Отрывок из поэмы Александра Шестакова «Подвиг мамы Акулины»
В 1941-м из деревеньки Сокольники, ныне микрорайона Заводоуковска, семья Перевозкиных отправила на войну одиннадцать сыновей. К маме Акулине Алексеевне вернулись только Федор и Василий. Погибли на фронте Илья, Дмитрий и Петр, Александр, Иван и Никита, Николай, Степан и Порфирий. И внук Леонид.
об авторе
Александр ШЕСТАКОВ,
тюменский писатель и журналист:
Недавно мы проводили в последний путь легенду тюменской журналистики, члена Союза журналистов России и Союза писателей России Александра Шестакова. За год до смерти, к 85-летию автора, увидела свет его книга «Воюй, строка, убей войну!».
Открывая книгу, автор писал: «Люди добрые, верю, тяжко вам многие лета помнить ужасы, боль-беду клятой Второй мировой. Народная мудрость гласит: забытые драмы способны вернуться вновь. Поэтому не имеем права не говорить, умалчивать о трагедиях, навязанных миру убийцами, разрушителями, душегубами-кровопийцами. Эти варвары лишили жизни миллионов.
Горька статистика их разбоя. На Руси бандиты разрушили 32 тысячи предприятий, 102 766 колхозов, совхозов, МТС. После злодеяний фашистов множество детворы осталось сиротами.
Над нашим Тюменским краем не свистели бомбы, не ухали орудия. Но область послала на битву более 250 тысяч земляков, защитников Родины. Не вернулись из сечи, вместе с папой моим, Евгением Ивановичем, Сто Три Тысячи Двести Сорок Шесть сраженных. Всесердечно, всевечно будем помнить тех, кто грудью заслонил Отечество.
Память о павших велит нам высить голос против войны, против когтей нынешних «ястребов».
А книжка «Воюй, строка, убей войну!..» – мой скромный вклад в память о тяжком сражении. Не прекращать бы нам ни устных, ни письменных горьких сказаний о проклятой убивице. Говорите о ней, чаще говорите. Да услышаны будете».
Ее сыночков в танках жгут,
Их глушат в адах батарей.
Проклятья мама
шлет врагу
От миллионов матерей!
Им горько, тяжко
Крест нести,
Когда крестьянин
под ружьем.
Как ниву хлебную спасти,
Когда жнецы
В борьбе с вражьем.
Земле-кормилице верны,
Верша свой клятвенный
удел,
Слабый пол в тылу войны
Враз вцепился в сотню дел.
Солдата хвалит
Кремль салютом –
Почаще бы победных дат.
А сибирячки бьют
по лютым
Трудом-подсобой
для солдат.
Ведь эти женщины
стальные.
Одна за трех косила луг.
Впрягались нежные, родные
В однолемешный
Ржавый плуг.
Снопы вязали до упаду.
«Всевышний, близких
сохрани, –
Молились под слепой
лампадой, –
Из битв любимых
возверни».
* * *
...Сокольничья улица
Сонно тиха.
Петух не горласт
На побудочках ранних.
И нет тех вчерашних,
Воспетых в стихах,
Полышущих окон
Нарядно-геранних.
И Перевозкиных изба
Нахохлилась в сторонке...
Избавь, судьба, ее, избавь
От горькой птицы-
похоронки.
Но первой грянула сюда
Бумага злая.
Весть, октябрьски седа,
О Н и к о л а е.
Мама шоково скользит
С треноги-стула:
Сразил германец-паразит
Сынка ее под Тулой...
Г О Д 1942-й
Следом два конверта,
Два незваных,
Которые про С а ш е н ь к у
С И в а н о м,
Которые, мол,
Без вести пропали...
Родители их
Ноченьки не спали.
Родительские душеньки
Кровят. И выстрадали
Миф семейно-свят:
Не примем «без вести» –
Туман, неясность, пыль.
Уверуем в свою мы
Небыль-быль...
Сыны легли, знать,
Под могильный крест
После атак
За приграничный Брест...
* * *
Война свирепствует.
И запад на восток
Отправил новый
Траурный листок.
Опять в Сокольники,
За дальнюю Тюмень.
А матерей сердца-то
Не кремень.
И Акулину горе
Вновь знобит.
Скорей подайте
Пузырек эфирий.
«Убит четвертый!
Сыночка убит».
Убит красавец, богатырь
П о р ф и р и й...
Очнулась его мама,
Молвит грозно:
«Помню наш
Совсем не грешный миф –
Под Москвой, должно быть,
Под морозной,
Сгинул сын мой,
Немца разгромив».
* * *
...А новая беда
случилась в мае.
Письмо от почтальонки
принимая,
Мама Акулина онемела,
Погасли ее очи,
лик белее мела:
«Страшную бумажину
Прочту ль я?
Помоги, голуба,
Неужель – И л ь я?
– Да, не жив
твой миленький,
Твой ненаглядный
И л е н ь к а, –
Письмоноска,
глядя в строки, –
Отступитесь, злые роки,
От прореванной избы.
Дайте боль семье избыть.
Где же тот всеправный суд,
Суд тот исполиний?
Меня уж ноги не несут
С письмом-ударом
К Акулине.
Мне сумка с горями тяжка.
Плечо горит от ремешка.
– Отдохни от слез, Акуля, –
Плачут добрые соседки, –
Похоронка-то откуля?
Ну пойдем, дыхнем
в беседке...
Встрепенулась Акулина:
«Похоронки волок длинный.
Шла, кажись,
из Сталинграда».
...Там врагу была преграда,
Там фашисту были Канны
От солдата-великана.
Сек, как Муромец Илья,
Идолище грязное.
Гнал бандюг, полки жулья,
Кровоглотье разное.
«Там и мой Илья полег.
Там остыл мой уголек.
Не дозволил палачу
В чужом дому разбои долги.
Мне дайте крылья – полечу
К сыночку, павшему у Волги!»
* * *
Сокольники.
Березовые колки.
Серебро чебачьей Бигилы.
Бора одинокие осколки –
Сосны изумрудово-смуглы.
«Чьи вы, чьи вы», –
Перепелкин голос.
Треском крыл
Рвет облако кулик.
До земли в поклоне
спелый колос.
Август красен,
Щедр и солнцелик.
Месяц этот в лете
самый главный.
Весь ромашковый.
Бело-белым.
А в России плачут
Ярославны:
Горько нынешним,
Как тем – былым.
И у Сокольничьего рва
Слезит дождем
плакун-трава.
У Перевозкиных лоза
Под ветром мечется
в слезах.
В печали ласточки тихи...
Глаза Акуленьки сухи.
До капли выплаканы ныне.
Молчит в бесслезовом
унынье.
Вчера ведь были
Невредимы сыны –
С т е п а н у ш к а и Д и м а...
Судьба, за что
такое мщенье?
Пять похоронных
извещений!
Пять за год сорок второй.
Передых, судьба, устрой.
Пощади же Акулину...
А она, колосс былинный,
Материнский род не посрамив,
Шепчет быль
И новый шепчет миф:
«Мой Степан
и Дмитрий мой
Не впорхнут уже домой.
В окопах Курска,
В Прохоровке-стали.
Сынки мои, знать,
Биться подустали.
А были ведь крепки,
Не увальни-копули.
К таким летят быстрее
Смертны пули...
Такие жизнь кладут,
Близя крах врагу...
Такие «разогнули»
Курскую дугу».
Для таких рулады взвей,
Курский чудо-соловей!
Г О Д 1943-й
Есть с фронта новости –
Информбюро новей –
Блокада прорвана
У града на Неве.
Здесь с немчурой вчера
Был очень трудный бой.
Здесь дзота шквал огня
Смельчак закрыл собой.
И снова взвод рванул
В запнувшийся бросок.
А Волков Александр
В отбитый лег лесок.
У скорбной звездочки
Дал залп и клятву строй:
«Мы век с тобой,
Посмертный наш Герой!»
Журавль над холмиком
парил.
В поклонах поле просово.
Гвардеец подвиг повторил
Бойца Матросова...
А по Сокольникам молва:
«Писал о Волкове, мол, вам
Подробнейше и длинно –
Сын младший Акулины:
«Фронт Мерецковский
Волховский
Обрел, мол, подвиг
Волковский...»
* * *
А над Сокольниками смог.
Октябрь роняет
лист в ракиты.
Василий, Федор –
Братья Перевозкины,
вернувшиеся с войны.
А к Перевозкиным письмо:
Убит сынулечка Н и к и т а.
«Отмечтал мечтатель мой,
Отлюбил родимый, –
Стонет мама.
– Наш, восьмой,
Сгинул после Димы.
Знать, у Пулковских высот
Под горячим градом
Лег в ковер земных красот
Сын – моя отрада».
* * *
...А в Русь
Из самых теплых стран
Спешат крылатых вереницы...
...А из Руси
Нацист-тиран к Днестру
Отшвырнут, за границу...
Тяжка сверх тысячи
деньков
Под оккупантом доля рабья...
И меч Акулиных сынков
Рубил клешню.
Фашистско-крабью.
Итогов близок бой-рубеж,
Но не щадит солдат планида:
На плащ-палатке
цвета беж
Несут к могилке Леонида.
Война, ты что,
уж зверь совсем
В своей
хищнической хмелине?!
Дала всего денечков семь
Без похоронок Акулине.
Девятый всполох по семье.
Переживи. Попробуй, ну-ка!
Жало б рвать войне-змее
За смерть Акулиного внука.
...А над деревней сизари –
Любимцы Лени,
гордость Лени.
Зажглась рубинно от зари
Листва
на всполохнувшем клене.
А к Перевозкиным ветра,
И люты с самого утра.
И весть кинжалово остра:
Не стало сынушки-П е т р а.
Прошел с войной он
много стран.
И в вечность лег
от многих ран.
Опубликовано: газета №180(4715)
об авторе
Александр ШЕСТАКОВ,
тюменский писатель и журналист:
Недавно мы проводили в последний путь легенду тюменской журналистики, члена Союза журналистов России и Союза писателей России Александра Шестакова. За год до смерти, к 85-летию автора, увидела свет его книга «Воюй, строка, убей войну!».
Открывая книгу, автор писал: «Люди добрые, верю, тяжко вам многие лета помнить ужасы, боль-беду клятой Второй мировой. Народная мудрость гласит: забытые драмы способны вернуться вновь. Поэтому не имеем права не говорить, умалчивать о трагедиях, навязанных миру убийцами, разрушителями, душегубами-кровопийцами. Эти варвары лишили жизни миллионов.
Горька статистика их разбоя. На Руси бандиты разрушили 32 тысячи предприятий, 102 766 колхозов, совхозов, МТС. После злодеяний фашистов множество детворы осталось сиротами.
Над нашим Тюменским краем не свистели бомбы, не ухали орудия. Но область послала на битву более 250 тысяч земляков, защитников Родины. Не вернулись из сечи, вместе с папой моим, Евгением Ивановичем, Сто Три Тысячи Двести Сорок Шесть сраженных. Всесердечно, всевечно будем помнить тех, кто грудью заслонил Отечество.
Память о павших велит нам высить голос против войны, против когтей нынешних «ястребов».
А книжка «Воюй, строка, убей войну!..» – мой скромный вклад в память о тяжком сражении. Не прекращать бы нам ни устных, ни письменных горьких сказаний о проклятой убивице. Говорите о ней, чаще говорите. Да услышаны будете».
Ее сыночков в танках жгут,
Их глушат в адах батарей.
Проклятья мама
шлет врагу
От миллионов матерей!
Им горько, тяжко
Крест нести,
Когда крестьянин
под ружьем.
Как ниву хлебную спасти,
Когда жнецы
В борьбе с вражьем.
Земле-кормилице верны,
Верша свой клятвенный
удел,
Слабый пол в тылу войны
Враз вцепился в сотню дел.
Солдата хвалит
Кремль салютом –
Почаще бы победных дат.
А сибирячки бьют
по лютым
Трудом-подсобой
для солдат.
Ведь эти женщины
стальные.
Одна за трех косила луг.
Впрягались нежные, родные
В однолемешный
Ржавый плуг.
Снопы вязали до упаду.
«Всевышний, близких
сохрани, –
Молились под слепой
лампадой, –
Из битв любимых
возверни».
* * *
...Сокольничья улица
Сонно тиха.
Петух не горласт
На побудочках ранних.
И нет тех вчерашних,
Воспетых в стихах,
Полышущих окон
Нарядно-геранних.
И Перевозкиных изба
Нахохлилась в сторонке...
Избавь, судьба, ее, избавь
От горькой птицы-
похоронки.
Но первой грянула сюда
Бумага злая.
Весть, октябрьски седа,
О Н и к о л а е.
Мама шоково скользит
С треноги-стула:
Сразил германец-паразит
Сынка ее под Тулой...
Г О Д 1942-й
Следом два конверта,
Два незваных,
Которые про С а ш е н ь к у
С И в а н о м,
Которые, мол,
Без вести пропали...
Родители их
Ноченьки не спали.
Родительские душеньки
Кровят. И выстрадали
Миф семейно-свят:
Не примем «без вести» –
Туман, неясность, пыль.
Уверуем в свою мы
Небыль-быль...
Сыны легли, знать,
Под могильный крест
После атак
За приграничный Брест...
* * *
Война свирепствует.
И запад на восток
Отправил новый
Траурный листок.
Опять в Сокольники,
За дальнюю Тюмень.
А матерей сердца-то
Не кремень.
И Акулину горе
Вновь знобит.
Скорей подайте
Пузырек эфирий.
«Убит четвертый!
Сыночка убит».
Убит красавец, богатырь
П о р ф и р и й...
Очнулась его мама,
Молвит грозно:
«Помню наш
Совсем не грешный миф –
Под Москвой, должно быть,
Под морозной,
Сгинул сын мой,
Немца разгромив».
* * *
...А новая беда
случилась в мае.
Письмо от почтальонки
принимая,
Мама Акулина онемела,
Погасли ее очи,
лик белее мела:
«Страшную бумажину
Прочту ль я?
Помоги, голуба,
Неужель – И л ь я?
– Да, не жив
твой миленький,
Твой ненаглядный
И л е н ь к а, –
Письмоноска,
глядя в строки, –
Отступитесь, злые роки,
От прореванной избы.
Дайте боль семье избыть.
Где же тот всеправный суд,
Суд тот исполиний?
Меня уж ноги не несут
С письмом-ударом
К Акулине.
Мне сумка с горями тяжка.
Плечо горит от ремешка.
– Отдохни от слез, Акуля, –
Плачут добрые соседки, –
Похоронка-то откуля?
Ну пойдем, дыхнем
в беседке...
Встрепенулась Акулина:
«Похоронки волок длинный.
Шла, кажись,
из Сталинграда».
...Там врагу была преграда,
Там фашисту были Канны
От солдата-великана.
Сек, как Муромец Илья,
Идолище грязное.
Гнал бандюг, полки жулья,
Кровоглотье разное.
«Там и мой Илья полег.
Там остыл мой уголек.
Не дозволил палачу
В чужом дому разбои долги.
Мне дайте крылья – полечу
К сыночку, павшему у Волги!»
* * *
Сокольники.
Березовые колки.
Серебро чебачьей Бигилы.
Бора одинокие осколки –
Сосны изумрудово-смуглы.
«Чьи вы, чьи вы», –
Перепелкин голос.
Треском крыл
Рвет облако кулик.
До земли в поклоне
спелый колос.
Август красен,
Щедр и солнцелик.
Месяц этот в лете
самый главный.
Весь ромашковый.
Бело-белым.
А в России плачут
Ярославны:
Горько нынешним,
Как тем – былым.
И у Сокольничьего рва
Слезит дождем
плакун-трава.
У Перевозкиных лоза
Под ветром мечется
в слезах.
В печали ласточки тихи...
Глаза Акуленьки сухи.
До капли выплаканы ныне.
Молчит в бесслезовом
унынье.
Вчера ведь были
Невредимы сыны –
С т е п а н у ш к а и Д и м а...
Судьба, за что
такое мщенье?
Пять похоронных
извещений!
Пять за год сорок второй.
Передых, судьба, устрой.
Пощади же Акулину...
А она, колосс былинный,
Материнский род не посрамив,
Шепчет быль
И новый шепчет миф:
«Мой Степан
и Дмитрий мой
Не впорхнут уже домой.
В окопах Курска,
В Прохоровке-стали.
Сынки мои, знать,
Биться подустали.
А были ведь крепки,
Не увальни-копули.
К таким летят быстрее
Смертны пули...
Такие жизнь кладут,
Близя крах врагу...
Такие «разогнули»
Курскую дугу».
Для таких рулады взвей,
Курский чудо-соловей!
Г О Д 1943-й
Есть с фронта новости –
Информбюро новей –
Блокада прорвана
У града на Неве.
Здесь с немчурой вчера
Был очень трудный бой.
Здесь дзота шквал огня
Смельчак закрыл собой.
И снова взвод рванул
В запнувшийся бросок.
А Волков Александр
В отбитый лег лесок.
У скорбной звездочки
Дал залп и клятву строй:
«Мы век с тобой,
Посмертный наш Герой!»
Журавль над холмиком
парил.
В поклонах поле просово.
Гвардеец подвиг повторил
Бойца Матросова...
А по Сокольникам молва:
«Писал о Волкове, мол, вам
Подробнейше и длинно –
Сын младший Акулины:
«Фронт Мерецковский
Волховский
Обрел, мол, подвиг
Волковский...»
* * *
А над Сокольниками смог.
Октябрь роняет
лист в ракиты.
Василий, Федор –
Братья Перевозкины,
вернувшиеся с войны.
А к Перевозкиным письмо:
Убит сынулечка Н и к и т а.
«Отмечтал мечтатель мой,
Отлюбил родимый, –
Стонет мама.
– Наш, восьмой,
Сгинул после Димы.
Знать, у Пулковских высот
Под горячим градом
Лег в ковер земных красот
Сын – моя отрада».
* * *
...А в Русь
Из самых теплых стран
Спешат крылатых вереницы...
...А из Руси
Нацист-тиран к Днестру
Отшвырнут, за границу...
Тяжка сверх тысячи
деньков
Под оккупантом доля рабья...
И меч Акулиных сынков
Рубил клешню.
Фашистско-крабью.
Итогов близок бой-рубеж,
Но не щадит солдат планида:
На плащ-палатке
цвета беж
Несут к могилке Леонида.
Война, ты что,
уж зверь совсем
В своей
хищнической хмелине?!
Дала всего денечков семь
Без похоронок Акулине.
Девятый всполох по семье.
Переживи. Попробуй, ну-ка!
Жало б рвать войне-змее
За смерть Акулиного внука.
...А над деревней сизари –
Любимцы Лени,
гордость Лени.
Зажглась рубинно от зари
Листва
на всполохнувшем клене.
А к Перевозкиным ветра,
И люты с самого утра.
И весть кинжалово остра:
Не стало сынушки-П е т р а.
Прошел с войной он
много стран.
И в вечность лег
от многих ран.
Опубликовано: газета №180(4715)