Бесценные свидетели

Бесценные свидетели . Эстафету памяти о Великой Отечественной войне от ветеранов подхватили те, чье детство пришлось на суровые годы.

Их отцы ушли на фронт, их матери заменили мужей у станков и в поле, и сами они, те, кому в грозном 1941-м было по 8–12 или чуть больше лет, несли тяжелую трудовую вахту в тылу. Они не были в действующей армии, но многое видели, слышали и пережили за эти долгие 1 418 дней и ночей. Дети всегда были самыми искренними свидетелями.
Семейные обстоятельства

Весной 1945 года Захар по просьбе мамы поехал с нами на заготовку дров. Конечно, протез ему немного мешал при работе, но его цепкие, сильные руки творили чудеса. Мы намного быстрее обычного справились со своей делянкой, уложили в штабель заготовленные бревна и вернулись домой. По-ужинали вместе и Захар удалился. Когда остались с мамой вдвоем, она не спеша завела разговор о Захаре, что живет он один, сам готовит, стирает и делает уборку в доме, а для мужчины, да еще с протезом, это не очень удобно. Потом перешла на наши проблемы – если возникают трудные мужские вопросы и я не справляюсь, ей приходится идти просить Иогана Иогановича. Вот если бы нам объединиться с Захаром, всем бы стало намного проще. Я ответил, что уже думал над этим вопросом и не возражаю, но звать его отцом, видимо, не смогу.

Пока мы разруливали эту непростую проблему, появился Володя. Пригласили его за стол и мама очень аккуратно и осторожно ввела его  в курс дела. Как мы  и ожидали, наш Володя насупился, посмотрел на фронтовые фотографии папы в уголке над столом и сказал, что вот его отец и другого ему не надо. Мама попыталась растолковать, что она и не просит называть Захара отцом, просто нам без мужских рук сейчас очень трудно и он был бы хорошим помощником в доме. Но Володя уже «завелся» и довольно резко сказал: «Вам надо, вот вы  и приводите его  в дом». А потом, помолчав, негромко добавил: «Пусть приходит, я свожу его разок на охоту, а обратно он может не вернуться». Понимая, что наговорил лишнего, вдруг заплакал и выбежал во двор. Мама сидела и тихо плакала за столом. Я понял, что мне реветь нельзя, налил маме кружку воды и пошел разыскивать брата. Он же у меня один и, несмотря ни на что, я его любил.

А замуж мама вышла, но много лет спустя, когда мы все окончили школу и разъехались по институтам.

Счастливая весть

Долгожданная Победа пришла как-то неожиданно очень солнечным майским днем, может, еще  и потому, что мы слишком долго ждали ее  и привыкли к ежедневным фронтовым сообщениям от Советского
информбюро, которые озвучивал своим незабываемым голосом диктор Юрий Левитан.

Утром, как обычно, мы пришли в школу на занятия. Но где-то после второго или третьего урока все учителя задержались у директора, потом возвратились в классы и объявили общее построение во дворе. Директор, заметно волнуясь, сказал, что Великая Отечественная война закончилась, Красная армия и советский народ одержали победу над фашистской Германией .

Мы нестройными голосами прокричали «ура», у многих учителей на глазах были слезы. Мама стояла в сторонке и тоже плакала. Потом он добавил после паузы, что  в связи с празднованием дня Победы занятия в школе отменяются. Откровенные ученики ответили более дружным «ура»!

Двойная удача

Мы с Володей вернулись домой, сняли школьные ботинки, так как летом с целью экономии обуви дома, на улице и в лесу ходили босиком, переодели брюки и рубашки, съели по холодной картофелине, прихватили ружьецо и устремились в лес, чтобы раздобыть что-нибудь к праздничному столу. Мы знали, что  в эту пору все птицы прекращают откладывать яйца и начинают высиживать птенцов. Значит, в каждом гнезде можно взять максимум яиц, правда, могут попасть уже  с небольшими зародышами. Но яичницу из таких мы уже делали.

Первую атаку совершили на вороньи позиции, искать гнезда в густых зеленых кронах было непросто, да  и взобраться на вершину высокого дерева нелегко. Но отчаянный Володя сумел, и как награда – более десятка вороньих яиц, но мелковатых. Для «победной яичницы», да еще на всю семью, это, конечно, мало. У нас было приподнятое воинственное настроение и мы решительно двинулись к озеру, рассчитывая добыть с десяток более крупных утиных яиц.

Времени на поиски гнезд было мало и мы применили так называемый «варварский» способ, хотя из книжек знали, что  в далекой Австралии специально выжигают старую траву и кустарник, чтобы выросло что-то новое. Мы зашли с той стороны озера, где ветер дул от берега к воде, сделали из бересты два факела и подожгли сухую траву и камыш примерно в 60–70 метрах. Подгоняемое ветром пламя довольно быстро двигалось к озеру, закатав штаны выше колен, мы продвигались следом.

Под ногами был горячий пепел и очень холодная вода, а на глубине 40–50 сантиметров лежал мощным слоем еще не растаявший после зимы лед. Вдруг с одной из задымившихся кочек вспорхнула утка, Володя быстро выстрелил, но  в дыму промахнулся. Зато точно узнали, что там гнездо и крупные утиные яйца. Мы стремительно рванули к счастливой кочке и успели почти из огня выхватить свою добычу. Иначе сгорит. А еще метров через тридцать поднялась вторая утка, и здесь нам улыбнулась двойная удача – сбитая утка и гнездо, полное яиц.

Теперь праздничный победный стол можно было считать вполне обеспеченным, да  и пламя, добравшись до воды, везде успокоилось. Ноги от льда совсем закоченели и надо было срочно выбираться на сушу, чтобы не схватить насморк. Грязные, продрогшие, но счастливые, мы спорой рысью направились домой. А на душе ликовала двойная победа!

Мама, конечно, уже ждала нас. Все вместе приготовили на большой сковороде роскошную яичницу, сварили утку, нарезали соленых огурчиков и дружно уселись за стол. Немного помедлив, мама достала из подполья неприкосновенный запас – бутылочку самогонки, налила себе и мне по чуть-чуть в стаканы и сказала: «Нам с Николаем можно, а вы еще маленькие. Давай, сынок, за Победу и за нашего папку». А было мне  в тот день всего-то двенадцать лет. Но если все военные годы засчитать по шкале выслуги как год за три, то  в сумме набегало существенно больше. Вот на это большее я и чувствовал себя, сидя за праздничным столом! Я уже не раз замечал, что стал каким-то маленьким мужичком, рассуждаю и хожу как взрослый, работаю за взрослого. Наверное, детство мое незаметно и тихо украла эта подлая война.

Повседневные заботы

Победа – это только первый день сплошное ликование и радость, да  и то, как поется в песне, со слезами на глазах. Потом неизбежно приходят повседневные заботы. Первые послевоенные годы для страны и, понятное дело, для всех ее граждан оставались трудными. Страна медленно поднималась с колен и восстанавливала все разрушенное на огромном пространстве от Бреста до Волги и от Мурманска до Севастополя. А в нашей семье и в мирное время пока было как  в войну. Поскольку в школу ходили уже все трое, маминой малюсенькой зарплаты уборщицы на все не хватало. И жили мы голодно, и одевались кое-как. В летние каникулы пришлось подрабатывать мне, брался за любую посильную работу, был копновозом на покосе, прицепщиком при вспашке на тракторе у Иогана Иогановича, а через два года у него же – помощником комбайнера.

В 1951 году я с медалью окончил школу и поступил в Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта. Еще через пару лет пошел в институт брат Владимир, а дальше общими усилиями вытащили и младшую сестру Анну. Главная же заслуга, конечно, мамина, она терпела все лишения, но полностью выполнила наказ отца перед уходом на фронт – обязательно учить детей. Мы все трое (и без троек) окончили школу и получили высшее образование. Директор школы Иван Михеевич Черезов однажды сказал о маме на школьном выпускном вечере: «Таким женщинам памятник надо ставить».

Трофим Андронов

Еще одним болезненным отголоском напомнила о себе война в августе 1953 года. История эта началась раньше. В суровом 1938 году наша семья жила в деревне Островная Солдатского района, папа работал главным бухгалтером в колхозе, а наш сосед и друг семьи Трофим Андронов – председателем. Своих детей у него не было и он любил иногда вечером повозиться с нами. Председатель он был отменный и колхоз постоянно ходил в передовых. Вот  и летом 1938 года мы одними из первых выполнили план хлебозаготовок. Но  в правление колхоза неожиданно нагрянули инструктор райкома партии и оперуполномоченный госбезопасности из райцентра. Они объяснили Трофиму, что район проваливает план по хлебу, и в категорической форме потребовали сдать все зерно, которое колхоз оставил себе на семена и  чтобы выдать колхозникам на заработанные трудодни. Доводы председателя колхоза представители района слушать не захотели, и тогда разгневанный Андронов заявил, что он не будет выполнять указания власти, которая грабит свой народ, и добавил кое-что похлеще.

Вечером он пришел к нам и рассказал обо всем отцу. Папа тоже был не из «спокойных» и наговорил еще больше в поддержку друга. Трофим посоветовал папе с такими горячими речами нигде не выступать, иначе власти могут припомнить ему  и то, как не очень давно раскулачивали его отца в Солдатке. Итог разговору Трофим подвел довольно строго: «Посиди и помолчи. Вылезешь – делу не поможешь, а посадить могут запросто. И кто тогда будет кормить твоих троих детей?» Закончилось все печально – хлеб забрали, Трофима арестовали и увезли в райцентр, больше его никто не видел. Сообщили, что ему дали 15 лет
тюрьмы.

И вот ровно через 15 лет судьба свела меня с Трофимом Андроновым. Все приезжающие в северные районы Омской области и уезжающие отсюда делают пересадку на станции Называевской, ждут, разумеется, на вокзале. В конце августа 1953 года я ехал из Солдатки с летних каникул на учебу в родной институт в Новосибирск. Дядя Трофим возвращался из заключения. У меня была особая примета – ярко-рыжие пышные волосы, полученные в наследство от мамы.

Когда я вошел в вокзальный ресторан и остановился, выбирая себе место, из-за стола навстречу мне поднялся седой изможденный мужчина и неуверенно сказал: «Коля, дорогой мой, это ты?» Я с трудом узнал в нем нашего соседа дядю Трофима. Дальше пошли теплые объятия и взаимные сбивчивые вопросы. Неожиданно резко он спросил: «Отец где?» «Погиб в сорок третьем под Псковом».

Помрачневший Трофим негромко произнес: «А я вот на Колыме отсиделся, остался живой». И, как бы оправдываясь, добавил: «Писал заявление, чтобы взяли на фронт, тогда в лагерях многие писали, но председатель медкомиссии сказал: «Какой ты вояка, из тебя еще туберкулез не весь выгнали. Сиди на месте». Вот  и просидел от звонка до звонка». Так война через Колыму, еще раз уже  в мирные дни вдогонку напомнила
о себе.

Семья – повод для гордости

Похвалюсь успехами детей нашей семьи, тем более что мы их добились только собственным трудом, без какой-либо минимальной помощи со стороны.

Автор этих строк – полковник госбезопасности, член Союза журналистов России, работал до 80 лет, сейчас пишу стихи и прозу.

Мама, ты можешь гордиться нами. Помнишь, когда я приезжал к тебе в отпуск в Солдатку, ты  с радостью говорила всем своим 60-летним соседкам: «Девчонки, сегодня собираемся у нас, мой полковничек приехал».

Мой брат Володя, известный тренер по лыжам, мастер спорта по стендовой стрельбе, много лет возглавлял в Омске литературный альманах «Природа Прииртышья», автор более двадцати книг. В 2015 году отметит свое 80-летие, меня догоняет. Младшая, Аннушка, руководила серьезным отделом в НИИ.

Мои папа и мама одногодки, родились в 1913 году, а в 2013-м им исполнилось бы по сто лет. Папа погиб на фронте в 1943-м, мама умерла в Омске в 1984 году. По случаю столетия со дня их рождения в августе 2013 года мы со старшей дочерью проехали на автомашине по маршруту Тюмень – Тюкалинск – Солдатка, чтобы встретиться с братом Владимиром, навестить родное село и поклониться родителям.

Дорога в оба конца составила более 1 300 километров. Побывали в двух библиотеках – Тюкалинской районной и школьной в Солдатке, подарили им по паре экземпляров моей книги «Два разведчика с улицы Республики». Владимир рассказал, что он передал в Солдатскую школу по два-три экземпляра каждой из своих свыше
20 больших и маленьких книг. А 31 декабря 2014 года, поздравляя меня с наступающим Новым годом, Володя сообщил, что биб-лиотеке Солдатской школы присвоено имя братьев Зензиных.

Школа по-прежнему стоит в центре села, но уже не та деревянная, в которой мы учились, а двухэтажная кирпичная. Напротив школы в сквере бывшего райисполкома установлен большой обелиск в честь воинов, погибших на Великой Отечественной войне. Есть на нем и фамилия папы – Зензин В.П. Всего на плите обелиска золотыми буквами выписано более двухсот имен жителей села, которые своими жизнями заплатили за нашу Победу, за то, чтобы мы сегодня жили под чистым и мирным небом.

Возложив к обелиску цветы, мы долго молча стояли на площади, с которой в июне 1941 года провожали на фронт своих дорогих и единственных мужей и отцов и откуда они ушли от нас в вечность. Я поклонился обелиску и негромко сказал: «Спасибо, папа, спасибо от меня, Володи и Аннушки, от твоих внуков и правнуков. У нас все хорошо. Мы всегда помним тебя».