в своем организме онкологического заболевания. Это произошло 31 января. Я заметил, что отпускать стало не так давно. Часто остаюсь один, думаю об этой теме и начинаю грустить. Да и в целом иногда пребываю в таком состоянии, когда размышляю о жизни: зачем мы здесь, и что там в космосе находится.

Когда надо было себя хоть как-то разгрузить, наоборот, еще больше окунулся в работу. Я всегда живу с лозунгом – двигайся больше, делай что-нибудь. Не можешь выполнять работу за деньги, совершай ее бесплатно. Но обязательно всегда надо чем-то заниматься. Включаешься и понимаешь, что твоя голова занята другими мыслями. А мне, как правило, всегда надо что-нибудь интересное сгенерировать и придумать.

Поэтому постоянно загружен какими-то легкими делами. Но и мысли о проблеме тоже меня никогда не отпускают. Ее же надо решать. Пока я не найду на это ответы, подобные размышления будут продолжать меня беспокоить.

– Правильно ли я понимаю, что в этой ситуации вам остается только одно – запастись терпением?

– Видимо. Поэтому нет ответов и спокойствия. Мне хотя бы кто-то дал развернутые пояснения. Сказали: «Сергей, смотри, если у тебя показания к химиотерапии, она будет по такому протоколу. Если это не поможет, нам нужно искать донора». А почему бы прямо сейчас не сделать типирование и понять, есть ли у меня в России свой донор костного мозга? Тогда, может, я хотя бы спать легче буду. С надеждой, что у меня есть план А, В, С.

Все очень удивляются, когда узнают о количестве врачей, у кого был, и сколько процедур прошел. Везде получал ответ, что я здоров. После того, как мне поставили диагноз, забрал результаты анализов и уехал за рубеж, в Стамбул. Я поехал туда за вторым мнением. Очень надеялся, что в первоначальный диагноз могла закрасться какая-то ошибка. Но в Турции подтвердили наличие лимфолейкоза и отправили меня домой.

Поначалу было трудно постоянно об этом вспоминать. Когда люди, знающие о диагнозе, подходят и обнимают. Они как будто заранее прощаются. Для многих людей диагноз – это приговор. Но ты думаешь, что вот теперь игра началась. Посмотрим, кто дольше проживет. Моя игра в кальмара уже идет…

  • Фото Сергея Куликова
    Фото Сергея Куликова
  • Фото Сергея Куликова
    Фото Сергея Куликова
  • Фото Сергея Куликова
    Фото Сергея Куликова
  • 

    В чем ценность жизни?

    – Как родные восприняли, когда вы сообщили о своей болезни?

    – Честно говоря, кто-то из дальних родственников до сих пор еще не в курсе. В «Одноклассниках» я об этом не пишу, чтобы бабушки не узнали. В других соцсетях открыто об этом делюсь. Даже когда говоришь: «Алиса, кто такой Сергей Мехнин?» – виртуальный голосовой помощник все про меня рассказывает…

    – А какая первая фраза звучит про вас?

    – Все-таки лидер тюменского движения Street Workout, чемпион, это меня вдохновляет. Но дальше «у Сергея диагностировали…». Я сижу и думаю, что надо голосового помощника переучить. Надеюсь, немногие задаются этим вопросом, но даже Алиса знает.

    У меня молодые родители, им по 51 году. Мама сказала: «Все четко, улыбаемся. Если что-то надо, будем думать, делать и решать». Но если начнутся суперхудшие варианты, меньше всего мне хочется напрягать родных.

    Почему? Эта болезнь очень коварна. Она может сильно насолить и погубить. Когда семья продает все, что есть: квартиры, машины, гаражи. Отдают абсолютно все, но не спасают человека. Это очень большое горе. Поэтому самое последнее, куда я пойду, в семью. У них должно сохраниться то, что есть. Здесь действительно встает вопрос не об одном человеке. Спасают всю его семью и всю его фамилию…

    – Это как в карточном домике, где все в одночасье может разрушиться?

    – Конечно, жизнь – штука гибкая и уязвимая, все ко всему адаптируются. И когда не становится человека, сохраняется память о нем. Иногда думаю: ну не в тридцать три же года! Это же возраст Христа. Когда он воскреснет во мне? Все, скоро тридцать четыре года, надо от этого диагноза избавляться!

    Грусти стало меньше, говорю об этом уже гораздо проще. Вся ситуация воспринимается легче. Но, опять же, моя улыбка – это даже не защитная реакция, просто, может, проявление характера и безразличия к болезни. Если бы я сидел, грустил и постоянно думал об этом, все было бы гораздо хуже.

    В каком-то возрасте поймем, что мы не такие амбициозные. Что нет каких-то суперэффектов, потому что именно сейчас – это и есть жизнь. Надо иногда остановиться в моменте и сказать: «Я имею многое. Самое главное – людей классных рядом, которые всегда поддержат». Вот в чем ценность, а не в наличии шикарного авто или огромного дома.

    Хотя на самом деле и сейчас все же офигенно. Думаешь о том, что сделал и что еще будешь делать. И становится вроде как классно. Главное понимать, куда двигаться. Я всегда людям говорю: «Давайте просто успевать жить».

    «Все потом живут примерно так, как будто ничего и не было. Просто на твоей машине начинает ездить другой человек, в твоей квартире живут другие люди, и жизнь продолжается. Это самое главное».

    Фото Сергея Куликова

    Одеяло жалости

    – Кто из людей ближайшего круга удивил своим отношением к вам?

    – Давайте, наверное, не про человека, а больше про мужское и женское. Парни, кого я знаю, всегда говорят: «Так, Серег, у меня вопросов нет, есть только пожелания – давай держись, все круто. Мы вместе». То есть сухо, мощно и спокойно. Все девушки и женщины сразу включают момент заботы. Прямо даже приятно, когда люди так проникаются.

    Девушки в каждое сообщение вкладывают такой смысл, что когда ты читаешь, думаешь: вот здесь начинается одеяло жалости. Со мной же вроде все хорошо, а потом осознаешь, что все-таки нет. Начинаешь эту ситуацию принимать.

    Хуже было, когда команда нашего движения бросила клич меня поддержать. Они организовали как бы легкий сбор, но он превратился не в легкий. Потому что меня все-таки много людей знает. Все подхватили, сказали: «Серега, денег много не бывает, особенно в этих ситуациях».

    Это, видимо, очередная стадия принятия. Мне даже неловко и стыдно просить у кого-то. Всю жизнь привык сам давать и помогать, всегда было легко это делать. Для меня вообще жестко, когда ты понимаешь, что какой-то незнакомый человек отправил 500 рублей. У меня в эти моменты прямо слезы на глазах появлялись, думал – все, это точно финал.

    Я благодарен каждому, кто оказал мне помощь. Очень здорово, что я увидел эту мощь. Понимаю теперь, что чувствуют люди в таких случаях. Тебя вдохновляет, что ты такой нужный, что ты не один. Это трогает до глубины души. Не описать словами. Но не дай бог никому что-то подобное испытать. Ощущения приятные, но не нужны ни в коем случае!

    – Как относитесь к моментам, когда встречаете жалость к себе? Со временем вы как-то спокойнее это стали воспринимать?

    – Да. Сначала это не злило, но было какое-то чувство обиды. Сейчас, когда я более-менее уже адаптировался к таким моментам, даю шанс человеку просто испытать свои эмоции. Он по-своему это пережил, как если бы что-то подобное случилось с ним. Все люди разные. Пусть я буду очередным инфоповодом, который просто поможет людям посмотреть на всю ситуацию иначе. Я смирился, понимая, что это, может быть, даже необходимо. Буду их проводником (смеется).

    • Фото Сергея Куликова
      Фото Сергея Куликова
    • Фото Сергея Куликова
      Фото Сергея Куликова
    • 

      Не быть в плохой статистике

      – Вас часто приглашают в роли гостя на различные спортивные мероприятия. Сейчас стало нравиться больше выступать и проводить работу с людьми, попавшими в схожую с вами ситуацию?

      – Спорт, конечно, это номер один. Там больше позитива и движухи. Но люди, которые касаются вопроса жизни и смерти, сильнее вовлечены в процесс. Приходит осознание, что я здесь чуть ли не эксперт. В области онкологии и гематологии очень страшно о чем-то уверенно говорить, потому что мы не посвятили этому свою жизнь.

      Может, к счастью, может, к сожалению, я понимаю, что общение очень много значит: слова врача, психолога, наставника. Что убивает больше всего? Конечно, страх неизвестности. Я это все пережил, я это понимаю. Поэтому могу объяснить человеку, что все нормально, не паримся, держимся.

      – После того, как узнали свой диагноз, вы стали верить в судьбу или, наоборот, перестали в нее верить?

      – Произошло обесценивание всех ценностей, которые у меня были. А как же здоровый образ жизни? Нет вредных привычек, алкоголя, сигарет. Есть зарядка, спорт, не чрезмерно, не профессиональный. У меня нет ни одной травмы.

      Я занимаюсь физкультурно-оздоровительной деятельностью. Тренирую людей, создаю проекты, помогаю им худеть и возвращать здоровье. Не только физическое, но и нравственное, моральное. Они начинают себя по-новому видеть, любить и становятся уверенными.

      Все были в шоке, что у меня рак крови. Они еще больше разочаровались в этой жизни. Потому что поняли, что придерживаться ЗОЖ – не панацея. Это не дает гарантии, что ты все время будешь здоров и станешь жить, как горец, до 150 лет.

      Я еще до диагноза говорил, что хочу прожить долго. Мне не хотелось быть тем примером, когда говорят: «Дядя Вася пил, курил и прожил до 90 лет, а ты бежал и умер». Я не планировал оказаться в этой плохой статистике спортсменов.

      Если уж так произошло, пусть мой пример будет сигналом людям. О том, что нужно проверяться, диагностироваться, не запускать, двигаться. И самое главное, если ты здоров – помогать тем, кто действительно в этом нуждается. В донорстве костного мозга, например. Это лекарство, стволовые клетки, внутри нас самих. Поэтому так важно пропагандировать донорство.

      «Я для себя принял решение, что надо ускориться, жить поярче и поактивнее, а дальше будь как будет».

      – Как относитесь, что 4 февраля ежегодно отмечается Всемирный день борьбы против рака?

      – Если решили выделить отдельную дату, значит, проблема есть. Благодаря появлению Всемирного дня борьбы против рака ее хоть как-то обозначили. Любой инфоповод – это привлечение внимания. Всячески надо заявлять о проблеме онкологических заболеваний.

      Я думаю, это должно быть чуть ли не повседневной практикой. Почему вот Александр Потапушкин, например, включился, как общественник, хотя у него тоже есть семья, дети, работа? Но все свободное время он в основном посвящает донорству костного мозга. Я тоже не могу остаться равнодушным в этом направлении. Если бы, например, у меня не было такого диагноза, смог бы я столько времени посвящать подобной проблеме.

      Но все это действительно сложно. Посетить, например, ОКБ-1 для общения с ребятишками из отделения гематологии и химиотерапии. Я захожу к ним и со всеми спокойно здороваюсь. А потом понимаю, что остальные люди, кто со мной туда пришел впервые, в шоке. Им тяжело, а я даже забыл, что это тяжело.

      Фото Сергея Куликова

      Всемирный день борьбы против рака отмечается 4 февраля. История лидера тюменского воркаут-движения Сергея Мехнина показывает, что с этим страшным заболеванием может столкнуться любой человек. Диагноз установили год назад, но спортсмен по-прежнему активен, бодр и позитивен. Он не устает повторять людям: «Давайте просто успевать жить». Издание «Тюменская область сегодня» публикует с ним эксклюзивное интервью.

      Игра в кальмара

      – Если отмотать время назад, сколько отходили от шока, узнав о лимфолейкозе? Когда со всех сторон на вас нахлынули эти мысли, чувства, эмоции?

      – Недавно исполнился ровно год, как я узнал о наличии в своем организме онкологического заболевания. Это произошло 31 января. Я заметил, что отпускать стало не так давно. Часто остаюсь один, думаю об этой теме и начинаю грустить. Да и в целом иногда пребываю в таком состоянии, когда размышляю о жизни: зачем мы здесь, и что там в космосе находится.

      Когда надо было себя хоть как-то разгрузить, наоборот, еще больше окунулся в работу. Я всегда живу с лозунгом – двигайся больше, делай что-нибудь. Не можешь выполнять работу за деньги, совершай ее бесплатно. Но обязательно всегда надо чем-то заниматься. Включаешься и понимаешь, что твоя голова занята другими мыслями. А мне, как правило, всегда надо что-нибудь интересное сгенерировать и придумать.

      Поэтому постоянно загружен какими-то легкими делами. Но и мысли о проблеме тоже меня никогда не отпускают. Ее же надо решать. Пока я не найду на это ответы, подобные размышления будут продолжать меня беспокоить.

      – Правильно ли я понимаю, что в этой ситуации вам остается только одно – запастись терпением?

      – Видимо. Поэтому нет ответов и спокойствия. Мне хотя бы кто-то дал развернутые пояснения. Сказали: «Сергей, смотри, если у тебя показания к химиотерапии, она будет по такому протоколу. Если это не поможет, нам нужно искать донора». А почему бы прямо сейчас не сделать типирование и понять, есть ли у меня в России свой донор костного мозга? Тогда, может, я хотя бы спать легче буду. С надеждой, что у меня есть план А, В, С.

      Все очень удивляются, когда узнают о количестве врачей, у кого был, и сколько процедур прошел. Везде получал ответ, что я здоров. После того, как мне поставили диагноз, забрал результаты анализов и уехал за рубеж, в Стамбул. Я поехал туда за вторым мнением. Очень надеялся, что в первоначальный диагноз могла закрасться какая-то ошибка. Но в Турции подтвердили наличие лимфолейкоза и отправили меня домой.

      Поначалу было трудно постоянно об этом вспоминать. Когда люди, знающие о диагнозе, подходят и обнимают. Они как будто заранее прощаются. Для многих людей диагноз – это приговор. Но ты думаешь, что вот теперь игра началась. Посмотрим, кто дольше проживет. Моя игра в кальмара уже идет…

      • Фото Сергея Куликова
        Фото Сергея Куликова
      • Фото Сергея Куликова
        Фото Сергея Куликова
      • Фото Сергея Куликова
        Фото Сергея Куликова
      • 

        В чем ценность жизни?

        – Как родные восприняли, когда вы сообщили о своей болезни?

        – Честно говоря, кто-то из дальних родственников до сих пор еще не в курсе. В «Одноклассниках» я об этом не пишу, чтобы бабушки не узнали. В других соцсетях открыто об этом делюсь. Даже когда говоришь: «Алиса, кто такой Сергей Мехнин?» – виртуальный голосовой помощник все про меня рассказывает…

        – А какая первая фраза звучит про вас?

        – Все-таки лидер тюменского движения Street Workout, чемпион, это меня вдохновляет. Но дальше «у Сергея диагностировали…». Я сижу и думаю, что надо голосового помощника переучить. Надеюсь, немногие задаются этим вопросом, но даже Алиса знает.

        У меня молодые родители, им по 51 году. Мама сказала: «Все четко, улыбаемся. Если что-то надо, будем думать, делать и решать». Но если начнутся суперхудшие варианты, меньше всего мне хочется напрягать родных.

        Почему? Эта болезнь очень коварна. Она может сильно насолить и погубить. Когда семья продает все, что есть: квартиры, машины, гаражи. Отдают абсолютно все, но не спасают человека. Это очень большое горе. Поэтому самое последнее, куда я пойду, в семью. У них должно сохраниться то, что есть. Здесь действительно встает вопрос не об одном человеке. Спасают всю его семью и всю его фамилию…

        – Это как в карточном домике, где все в одночасье может разрушиться?

        – Конечно, жизнь – штука гибкая и уязвимая, все ко всему адаптируются. И когда не становится человека, сохраняется память о нем. Иногда думаю: ну не в тридцать три же года! Это же возраст Христа. Когда он воскреснет во мне? Все, скоро тридцать четыре года, надо от этого диагноза избавляться!

        Грусти стало меньше, говорю об этом уже гораздо проще. Вся ситуация воспринимается легче. Но, опять же, моя улыбка – это даже не защитная реакция, просто, может, проявление характера и безразличия к болезни. Если бы я сидел, грустил и постоянно думал об этом, все было бы гораздо хуже.

        В каком-то возрасте поймем, что мы не такие амбициозные. Что нет каких-то суперэффектов, потому что именно сейчас – это и есть жизнь. Надо иногда остановиться в моменте и сказать: «Я имею многое. Самое главное – людей классных рядом, которые всегда поддержат». Вот в чем ценность, а не в наличии шикарного авто или огромного дома.

        Хотя на самом деле и сейчас все же офигенно. Думаешь о том, что сделал и что еще будешь делать. И становится вроде как классно. Главное понимать, куда двигаться. Я всегда людям говорю: «Давайте просто успевать жить».

        «Все потом живут примерно так, как будто ничего и не было. Просто на твоей машине начинает ездить другой человек, в твоей квартире живут другие люди, и жизнь продолжается. Это самое главное».

        Фото Сергея Куликова

        Одеяло жалости

        – Кто из людей ближайшего круга удивил своим отношением к вам?

        – Давайте, наверное, не про человека, а больше про мужское и женское. Парни, кого я знаю, всегда говорят: «Так, Серег, у меня вопросов нет, есть только пожелания – давай держись, все круто. Мы вместе». То есть сухо, мощно и спокойно. Все девушки и женщины сразу включают момент заботы. Прямо даже приятно, когда люди так проникаются.

        Девушки в каждое сообщение вкладывают такой смысл, что когда ты читаешь, думаешь: вот здесь начинается одеяло жалости. Со мной же вроде все хорошо, а потом осознаешь, что все-таки нет. Начинаешь эту ситуацию принимать.

        Хуже было, когда команда нашего движения бросила клич меня поддержать. Они организовали как бы легкий сбор, но он превратился не в легкий. Потому что меня все-таки много людей знает. Все подхватили, сказали: «Серега, денег много не бывает, особенно в этих ситуациях».

        Это, видимо, очередная стадия принятия. Мне даже неловко и стыдно просить у кого-то. Всю жизнь привык сам давать и помогать, всегда было легко это делать. Для меня вообще жестко, когда ты понимаешь, что какой-то незнакомый человек отправил 500 рублей. У меня в эти моменты прямо слезы на глазах появлялись, думал – все, это точно финал.

        Я благодарен каждому, кто оказал мне помощь. Очень здорово, что я увидел эту мощь. Понимаю теперь, что чувствуют люди в таких случаях. Тебя вдохновляет, что ты такой нужный, что ты не один. Это трогает до глубины души. Не описать словами. Но не дай бог никому что-то подобное испытать. Ощущения приятные, но не нужны ни в коем случае!

        – Как относитесь к моментам, когда встречаете жалость к себе? Со временем вы как-то спокойнее это стали воспринимать?

        – Да. Сначала это не злило, но было какое-то чувство обиды. Сейчас, когда я более-менее уже адаптировался к таким моментам, даю шанс человеку просто испытать свои эмоции. Он по-своему это пережил, как если бы что-то подобное случилось с ним. Все люди разные. Пусть я буду очередным инфоповодом, который просто поможет людям посмотреть на всю ситуацию иначе. Я смирился, понимая, что это, может быть, даже необходимо. Буду их проводником (смеется).

        • Фото Сергея Куликова
          Фото Сергея Куликова
        • Фото Сергея Куликова
          Фото Сергея Куликова
        • 

          Не быть в плохой статистике

          – Вас часто приглашают в роли гостя на различные спортивные мероприятия. Сейчас стало нравиться больше выступать и проводить работу с людьми, попавшими в схожую с вами ситуацию?

          – Спорт, конечно, это номер один. Там больше позитива и движухи. Но люди, которые касаются вопроса жизни и смерти, сильнее вовлечены в процесс. Приходит осознание, что я здесь чуть ли не эксперт. В области онкологии и гематологии очень страшно о чем-то уверенно говорить, потому что мы не посвятили этому свою жизнь.

          Может, к счастью, может, к сожалению, я понимаю, что общение очень много значит: слова врача, психолога, наставника. Что убивает больше всего? Конечно, страх неизвестности. Я это все пережил, я это понимаю. Поэтому могу объяснить человеку, что все нормально, не паримся, держимся.

          – После того, как узнали свой диагноз, вы стали верить в судьбу или, наоборот, перестали в нее верить?

          – Произошло обесценивание всех ценностей, которые у меня были. А как же здоровый образ жизни? Нет вредных привычек, алкоголя, сигарет. Есть зарядка, спорт, не чрезмерно, не профессиональный. У меня нет ни одной травмы.

          Я занимаюсь физкультурно-оздоровительной деятельностью. Тренирую людей, создаю проекты, помогаю им худеть и возвращать здоровье. Не только физическое, но и нравственное, моральное. Они начинают себя по-новому видеть, любить и становятся уверенными.

          Все были в шоке, что у меня рак крови. Они еще больше разочаровались в этой жизни. Потому что поняли, что придерживаться ЗОЖ – не панацея. Это не дает гарантии, что ты все время будешь здоров и станешь жить, как горец, до 150 лет.

          Я еще до диагноза говорил, что хочу прожить долго. Мне не хотелось быть тем примером, когда говорят: «Дядя Вася пил, курил и прожил до 90 лет, а ты бежал и умер». Я не планировал оказаться в этой плохой статистике спортсменов.

          Если уж так произошло, пусть мой пример будет сигналом людям. О том, что нужно проверяться, диагностироваться, не запускать, двигаться. И самое главное, если ты здоров – помогать тем, кто действительно в этом нуждается. В донорстве костного мозга, например. Это лекарство, стволовые клетки, внутри нас самих. Поэтому так важно пропагандировать донорство.

          «Я для себя принял решение, что надо ускориться, жить поярче и поактивнее, а дальше будь как будет».

          – Как относитесь, что 4 февраля ежегодно отмечается Всемирный день борьбы против рака?

          – Если решили выделить отдельную дату, значит, проблема есть. Благодаря появлению Всемирного дня борьбы против рака ее хоть как-то обозначили. Любой инфоповод – это привлечение внимания. Всячески надо заявлять о проблеме онкологических заболеваний.

          Я думаю, это должно быть чуть ли не повседневной практикой. Почему вот Александр Потапушкин, например, включился, как общественник, хотя у него тоже есть семья, дети, работа? Но все свободное время он в основном посвящает донорству костного мозга. Я тоже не могу остаться равнодушным в этом направлении. Если бы, например, у меня не было такого диагноза, смог бы я столько времени посвящать подобной проблеме.

          Но все это действительно сложно. Посетить, например, ОКБ-1 для общения с ребятишками из отделения гематологии и химиотерапии. Я захожу к ним и со всеми спокойно здороваюсь. А потом понимаю, что остальные люди, кто со мной туда пришел впервые, в шоке. Им тяжело, а я даже забыл, что это тяжело.