Три инвалида
в День Победы пили:
Плохую брагу – мутную бурду,
Не чокаясь. За тех,
что не дожили
До этих дней
в сорок восьмом году.
Иван – безрукий,
Петька – одноногий
И одноглазый выдумщик – Егор
Не вспоминали трудные дороги
Вели вполне житейский
разговор.
О будущей рыбалке и охоте,
О бабах, мужикам несущих зло.
О трехпроцентном займе.
О работе.
О том, как им на фронте
повезло.
А после, захмелев,
нестройно спели
Бессмертный гимн
«народная война»
И только после пенья
разглядели,
Что банка браги выпита до дна.
И на прощанье выдумщик Егорка
Открыл свою заветную мечту:
«Когда с Америкой
у нас возникнет терка,
Я добровольно снайпером пойду.
Не важно, что теперь
я одноглазый.
Мне левый глаз
не надо закрывать,
Когда я целюсь, чтобы
не промазать.
Стреляю так,
что не пересказать.
Иван безрукий, Петя одноногий
Егору не мешали говорить.
От зависти, возможно,
что тревоги
С Егором не сумеют разделить.
И постоять за Родину святую,
И за ее свободу умереть.
Гораздо лучше, чем судьбу такую
И жизнь полуголодную терпеть.
Аркадий ЗАХАРОВ, г. Тюмень
***
Наши мертвые нас
не оставят в беде…
Владимир Высоцкий
Монолог
(на могиле Николая Кузнецова.
Холм Славы, г. Львов)
Этот мир для меня –
непонятен и странен.
Много лет, как в Берлине
повержен Рейхстаг,
Но опять я остался
во вражеском стане…
Что пошло не туда?
Что случилось не так?
Я убит и, конечно же,
в поле – не воин.
Я успел позабыть,
как приходит война,
Как набаты кричат
с высоты колоколен,
И взрывается плачем
ночей тишина.
Я убит. Мое мертвое
сердце истлело,
А земля засыпает
провалы глазниц.
Стало прахом мое
невесомое тело,
И свободна душа от людей
и границ.
Мне хватает наград
и немеркнущей славы,
Мне гранита и бронзы
хватает вполне.
Нам ли, мертвым,
судить виноватых и правых
На чужой и такой
непонятной войне?..
Значит, мне все равно?
Я могу быть спокоен?
Пусть Крещатик кровит,
задыхаясь в дыму…
Я убит. И, наверное,
в поле – не воин.
Глупо против толпы
выходить одному.
Только что это?
Чьи-то жестокие шутки?!
Словно призраки в прошлое
канувших лет,
Поднялись под знамена
Бандеры ублюдки,
Появившись, как крысы,
на солнечный свет.
Я не верю! Но сеют осколки
фугасы –
Равнодушно, безжалостно,
как напоказ.
И глазами убитых
мальчишек Донбасса
Смотрит серое, скорбное
небо на нас.
Снова танки проселки
утюжат и месят,
Снова воздух от черного
дыма горчит…
Я не верю!!! Но пепел
сожженных в Одессе
В мое мертвое сердце
призывно стучит.
В тяжком сне не могло
бы присниться такое!
Но реальность страшнее
полуночных снов.
И звучит приговором:
сегодня без боя
Мы оставили Киев,
и Харьков, и Львов…
А за Бугом, как будто
из дальних окопов,
Разливая по миру фальшивый елей,
Безразлично взирает
старушка-Европа,
Как фашизм тихим сапом
ползет из щелей.
Это ж, мол, не у нас,
за границею где-то…
Ну, пускай разбираются
хлопцы… Аминь!
Ты, Европа, забыла
Освенцим и гетто?!
Может быть, лицемерно
простила Волынь?!
Ты, Европа, не слишком
ли быстро забыла
Сталинградский котел,
подмосковный мороз?
А еще – про кресты
на солдатских могилах,
Что сколочены наспех
из русских берез…
Забывают живые, но те,
кто убиты,
Никогда и уже ничего
не простят.
И опять кровоточащей
раной открытой
В нас болит Бабий Яр,
Краснодон, Ленинград…
Всех – безвестных ли,
названных ли поименно,
Словно братьев по крови,
в лицо узнаю.
Разве я одинок? Имя мне –
легионы
Вставших, как в сорок
первом, в солдатском строю.
Ты забыла, Европа? –
бессмертны герои.
Не ржавеет в земле
закаленная сталь.
Посмотри! – нам сегодня
сдаются без боя
Таллин, Вена, Берлин,
Вашингтон, Монреаль.
Мы – бессмертны!
В нас соки живые таятся.
Сколько в каждом еще
не растраченных сил!
Пусть убиты, в могилах
закопаны братских, –
Если нужно, мы встанем
из наших могил.
Ты нас слышишь ли,
впавший в безумие Киев?
Это наша беда, это наша война!
Мы своих не сдаем.
Веришь? – скоро другие…
Мы-то знаем:
другие грядут времена.
Мы придем! Так приходит
с весной половодье,
Очищая от скверны,
от темного сна...
Это наша земля!
Нашей вскормлена плотью,
Нашей праведной
кровью полита она.
…
Дремлет Львов на холмах,
утонувших в тумане.
Ночь укрыла фонтаны,
дома и дворы.
Я убит и оставлен
во вражеском стане.
Ничего, это все до поры…
до поры…
Ольга ОЖГИБЕСОВА, г. Тюмень
***
Посвящено детям
г. Ленинграда, жившим во время войны
в семи Исетских
детских домах
Ленинградские дети
Из горнила войны,
из блокадного ада,
Чуть живых, исхудавших
в осаде детей,
Принимала Сибирь детей
Ленинграда
В зимний вечер,
когда бушевала метель.
Их, перепуганных
грохотом пушек,
Занесло на край света,
в Исетскую глушь.
От холодных блокадных
матрацев, подушек
Ребятишек спасла
сердобольная Русь.
Край Исетский для них
стал их домом,
До прорыва тяжелой
блокадной поры,
Наши женщины,
горькие слезы скрывая,
Отделяли кусок от своей
детворы.
Наши старшие братья
и сестры в деревне,
Как могли, опекали
ленинградских детей.
Кто живые – об этом,
конечно же, помнят,
Никогда, никому
не забыть этих дней.
Александр ПАХОМОВ, с. Исетское
***
Военные письма
Фонарь потемки разогнал –
В углу чердачном –
писем связка,
Бог мой! Ведь это дед писал,
Что в госпитале жмет повязка.
И дата – сорок пятый год.
Я сутки разбирал посланья
О том, как в первый шли поход,
До слов последних
«До свиданья!»
Дед не вернулся с той войны,
Но он был здесь, был голос ясен –
От Вислы до родной Шексны
Воздушный путь был безопасен.
Никто его не прерывал,
И я молчал, убив сомненье,
Что тот, кто эту
дверь вставлял –
Имеет право на вхожденье.
Даниил СИЗОВ, г. Тюмень
***
Четыре года
Четыре года вы в землянках
И блиндажах.
Четыре года вязнут танки
В воронках-снах.
Четыре года будят пушки
Вас вместо гроз.
И сухари с водой из кружки
Дороже звезд.
Давно без теплых губ подружек
И милых мам.
Совсем запутались кукушки,
Гадая вам.
Четыре года в грязь и холод –
Лихой народ –
Из мимолетных снов уходит
За взводом взвод.
И дымным утром в сорок пятом
Последний бой.
Есть уцелевшие, ребята? –
Пора домой.
Солдат в земле ничуть
не меньше,
Чем на земле –
Войною спаяны навечно
В одном огне…
Сергей ДЮКАЛОВ, г. Тюмень
***
Крым наш!
В Европе не стихает
шум и гам.
Российский Крым
не нравится врагам.
Понятно, отчего так
злятся там –
Теперь Россия им не по зубам.
Мы возвратили
собственность свою –
Она добыта предками в бою.
Вернули мы имущество
сыновье –
Отцы за землю
заплатили кровью!
Хотя, по правде,
Крым вернулся сам –
И сам причалил к милым
берегам.
А то, что Крым
презентовали спьяну –
Дарить такое нам
не по карману.
Очухались, поправились
умишком:
Раздаривать наследство –
это слишком!
Леонид ТКАЧУК, г. Тюмень