В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение)
5 октября 2019 года исполняется 100 лет со дня рождения Бориса Щербины, нашего выдающегося земляка, под руководством которого создавался топливно-энергетический комплекс Западной Сибири. Благодаря тому, что сделали геологи, нефтяники, газовики, строители при самом активном участии Щербины, страна имеет возможность и в наши дни реформировать экономику, не испытывая нужды в энергоносителях.
История сделала выбор
В самые трудные годы освоения нефтегазовых богатств региона, становления Тюменского народнохозяйственного комплекса (1961–1973 гг.) иностранные газеты писали: «...Новые открытия делают Советский Союз нацией № 1 по разведанным запасам природного газа и, возможно, первой также по запасам нефти. Эти богатства погребены в одном из суровейших мест на земле. Основа новых нефтяных и газовых месторождений – клин в 25 тысяч квадратных миль, охватывающий пространство на север от Тюмени, на восток от Урала и далее до Арктики. Унылый и безлюдный край покрыт замороженной тундрой на севере, болотистыми местами и бесплодными степями на юге. Летом оттаявшая пустыня становится непроходимой трясиной».
Западные специалисты считали, что богатства действительно огромны, но Советам не взять их до 2000 года.
Просчитались господа! Уже через 15–20 лет на древней Югорской земле появились десятки новых городов, рабочих поселков, проложено более 150 тысяч километров трубопроводов, построены автомагистрали и железные дороги, авиационные и речные порты.
Тюмень превратилась в кипучий центр, боевой штаб, откуда шло управление деятельностью огромного края. Возглавлял этот центр Борис Щербина, высокоэрудированный специалист широкого профиля, ученый, одаренный организатор и обаятельный человек. А каким он был трибуном и лектором! Он покорял людей не высокой должностью, а умением зажигать сердца. Ему верили все: и ученые, и специалисты, и рабочие. Авторитет у Бориса Евдокимовича был непререкаемый.
К сожалению, в бытность его секретарства в Тюмени я не был лично знаком с Борисом Евдокимовичем, видел его несколько раз на активах, встречах с избирателями, слышал отзывы людей, в судьбе которых он сыграл важную роль. Позднее, когда он стал министром Миннефтегазстроя и заместителем председателя Совета министров СССР, я уже познакомился с ним лично и встречался неоднократно.
Конечно, Тюмень знали как нефтегазовую кладовую России. Но нельзя забывать и о том, что во времена Щербины наш край славился и как сельскохозяйственная житница. Именно в эти годы появились на юге крупные животноводческие комплексы: Шороховский, Карасульский, Новозаимский, крупнейшие в стране птицефабрики: Боровская и Тюменская, мясокомбинаты и молочные заводы. В этом тоже есть частица труда Бориса Евдокимовича. В эти годы золотыми звездами Героев Социалистического Труда награждены нефтяники, геологи, строители, лесозаготовители, рыбаки, труженики сельского хозяйства.
И когда Бориса Щербину призвали в Москву на пост министра, то последний пленум с его участием в 1973 году единогласно, под аплодисменты всего большого зала обкома КПСС стоя принял решение просить ЦК партии и Президиум ВС СССР за дела, которые свершились на Тюменской земле, присвоить ему высокое звание Героя Социалистического Труда. Это звание он получил десять лет спустя в 1983 году за реализацию гигантской программы по освоению газовых месторождений в Тюменской области и прокладке трансконтинентальных газопроводов с Уренгойского месторождения.
Щербина понимал, что без большой науки Север не взять. Его забота об ученых, специалистах-проектировщиках позволила создать в Тюмени крупнейший в России центр науки. В те годы созданы институты «ЗапСибНИГНИ», «Гипротюменьнефтегаз», «ТюменьНИИгипрогаз», «СИБНИПИгазстрой» и еще более двух десятков проектных институтов, открыты высшие учебные заведения: индустриальный институт, медицинский институт и другие. Тюмень стала не только историческим, архитектурным, административным, культурным центром, но и крупной научной и вузовской базой региона.
Московский период деятельности Бориса Евдокимовича тоже был очень плодотворным. Мне как проектировщику трубопроводов запомнились активы и совещания с его участием, когда возводились гиганты-нефтепроводы Усть-Балык – Альметьевск, Нижневартовск – Куйбышев, Сургут – Полоцк. На них никогда не было «строительных» разборок, только деловая оценка хода проектирования и строительства, оказывалась необходимая помощь.
Особенно мне запомнились две встречи с Борисом Евдокимовичем. Первая произошла в Москве в июне 1987 года, когда Миннефтегазстроем было принято решение о строительстве газовых объектов под ключ, когда институт получил название «Гипронефтепроводстрой» и был определен головной проектной организацией по строительству нефтепроводов в России и за рубежом.
Вторая встреча состоялась в далеком Йемене в 1988 году, когда началась целенаправленная борьба за нефть в этом государстве. Годом раньше было заключено генеральное соглашение между СССР и НДРЙ. Реализацию этого соглашения поручили заместителю председателя Совета министров СССР Щербине. Соглашением пре-дусматривалось и проектирование, и строительство нефтепровода Западный Аяд – побережье Индийского океана.
Министр Миннефтегазстроя Чирсков на докладе Щербине сказал: «Эту ответственную и сложную работу могут выполнить только сибиряки». И с одобрения Бориса Евдокимовича ССО «Обьтрубопроводстрой» (Лаврентьев) стало генподрядчиком по строительству нефтепровода в этой экзотической стране, а Гипронефтепроводстрой – генпроектировщиком. Кстати, нефтепровод был спроектирован и построен досрочно и с хорошим качеством.
Внимание к этой стройке было огромным. Неоднократно ход строительства рассматривался на заседаниях секретариата Политбюро ЦК КПСС. В Йемен выезжали крупные руководители из правительства и отрасли: Щербина, Чирсков, а также министры ряда других ведомств.
Вспоминается одна из таких деловых встреч с Борисом Евдокимовичем. Прибыв в Йемен, он обстоятельно ознакомился с ходом строительства, лично проехал всю 200-километровую трассу в сопровождении наших специалистов, останавливался и предметно обсуждал с проектировщиками и строителями специальные вопросы. После поездки провел шестичасовое совещание с участием руководящих деятелей республики, в том числе Бен Хусейнуна – министра энергетики и минеральных ресурсов НДРЙ.
Щербину интересовало все: где будет взята вода для испытания трубопровода, как ведется подготовка йеменских специалистов, каковы условия проживания советских командированных (кстати, он побывал во многих вагонах-домиках, много занимался устройством быта наших специалистов), насколько оснащена стройка механизмами и машинами, достаточно ли необходимых материалов. В его вопросах и комментариях к ситуации чувствовалась глубокая забота о людях, отличное знание дела, чувство величайшей ответственности за выполнение взятого Россией обязательства и интернационального долга.
Несмотря на свой 70-летний возраст, он выглядел стройным, особенно в своем светло-сером костюме, был бодр и, как нам казалось, молод.
А через полтора года его не стало. Чернобыльская трагедия укоротила по меньшей мере лет на 20 жизнь замечательному человеку.
Я благодарен судьбе за то, что свою деятельность проектировщика начинал с людьми, которых выбрало время для героических дел на земле. Борис Евдокимович был прост и правдив. Подтверждением этому служит его заключительное слово на тюменском пленуме 18 декабря 1973 года.
– Дорогие товарищи, друзья мои! Вы поймете, как нелегко мне выступать. Двенадцать с половиной лет мы работали плечом к плечу. Совместная, дружная работа позволила нам выполнить какую-то часть задач, поставленных ЦК партии. Мне чертовски повезло, потому что я попал в такую организацию, которая отличается, я бы сказал, дерзкой смелостью в постановке вопросов, умением с размахом ставить и решать проблемы. Мне хочется от всего сердца поблагодарить вас за поддержку, помощь, большую школу политической зрелости, которую я всю жизнь пронес как самое светлое и творческое в своей деятельности...
В этих словах выражен смысл жизни талантливого деятеля, считавшего, что быть человеком на земле – прекрасная должность.
Продолжение следует.