Конкурс «Сибирская глубинка. Семейные ценности» продлен до конца 2017 года
Конкурс, посвященный семейным ценностям продолжается, а это значит, что еще не поздно раскрыть свой потенциал рассказчиков-писателей, как это уже сделали десять участников конкурса.
Сибирская глубинка
Редакционный проект реализуется с 2002 года
Адрес для писем: 625000, г. Тюмень, почтамт, а/я 371, АНО «Тюменская область сегодня» (с пометкой: на конкурс «Сибирская глубинка – 2016. Семейные ценности»). Телефон 8 (3452) 75-70-03. E-mail: nikitina-komarova@mail.ru
Номинации конкурса:
- «Династия» (материалы о семьях, члены которых верны одной профессии, одному делу и с удовольствием передают секреты мастерства молодым поколениям).
- «Нас много, но мы вместе» (материалы о многодетных семьях, жизненный пример которых позитивен и положителен – все их представители живут одним укладом, верны традициям, выстраивают отношения на взаимном уважении и любви).
- «И швецы, и жнецы...» (материалы о трудолюбивых семьях, которые занимаются сельским хозяйством, работают на земле).
- «Творцам везде у нас почет» (материалы о семьях, чей «конек» – творчество в разных направлениях: музыка, театр, изобразительное искусство, рукоделие).
- «Их пример – другим наука» (материалы о семьях, чей жизненный путь являет собой пример взаимоотношений детей и взрослых, когда мама и папа, бабушка и дедушка являются непререкаемым авторитетом, а дети и внуки – продолжателями их традиций).
Еще одна семья поделилась своими ценностями с читателями «Тюменской области сегодня». Предлагаем вашему вниманию их историю
Странности меня сопровождают: могу быстро написать материал обо всем на свете, кроме… собственной семьи.
Только возникнет в голове яркая мысль, неизбитая фраза (будто синичка в стекло стукнет), схвачу бумагу-ручку, а в ответ – пустота – упорхнула «птица счастья». В другой раз возьму фотоальбом, начну перебирать воспоминания, нанизывать их как бусины на прочную леску, но одно неверное движение, переключу внимание, например, – рвется леска, а бусины – врассыпную. И трудно начать по-рядовому, потому что для меня моя «ячейка общества» все равно уникальная, и не хочется возводить воздушные замки – зачем они? А может, с того и начать – с простых вещей, навеянных детскими впечатлениями?..
Родительский кров: навеяло, привиделось…
Мой папа, Александр Александрович Никитин (конечно, Сан Саныч, по-другому и не величают), – старший ребенок в своей семье. 55 лет от роду. Жизненный путь начал в Армизонском районе Тюменской области. О себе на свет Божий возвестил в совхозе Красноорловском, а жил-поживал первые годы в деревне Горюново – от нее сейчас не осталось ни бревна, ни гвоздя, а только горсть старинных монет. Моя мама, Елена Геннадьевна Медянцева, тоже старший ребенок в своей семье, 53 года назад родилась в селе Юма Свечинского района Кировской области, а потом за родителями переехала в Новую Заимку, что в Заводоуковском районе. Они познакомились в Бердюжье, куда мама приехала на производственную практику. Нахальный парень с наколкой в виде кинжала на руке (армейские шалости) как увидел миниатюрную девушку на автовокзале, так и приклеился к ней как банный лист – совсем скоро они поженились.
Главной бабушкой для меня в 21 год стала не родная по крови, но родная по отношению к жизни и окружающим людям бабуля мужа (баба Паня Метелева), не дожившая до 93 лет неделю и привечавшая в своей скромной избе всех, кому нужна была помощь, – как близких, так и чужих, как искренних, так и злопамятных товарищей... С ее уходом два года назад погасла первая звезда, и нет ей замены.
В общем, моя семья – это прежде всего родители. Они для меня – и папа, и мама, и дедушки-бабушки, и тети-дяди – свет моего сердца, огонь моей души, моя ежедневная радость и даже боль… Только им я обязана всем, что из себя представляю. Нет, они «не ставили опыты» над старшей дочерью, просто всех себя отдавали на то, чтобы из Ирины Санны (это приклеилось еще в колясочном возрасте) получилось «нечто путное». Помню, как в три года то папа, то мама внушали: «Ты – человек. Всегда и во всем оставайся человеком!». Предыстория готова, а теперь «веселые картинки», из которых складывалась детско-отроческо-юношеская жизнь, садик и школа...
Мужской сезон: совсем не бархатная революция
Мне два года. Папа настойчиво учит различать правый и левый башмаки. Упражняемся с перерывами на перекус уже несколько часов. Родитель вспотел, начинает нервничать, но и я не уступаю. Что куда надеть, знаю, но путаю специально. Тут, понимаете, дело принципа: маленький Телец непременно должен забодать взрослого Стрельца. Сан Саныч видит: дочь урок усвоила, но мучает специально – шалит то бишь или попросту издевается. Как вчерашний день помню тот давний день в подробностях и мелочах – и предметы в комнате, и папино смурное лицо, и свои попытки показать характер... Закончили ближе к ночи. Стрелец выиграл пари, но задумался: а как оно дальше будет?..
Мне – четыре. Идем сквозь вечернюю аллею в центре Бердюжья (клены сами склонились над головами в арку, листья – теплые, живые – дрожат на легком летнем ветерке, шепчут истории) к бабушке за молоком – тогда еще держали корову и кормились от нее всем свежим. Как обычно, скачу вприпрыжку, во все глаза смотря на заходящее солнце, потом останавливаюсь, иду медленно, уже прищурившись, и оцениваю: сколько «съел» на ужин огненного блина мощный горизонт, а сколько оставил людям. Свет «отпечатался» под веками и, кажется, освещает меня изнутри (а вы играли так?). Оборачиваюсь на родителя – папа видит, что фантазирую, подмигивает мне и смеется. Такой молодой (ему еще нет и тридцати), сильный и самый красивый во Вселенной!
Мне – почти пять. Зависла у черно-белого экрана, который показывает старую «Золушку». Опять скачу, уже напевая про доброго жука. Папа приходит с работы, а я тут как тут: «Да ты наш добрый жук!» Финалом сего душевного порыва стал... угол на весь вечер. В чем провинилась? От всего сердца преподнесла приветствие (какое ж это обзывательство – жук?), а родитель суров. Сейчас понимаю: они с мамой боялись отпустить вожжи – первого ребенка держали крепко, а на втором, моем брате, выбились из сил…
Семь-восемь лет. Начало печальных девяностых. Чтобы одеться к школе, ездили в соседнюю Северо-Казахстанскую область на восточный базар – там среди овощных и фруктовых палаток и развалов можно было кое-что найти. Помню, как захотела наручные часы – иной раз в наш маленький универсальный магазинчик завозили китайские побрякушки. Лишних денег нет. Их вообще не было. Зато уродилась картошка. В ту копку я не жалела сил. Потом вместе с братом намыла-начистила целую ванну стеклянных бутылок. Бутылки сдали в стеклотару, картошку – северянам, а на вырученные деньги купили голубые часики на батарейке и шоколадку с изюмом, которую в обязательном порядке распилили ножом на четыре части.
Это еще одно правило родителей – все всегда делить поровну, даже самую крошечную крошку. Еще – трудиться, трудиться и снова трудиться, отдавать ближнему, если попросит, последнюю рубаху, всегда отзываться на просьбы. Быть честной, быть щедрой, быть внимательной. И не соглашаться с «народной мудростью», что простота хуже воровства. Простота, справедливость – конек никитинской породы.
Женские штучки: синдром отличницы в почете
Мама, мама… Это отдельная песня на моей пластинке. Требовательная, но добрая. Отчаянная, но где-то нерешительная. Дотошная. В своей сфере – а она бухгалтер почти с 37-летним стажем – Профессионал. Накормит и обогреет всякого, кто придет в ее дом. Подберет, вымоет и вылечит каждую животинку, выброшенную на улицу, потом еще и удачно пристроит в хорошие руки. Будет настрой – споет, ведь в молодости, в Ялуторовском аграрном училище, у нее был собственный музыкальный ансамбль. Она все время учится: три диплома и полученные по молодости «корочки» тракториста. Она все время растет и мне не дает стоять на месте, забывая, что я сама уже мама двух девчонок.
А вот «картинки», связанные с Еленой Геннадьевной, самым «козерогистым» (или «козерожистым»?) Козерогом. Если лето урожайное, не будет мне покоя и игр с подружками. Вечером, как отец вернется с работы, – в лес. В выходные – в лес. За вишней – в Курганскую область, за костяникой, клубникой, шиповником, боярышником, дикой малиной, иргой, смородиной, травами и грибами – в Армизонский район или по бердюжским местам, в сторону Казахстана.
Место работы в каникулы – папин гараж, в котором в невероятных количествах чистилась рыба, ощипывались и палились утки-гуси, выдавливались косточки из вишни, лущились кедровые шишки, привезенные из тайги, и приводились в порядок грузди… Потом из всего этого готовились невероятные кушанья. Но до того нужно было выскоблить весь дом с прилегающей территорией, вымыть баню, приготовить банки для заготовок, все выгладить, разложить по полочкам, прополоть и полить грядки, сбегать к озеру за крапивой для хряков и куриц. Мама вертелась как юла и все вокруг начинали вертеться с ней вместе – по-другому даже не принималось в расчет. Я благодарна ей за эти уроки труда и прилежания.
...Когда уехала учиться в Тюмень, больше всех, конечно, скучала по ней. Звонки по телефону почему-то не давали той близости «мама-ребенок», и тогда мы стали писать друг другу письма. Я храню их до сих пор – то большие, со всеми семейными подробностями, то короткие, но не менее теплые записки, отправленные с продуктовой передачкой в рейсовом автобусе. Первые два года почти со слезами ждала каникул, сдавала экзамены заранее, чтобы быстрей оказаться дома и прижаться к мамочке. Автобус приезжал в 21.00, она встречала меня, и вся ночь была наша – разговоры-разговоры-разговоры, а утром – домашние заботы и хлопоты.
...Я давно уже выросла. Своим дочкам говорю: «Эх, старею уже». Родители тоже немолоды. Сейчас они вдвоем. Еще вовсю работают. Все так же кипит жизнь в гараже. Уже – для внучек, в которых они души не чают. Мне и обидно, и радостно: почему меня воспитывали так жестко, а им позволяется все?! Ведь я-то, впитавшая основы «никитинской науки», тоже мама-кремень. В общем, портят бабушка с дедушкой «методику», отпустили вожжи.
Я не хочу гадать, что будет дальше со всеми нами. Я просто хочу сказать Сан Санычу и Лене Геннадьевне: «Люблю вас. Не покидайте меня».
Читайте больше:
Далее в сюжете: Династия воспитателей из Казанского района ведет отсчет с начала XX века
Сибирская глубинка
Редакционный проект реализуется с 2002 года
Адрес для писем: 625000, г. Тюмень, почтамт, а/я 371, АНО «Тюменская область сегодня» (с пометкой: на конкурс «Сибирская глубинка – 2016. Семейные ценности»). Телефон 8 (3452) 75-70-03. E-mail: nikitina-komarova@mail.ru
Номинации конкурса:
- «Династия» (материалы о семьях, члены которых верны одной профессии, одному делу и с удовольствием передают секреты мастерства молодым поколениям).
- «Нас много, но мы вместе» (материалы о многодетных семьях, жизненный пример которых позитивен и положителен – все их представители живут одним укладом, верны традициям, выстраивают отношения на взаимном уважении и любви).
- «И швецы, и жнецы...» (материалы о трудолюбивых семьях, которые занимаются сельским хозяйством, работают на земле).
- «Творцам везде у нас почет» (материалы о семьях, чей «конек» – творчество в разных направлениях: музыка, театр, изобразительное искусство, рукоделие).
- «Их пример – другим наука» (материалы о семьях, чей жизненный путь являет собой пример взаимоотношений детей и взрослых, когда мама и папа, бабушка и дедушка являются непререкаемым авторитетом, а дети и внуки – продолжателями их традиций).
Еще одна семья поделилась своими ценностями с читателями «Тюменской области сегодня». Предлагаем вашему вниманию их историю
Странности меня сопровождают: могу быстро написать материал обо всем на свете, кроме… собственной семьи.
Только возникнет в голове яркая мысль, неизбитая фраза (будто синичка в стекло стукнет), схвачу бумагу-ручку, а в ответ – пустота – упорхнула «птица счастья». В другой раз возьму фотоальбом, начну перебирать воспоминания, нанизывать их как бусины на прочную леску, но одно неверное движение, переключу внимание, например, – рвется леска, а бусины – врассыпную. И трудно начать по-рядовому, потому что для меня моя «ячейка общества» все равно уникальная, и не хочется возводить воздушные замки – зачем они? А может, с того и начать – с простых вещей, навеянных детскими впечатлениями?..
Родительский кров: навеяло, привиделось…
Мой папа, Александр Александрович Никитин (конечно, Сан Саныч, по-другому и не величают), – старший ребенок в своей семье. 55 лет от роду. Жизненный путь начал в Армизонском районе Тюменской области. О себе на свет Божий возвестил в совхозе Красноорловском, а жил-поживал первые годы в деревне Горюново – от нее сейчас не осталось ни бревна, ни гвоздя, а только горсть старинных монет. Моя мама, Елена Геннадьевна Медянцева, тоже старший ребенок в своей семье, 53 года назад родилась в селе Юма Свечинского района Кировской области, а потом за родителями переехала в Новую Заимку, что в Заводоуковском районе. Они познакомились в Бердюжье, куда мама приехала на производственную практику. Нахальный парень с наколкой в виде кинжала на руке (армейские шалости) как увидел миниатюрную девушку на автовокзале, так и приклеился к ней как банный лист – совсем скоро они поженились.
Главной бабушкой для меня в 21 год стала не родная по крови, но родная по отношению к жизни и окружающим людям бабуля мужа (баба Паня Метелева), не дожившая до 93 лет неделю и привечавшая в своей скромной избе всех, кому нужна была помощь, – как близких, так и чужих, как искренних, так и злопамятных товарищей... С ее уходом два года назад погасла первая звезда, и нет ей замены.
В общем, моя семья – это прежде всего родители. Они для меня – и папа, и мама, и дедушки-бабушки, и тети-дяди – свет моего сердца, огонь моей души, моя ежедневная радость и даже боль… Только им я обязана всем, что из себя представляю. Нет, они «не ставили опыты» над старшей дочерью, просто всех себя отдавали на то, чтобы из Ирины Санны (это приклеилось еще в колясочном возрасте) получилось «нечто путное». Помню, как в три года то папа, то мама внушали: «Ты – человек. Всегда и во всем оставайся человеком!». Предыстория готова, а теперь «веселые картинки», из которых складывалась детско-отроческо-юношеская жизнь, садик и школа...
Мужской сезон: совсем не бархатная революция
Мне два года. Папа настойчиво учит различать правый и левый башмаки. Упражняемся с перерывами на перекус уже несколько часов. Родитель вспотел, начинает нервничать, но и я не уступаю. Что куда надеть, знаю, но путаю специально. Тут, понимаете, дело принципа: маленький Телец непременно должен забодать взрослого Стрельца. Сан Саныч видит: дочь урок усвоила, но мучает специально – шалит то бишь или попросту издевается. Как вчерашний день помню тот давний день в подробностях и мелочах – и предметы в комнате, и папино смурное лицо, и свои попытки показать характер... Закончили ближе к ночи. Стрелец выиграл пари, но задумался: а как оно дальше будет?..
Мне – четыре. Идем сквозь вечернюю аллею в центре Бердюжья (клены сами склонились над головами в арку, листья – теплые, живые – дрожат на легком летнем ветерке, шепчут истории) к бабушке за молоком – тогда еще держали корову и кормились от нее всем свежим. Как обычно, скачу вприпрыжку, во все глаза смотря на заходящее солнце, потом останавливаюсь, иду медленно, уже прищурившись, и оцениваю: сколько «съел» на ужин огненного блина мощный горизонт, а сколько оставил людям. Свет «отпечатался» под веками и, кажется, освещает меня изнутри (а вы играли так?). Оборачиваюсь на родителя – папа видит, что фантазирую, подмигивает мне и смеется. Такой молодой (ему еще нет и тридцати), сильный и самый красивый во Вселенной!
Мне – почти пять. Зависла у черно-белого экрана, который показывает старую «Золушку». Опять скачу, уже напевая про доброго жука. Папа приходит с работы, а я тут как тут: «Да ты наш добрый жук!» Финалом сего душевного порыва стал... угол на весь вечер. В чем провинилась? От всего сердца преподнесла приветствие (какое ж это обзывательство – жук?), а родитель суров. Сейчас понимаю: они с мамой боялись отпустить вожжи – первого ребенка держали крепко, а на втором, моем брате, выбились из сил…
Семь-восемь лет. Начало печальных девяностых. Чтобы одеться к школе, ездили в соседнюю Северо-Казахстанскую область на восточный базар – там среди овощных и фруктовых палаток и развалов можно было кое-что найти. Помню, как захотела наручные часы – иной раз в наш маленький универсальный магазинчик завозили китайские побрякушки. Лишних денег нет. Их вообще не было. Зато уродилась картошка. В ту копку я не жалела сил. Потом вместе с братом намыла-начистила целую ванну стеклянных бутылок. Бутылки сдали в стеклотару, картошку – северянам, а на вырученные деньги купили голубые часики на батарейке и шоколадку с изюмом, которую в обязательном порядке распилили ножом на четыре части.
Это еще одно правило родителей – все всегда делить поровну, даже самую крошечную крошку. Еще – трудиться, трудиться и снова трудиться, отдавать ближнему, если попросит, последнюю рубаху, всегда отзываться на просьбы. Быть честной, быть щедрой, быть внимательной. И не соглашаться с «народной мудростью», что простота хуже воровства. Простота, справедливость – конек никитинской породы.
Женские штучки: синдром отличницы в почете
Мама, мама… Это отдельная песня на моей пластинке. Требовательная, но добрая. Отчаянная, но где-то нерешительная. Дотошная. В своей сфере – а она бухгалтер почти с 37-летним стажем – Профессионал. Накормит и обогреет всякого, кто придет в ее дом. Подберет, вымоет и вылечит каждую животинку, выброшенную на улицу, потом еще и удачно пристроит в хорошие руки. Будет настрой – споет, ведь в молодости, в Ялуторовском аграрном училище, у нее был собственный музыкальный ансамбль. Она все время учится: три диплома и полученные по молодости «корочки» тракториста. Она все время растет и мне не дает стоять на месте, забывая, что я сама уже мама двух девчонок.
А вот «картинки», связанные с Еленой Геннадьевной, самым «козерогистым» (или «козерожистым»?) Козерогом. Если лето урожайное, не будет мне покоя и игр с подружками. Вечером, как отец вернется с работы, – в лес. В выходные – в лес. За вишней – в Курганскую область, за костяникой, клубникой, шиповником, боярышником, дикой малиной, иргой, смородиной, травами и грибами – в Армизонский район или по бердюжским местам, в сторону Казахстана.
Место работы в каникулы – папин гараж, в котором в невероятных количествах чистилась рыба, ощипывались и палились утки-гуси, выдавливались косточки из вишни, лущились кедровые шишки, привезенные из тайги, и приводились в порядок грузди… Потом из всего этого готовились невероятные кушанья. Но до того нужно было выскоблить весь дом с прилегающей территорией, вымыть баню, приготовить банки для заготовок, все выгладить, разложить по полочкам, прополоть и полить грядки, сбегать к озеру за крапивой для хряков и куриц. Мама вертелась как юла и все вокруг начинали вертеться с ней вместе – по-другому даже не принималось в расчет. Я благодарна ей за эти уроки труда и прилежания.
...Когда уехала учиться в Тюмень, больше всех, конечно, скучала по ней. Звонки по телефону почему-то не давали той близости «мама-ребенок», и тогда мы стали писать друг другу письма. Я храню их до сих пор – то большие, со всеми семейными подробностями, то короткие, но не менее теплые записки, отправленные с продуктовой передачкой в рейсовом автобусе. Первые два года почти со слезами ждала каникул, сдавала экзамены заранее, чтобы быстрей оказаться дома и прижаться к мамочке. Автобус приезжал в 21.00, она встречала меня, и вся ночь была наша – разговоры-разговоры-разговоры, а утром – домашние заботы и хлопоты.
...Я давно уже выросла. Своим дочкам говорю: «Эх, старею уже». Родители тоже немолоды. Сейчас они вдвоем. Еще вовсю работают. Все так же кипит жизнь в гараже. Уже – для внучек, в которых они души не чают. Мне и обидно, и радостно: почему меня воспитывали так жестко, а им позволяется все?! Ведь я-то, впитавшая основы «никитинской науки», тоже мама-кремень. В общем, портят бабушка с дедушкой «методику», отпустили вожжи.
Я не хочу гадать, что будет дальше со всеми нами. Я просто хочу сказать Сан Санычу и Лене Геннадьевне: «Люблю вас. Не покидайте меня».
Читайте больше: