Судьба казака
Новые подробности жизни Николая Уланова – бравого воина и настоящего труженника
У времени есть замечательная особенность: «загнанное» в циферблаты, оно, тем не менее, вольно делать то, что ему вздумается. Например, спустя десятилетия, и немалые, слать вести из прошлого, открывать заколоченные двери и окна, намекать, направлять, в конце концов, память будить. Мы всегда помним о родных – их имена высечены в сердце. Вспоминаем о людях общественных. Для последних – всякие даты и праздники на всю страну. Остаются те (живые и ушедшие), о ком «почти» не говорят, «пока» не говорят (срок, мол, не пришел), а говорить надо, как бы этому не противились близкие. Потому что речь о героях, очень и очень скромных в своем величии.
В сентябре прошлого года газета «Тюменская область сегодня» опубликовала материал Игоря Ермакова о георгиевском кавалере Николае Уланове – родном деде в прошлом губернатора нашего края, ныне мэра Москвы Сергея Собянина. Там были неточности, на которые указали потомки Уланова… Мы их исправили. И в ходе встречи с внучкой Натальей Семеновной узнали новые интересные подробности о судьбе бравого казака, который в годы военные был смел и даже отчаян, в годы мирные непрестанно трудился, стал оплотом для большой семьи (изначально у Улановых было 14 детей, в живых осталось 8 – Василий, Елизавета, Андрей, Мария, Ефим, Алексей, Анна, Антонина) и, даже записанный в кулаки, продолжал свято верить в справедливость Страны Советов.
…Мы сидим за столом, накрытым рукодельной скатертью. Перед нами – вещдок – ксерокопия письма Николая Ивановича, жителя Березова на Оби Тобольского округа Уральской области, Уральскому исполкому от 18 ноября 1930 года, полученная его внучкой Натальей в информационном архиве ГУВД города Тюмени. Аккуратный почерк. Грамотное изложение. И… боль человека, который отдал новому государству все и почему-то остался виноват. Уже спустя абзац становится ясно, что автор строк не просто озадачен – растерян: как он оказался в кулаках, кто оклеветал и зачем?..
Напомним, потомственный казак Николай Уланов родился 1 марта 1881 года в станице Нижнеувельской Оренбургской губернии, а умер в северном поселке Березово Тюменской области 8 марта 1948 года. С 1904 по 1908 годы находился на действительной службе, участвовал в Русско-японской войне. В годы Первой мировой Николай попал в первую сотню 18-го Оренбургского казачьего полка – участвовал в боевых действиях на Юго-Западном фронте (территория Галиции). Георгиевским крестом IV степени награжден за то, что «11 декабря 1914 года при разведке местечка Дембовице захватил в плен австрийский пост». Кресты III, II и I степени получил за беспрерывные бои с 20 апреля по 18 июня 1915 года. Так Уланов стал полным георгиевским кавалером! Кроме того, приказом № 6 от 14 января 1916 года по 24-му армейскому корпусу, в составе которого воевал 18-й Оренбургский казачий полк, Николая Ивановича произвели в чин подхорунжего.
Своей внучке Зое Александ-ровне Боровинской, заслуженному учителю, он рассказывал один случай из военной жизни... Однажды при разведке на территории Галиции их дозор попал в засаду. Троих товарищей Николая Ивановича убили, его же, раненого и контуженого, выбросило из седла, но одна нога застряла в стремени, и лошадь дотащила бойца до своих – от гибели спасла.
Стоит добавить, что за храбрость и мужество вояки Оренбургского казачьего полка получили 966 Георгиевских крестов и 443 Георгиевские медали.
А теперь «дадим слово» письму Николая Уланова:
«После Февральской революции я избирался членом полкового комитета, был председателем полковой хозяйственной комиссии. Домой мы пришли в 1918 году. Дома старики собирали добровольцев в отряд Дутова для борьбы против Страны Советов, уральских рабочих, красногвардейских отрядов. Из нас, фронтовиков, им никого завербовать не пришлось. Оказать им противодействия мы не смогли – не было оружия. Вскоре к нам подошли красногвардейские отряды – мы к ним послали делегацию. В совете я был до самого последнего дня – захвата нашей станицы чехословаками. По приходе чехословаков наш совет арестовали, а деревенского комиссара расстреляли, других отправили в город, а иных, в том числе и меня, освободили. Вскоре за чехословаками объявился Колчак, и меня, как и многих других фронтовиков, мобилизовали служить у Колчака. Служить у него нам не захотелось, и мы начали организовываться к переходу на сторону красных, что при первой возможности в ноябре 1919 года с оружием в руках мы и сделали. Меня приняли в первый промежуточный продовольственный магазин Восточного фронта, но я был кавалеристом и по моему личному желанию был отправлен на Польский фронт. Меня назначили в Первую конную армию, где я нес службу ординарца 4-го эскадрона кавалерийского полка пешего пополнения Конной армии т. Буденного. Участвовал в боях против поляков, был контужен в голову артиллерийским огнем около местечка Бердичева – от этого пострадал слух, лопнули барабанные перепонки, и я был отправлен в госпиталь».
Буденовец, примерный хлебосдатчик, тем не менее, Уланов попал в немилость. В последних числах декабря 1929 года его вместе со старшим сыном отправили на лесозаготовки, где он работал до 15 марта 1930 года. Жену Евдокию Михайловну и троих детей (младшей Тонечке всего четыре годика) арестовали, погрузили на телеги и увезли в пересыльный пункт в Ишиме, а оттуда уже направили в Тобольск. Вернувшиеся с лесозаготовок мужчины «последовали» за семьей… Скорей всего, на территории Тобольского кремля они находились до ледохода. А потом – баржа, вот вам в руки топоры и айда «строить новую жизнь».
Сначала Улановых поселили в Ингисойме. Потом уже переселили в поселок Березово. Летом Николай с сыном Ефимом трудились на рыбозаготовках, зимой лес валили и распиливали. И все ждали справедливости:
«Товарищи облисполкомовцы, если вы найдете время, разберитесь с моим вопросом: как это могло случиться, что меня, защищавшего власть Советов с оружием в руках, выселили как врага власти Советов из родной станицы. Во многом, конечно, виновато и то обстоятельство, что я глух и не смог объясниться с кем нужно вовремя… не так обидно, что выселили, а то, что больше сделался лишенцем, кулаком, не гражданином Советского Союза, как бы врагом Советов. Я надеюсь, что Уральский исполнительный комитет разберет мое заявление и сообщит о своих результатах. Если это только ошибка, то ошибку нетрудно исправить. В большом деле не живется без ошибок. Если же это не ошибка, сообщите мне причины моего выселения. О службе на Польском фронте имею документы».
Реабилитировали Николая Уланова только в 90-х. А вот как о дедушке вспоминает Наталья Семеновна:
– Я родилась в 1948-м – дедушка уже умер. Но точно знаю по рассказам родных, что он был настоящим казаком: волевым, строгим. Бабушку Евдокию Михайловну, к сожалению, помню смутно... Она была из рода Батуриных, из Еткуля, что в Челябинской стороне.
Вот такая история. Знаете, почему стало возможным ее рассказать? Потому что она – в памяти у родных героя, к которым все - властное время отнеслось как к союзникам.
