Тюмень – колыбель сибирского судостроения

Тюмень – колыбель сибирского судостроения. В годы Великой Отечественной войны Тюменский судостроительный завод являлся единственным предприятием в стране, строившим торпедные катера.

В первые дни  войны ушли на фронт лучшие рабочие, мастера, чьи имена прославляли судоверфь в годы становления предприятия – в героические тридцатые годы. Среди них знатные токари – Иван Хусаинов, Павел Паршуков, мастер Михаил Патрин и другие высококвалифицированные специалисты. Еще недавно тюменские корабелы радовались отплытию от пирса новых буксиров: сколько их, речных красавцев, построили в последние годы! Любовно назвали именами русских писателей: «Пушкин», «Лермонтов», «Тургенев», «Грибоедов», «Герцен», а на стапелях готовили к закладке новую «литературную флотилию». И вот война...
«Трудитесь за нас»

Быстрое наступление вермахта заставило изменить планы. Тюменская судоверфь перешла из ведения Народного комиссариата речного флота СССР в подчинение Народного комиссариата судостроительной промышленности страны. Старейшее предприятие Тюмени начало выпуск продукции для фронта. Никогда ранее тюменские корабелы не чувствовали такого единения, каждый был готов «за троих налегать на работу». Об этом просили коллег судостроители, уходящие на фронт.

■ Из письма Киселева, Шубина, Набокова и Новоселова: «Мы идем на фронт с уверенностью, что  разгромим гитлеровскую банду. Отдадим все силы, а если потребуется – жизнь. Уверены и  в том, что вы будете крепить обороноспособность нашей страны в тылу. Совместными усилиями победим врага».

На производстве все подчинялось интересам фронта. Взамен ушедших на фронт мужчин к станкам становились женщины, подростки и люди старшего поколения. Многие из них никогда ранее не держали в руках инструмента, не имели понятия о техническом процессе изготовления боевой техники и  вооружения. Но  у них было огромное желание трудиться во имя победы над врагом. Стало законом: каждый ушедший на фронт в последние дни работы старался сделать как можно больше продукции, подготовить себе замену. Для новичков на судоверфи организовали курсы «Для вновь пришедших к станку».

■ Из воспоминаний Владимира Важенина, ветерана судостроительного завода: «29 июля 1941 года отец привел меня на завод № 639 в ремонтный цех. Моим учителем стал лучший токарь завода Иван Кречетников. Благодаря ему через три месяца стал токарем третьего разряда».

В конце каждого дня  подводили итоги: «Что ты сделал для фронта?» Рабочие рапортовали: «На обточку детали требуется более десяти часов, я затратил шесть, что позволило дополнительно обработать еще десять втулок». «На ковку боллера требуется две смены. Отковал за одну». И так далее.

Обещаем работать лучше

Гремели бои. Страшные. Долгие. На крайнем пределе сил. Поднимались в атаку и вчерашние тюменские корабелы, чьим сердцам хотелось любить и радоваться. В редкие минуты затишья они писали письма домой и коллегам по работе.

■ Из письма бывшего рабочего верфи Калугина: «Призываю вас еще выше поднять производительность труда! Расширяйте ряды двухсот- и трехсотников. Этим вы поможете нам громить кровожадную банду фашистов».

Письма передавали из рук в руки по всем цехам. По поручению рабочих и служащих тюменской судоверфи молодые корабелы писали в ответ на передовую: «Своими успехами на фронте вы вселяете в нас новый прилив трудового энтузиазма. Обещаем вам работать еще лучше!» Слова с делом не расходились. Несмотря на то, что опытных рук не хватало, к началу сентября 1941 года верфь увеличила выпуск продукции. Производительность труда возросла в два-три раза.

Дыхание войны

В то время как на фронтах Великой Отечественной войны красная армия пыталась удержать врага, из прифронтовых и фронтовых территорий в тыл прибывали эшелоны с оборудованием. Эвакуация проводилась в основном в июле-августе и октябре 1941 года. Первый эшелон с оборудованием на Тюменскую судоверфь прибыл со станции Понтонной из-под Ленинграда. Эвакуированных расселили по квартирам тюменцев. Уставшие в пути корабелы, испытавшие налеты фашистских самолетов, сразу же приступили к работе: разгружали станки для механического цеха, вместе с сибиряками ставили их на временные фундаменты.

Не успели ленинградцы еще обустроиться, подошел новый эшелон с оборудованием и  рабочими из Херсона. Они привезли недостроенные торпедные катера. Вслед за ними прибыли судостроители из Керчи, Николаева, Феодосии и Рыбинска. Все эвакуированные предприятия, объединенные на базе Тюменской судоверфи, получили название «Тюменский завод № 639». Вновь образованный завод получил задание – производство торпедных катеров, буксиров, барж, изготовление деталей к снарядам М-13 для «катюш».

■ Из письма начальника Первого главного управления Наркомата судостроительной промышленности т. Бала-
ева заместителю наркома судостроительной промышленности СССР т. Белову об организации производства торпедных катеров на Тюменской судоверфи от 28 августа 1941 года: «Годовая программа Тюменской судоверфи предусматривает выпуск 19 единиц торпедных катеров ХI серии-бис. Все монтажные работы по корпусной, механической, электрической и прочими частями корабля будут доводиться в катеросборочном цехе до сто-процентной готовности. Швартовые испытания катеров будут производиться на реке Туре».

Ввод в эксплуатацию и пуск завода планировали на 15 декабря 1941 года. Ускоренными темпами началась реконструкция производственных площадей судоверфи и ремзавода, а также строительство цехов. Особенно торопились устроить цех стапелей, монтажный и  торпедный. В недостроенных и недооборудованных цехах завод начал производственную деятельность – изготовляли катера марки Г-5-Х1-бис конструкции Андрея Туполева. В наше время трудно представить: ведь оборудование прибыло в середине октября!

■ Из протокола парторганизации от  29 декабря 1941 года: «Заканчивается 1941 год, один из труднейших в истории завода, но его коллектив в прямом и переносном смысле сражается с фашистской чумой».

В декабре текущего года со стапелей сняли три катера и заложили четвертый. Сумма валовой продукции составила 1081,8 тысячи рублей. Но судостроителям было не до радости, план выполнен немногим больше 25 процентов. К началу 1942 года трудовой коллектив насчитывал 840 человек, в том числе 617 рабочих.

Бытовые тяготы не помеха работе

Решением № 646-а исполкома Тюменского городского совета депутатов трудящихся о порядке использования жилфонда по Тюмени в городе установили норму площади на одного человека 4 квадратных метра. На излишки жилой площади подселяли эвакуированных.

■ Из воспоминаний Александры Бесчастных, ветерана судостроительного завода: «В нашей двухкомнатной квартире проживало четыре человека – мама, я, сестра и пятилетний брат. Большую комнату у нас забрали и подселили семью с двумя детьми из Николаева. Вскоре и их потеснила семья из Севастополя. Они бежали от войны, поэтому мы не удивлялись просьбе переселенцев: «Дайте корочку хлеба «похрустать». Жили в тесноте, да не в обиде».

Одновременно со строительством производственных цехов на заводе велось строительство и ремонт жилых бараков. Однако эти квадратные метры не всегда соответствовали требованиям СанПиНа.

■ Из архивных документов: «В общежитиях № 1 и 2 грязно, отсутствуют умывальники и даже вода. Люди спят на топчанах, порой по два человека. Не обошлось и без насекомых и паразитов».

Несмотря на бытовые неудобства, в заводских цехах круглосуточно кипела работа.

■ Из воспоминаний Александры Бесчастных, ветерана судостроительного завода: «Моя пятнадцатилетняя сестра Тамара Черных (Еланцева) трудилась токарем в пятом цехе, где изготовляли снаряды для фронта. Они тяжелые – 32 кг до и 16 после обработки. Девочке-подростку поднять такую тяжесть было не под силу. Поэтому она звала на помощь таких же токарей, общими усилиями удавалось установить заготовку».

■ Из воспоминаний Бибисары Хафизовой, ветерана судостроительного завода: «Трудились наравне со взрослыми, работая по 12 часов в сутки без выходных и отпусков, а после работы дополнительно 2-3 часа шли на разгрузку топлива или на смазку снарядов солидолом и укладку их  в ящики.

С предприятия отпускали только по личному распоряжению директора. И так все четыре года войны. Выполняли производственное задание на сто и более процентов. Если побеждали в социалистическом соревновании, то получали «стахановскую карточку» – дополнительно 100 граммов хлеба».

■ Из воспоминаний Александры Бесчастных, ветерана судостроительного завода: «Цеха не отапливались. Работали зимой в ватниках, шапках, рукавицах и валенках. Правда, они были не  у всех. Зимой выдавали кирзовые сапоги. В основном мы ходили в шитых шубенках с калошами. Летом вообще было плохо с обувью, но, как говорится, «голь на выдумку богата». В нашем цехе работал старичок-шорник. Он мастерил нам обувку: из дерева вырезал подошву, а к ней приколачивал плотные обрезки обтирки, потом пришивал веревочки. Ботинки готовы. Ведь ходить босыми ногами по металлической стружке было небезопасно».

■ Из воспоминаний Тамары Муносиповой, ветерана судостроительного завода: «В цехе у дверей всегда стоял охранник, опаздывать нельзя. За опоздание в первый раз лишали хлебных талонов на десять дней. Задержался на  пять минут – высчитывают в течение шести месяцев по 25 процентов из заработной платы, в народе эту меру наказания называли «закон 6:25». Не вышел на работу – можно «загреметь» в тюрьму».

В тылу, как  в бою

В январе 1942 года с фронта прибыли первые разбитые в боях катера. Перед судостроителями встала задача наладить их ремонт. Сделать это было непросто. Приходилось переучиваться. Ранее корабелы работали только со стальными деталями, а тут легкий дюралюминий, требующий иного подхода. В короткий срок построили деревянный цех, трубогибочную мастерскую, селитровые ванны для термообработки металла. Литейщики осваивали литье новых деталей, с которым до этого никто не имел дела. Отливку бронзовых гребных винтов начали Иван Толстых, Владимир Пирогов, Иван Богданов и другие мастера. Поскольку специального оборудования не было, металл они  плавили в тиглях.

К марту 1942 года была разработана вся  проектная документация постройки боевых катеров нового проекта.

■ Из воспоминаний Юрия Буйносова, плазового разметчика: «Мы делали основной чертеж и таблицу плазовых ординат. Это – начало постройки катера. Приходилось работать столько, на сколько хватало сил  и терпения. Корпуса катеров собирали на стапеле кверху днищем, то есть палубой книзу. Далее ставили собранные шпангоуты по разметке, на рыбинах – продольные крепления (стрингера) и моторные балки. Корпус катера был готов и шел на достройку в соседний цех. Там проводили монтаж двигателей, они приходили на завод из Америки – по два двигателя «Паккард» на катер. Потом устанавливали рубки и катер выходил полностью готовым».

Первые неудачи и разочарования

К маю четыре торпедных катера были готовы к испытаниям. Они начались на реке Туре в районе совмещенного моста, близ нынешней улицы Мельникайте. Катера показали скорость 27 узлов вместо 47-48 узлов по проекту. Вдобавок произошло ЧП. Два катера натолкнулись на топляк и пропороли днище. Третий потерял торпеду. Пропажу искали, но не нашли. О происшествии доложили в Москву. Ответ не заставил себя долго ждать: «Искать и не сдаваться». Забегая вперед, отметим, что торпеду до сих пор не  нашли. Поврежденные катера вернули на завод, испытания запретили: фарватер Туры для них оказался мелким. С этого момента их отправляли по железной дороге в город Молотов (Пермь) на завод № 344. Кстати, первый акт на приемку серийного боевого катера Г-5 подписан 30 сентября 1942 года.

■ Из воспоминаний Александры Бесчастных, ветерана судостроительного завода: «На завод приходили железнодорожные платформы, на них устанавливали кильблоки, на которые ставили катера. Сверху делали ограждения и натягивали брезент. Получался огромный ящик, это служило маскировкой. С завода платформы уходили всегда ночью».

Несмотря на поздний час, проводы боевых кораблей были волнующими. Играл духовой оркестр, произносили речи, напутствия морякам. Ведь им через несколько недель придется встретить стремительный ветер боевой атаки.

А моряки клялись жестоко мстить врагу, громить его, не щадя сил  и жизни.

Многие катера назвали именами тех, на чьи деньги строились. К примеру, по инициативе учащихся тюменской школы № 25 все школьники области «построили» торпедный катер «Тюменский пионер».

«Удвоим выпуск оборонной продукции»

Тон в работе задавали фронтовые бригады. К концу 1942 года тюменские судостроители приступили к поточному производству торпедных катеров. По распоряжению инженера-контр-адмирала Исаченкова 4 корабля отправили во Владивосток, 13 единиц с установками РСМ-8-М – в Горький в  Волжскую военную флотилию. Еще 6 катеров законсервировали и оставили в Тюмени до весны 1943 года.

2 января 1943 года на завод пришла правительственная телеграмма, в которой была выражена благодарность коллективу предприятия за боевую помощь Красной армии и Военно-морскому флоту. В связи с этим тюменские судостроители в письме Иосифу Сталину дали клятву: «Удвоить выпуск оборонной продукции».

К этому времени на заводе насчитывалось 215 стахановцев, 168 ударников производства и 59 двухсотников. Лучшими являлись строгальщик Александр Белобородов, сборщик Михаил Голубев, мастер Геннадий Новиков и другие. Коллектив технологов завода разработал по новому проекту более пяти тысяч различных приспособлений, штампов, сборочных щитов. Все это дало экономию материалов, повышало качество продукции, сокращало время на их обработку.

Выдающимся событием стало изобретение инженеров Андреева и  Шумского. Они  в литейно-кузнечном цехе разработали и внедрили центробежный способ отливки бронзовых гребней винтов в металлический кокиль взамен формовки и отливки в земляные формы. Изобретение дало 365 тысяч рублей экономии в год.

28 марта 1944 года нарком Носенко премировал мастера пятого цеха, отмечая его ценное изобретение. Впервые в стране было разработано и выполнено приспособление к строгальному станку для  обработки гребных винтов. Приспособление механизировало тяжелый ручной труд винторубщиков, а скорость обработки увеличилась в 5-6 раз.

В декабре 1943-го и марте 1944 года наркомат боеприпасов СССР присылал поздравления коллективу в  связи с перевыполнением фронтовых заказов. На что тюменские корабелы, а это сибиряки и еще вчерашние
корабелы Ленинграда, Херсона, Николаева, Керчи, Москвы и Рыбинска, отвечали: «Работаем для фронта!»

К морю по железной дороге

В 1944 году завод продолжил строительство торпедных катеров для действующего флота. В первый день нового года на завод поступило американское вооружение по ленд-лизу и новая система автоматического управления курсом «Янтарь». На следующий день на первом торпедном катере «Комсомолец» была установлена двуствольная турельная установка «Кольт-Брайнинг» калибра 12,7 мм.

В марте 10 катеров приняла Первая Севастопольская бригада Черноморского флота. Через два дня 14 катеров принял командир Второй Новороссийской бригады капитан второго ранга Виктор Проценко. Вслед за черноморцами пожаловали балтийцы. Они приняли 15 новых Г-5. На четырех катерах вместо торпедных аппаратов были установлены реактивные установки М-8-М.

Предприятие работало круглосуточно. Дополнительно к производству торпедных катеров получили новое задание на изготовку «25-й детали» – боеголовки для реактивных снарядов калибра 82 мм.

По итогам года предприятию вручили переходящее Красное Знамя обкома ВКП(б) и облисполкома. Завод также завоевал третье место во Всероссийском социалистическом соревновании за 1944 год.

Новый 1945 год  завод встретил с новым директором. Василия Евграфова сменил Израйль Крысов, который трудился здесь с июня 1942 года в должности механика.

Тыловые будни

На 1 января 1945 года на заводе работало 2 400 человек. Предприятие полностью перешло на производство катеров типа «Комсомолец».

■ Из воспоминаний Бибисары Хафизовой, ветерана судостроительного завода: «В войну всем приходилось нелегко, но мы, молодежь, не унывали. Умудрялись после работы сбегать в кино или  потанцевать с морячками. Наш труд ценило руководство завода. В тяжелую минуту всегда помогало. Однажды я потеряла продовольственные карточки. Вот было горе! Так наш начальник цеха Лебедев отдал свои. Вспоминается и такой случай. У Зои Бондаревой на заводе работали младшие братья – 12 и 14 лет. Однажды стоят возле конторы, а мимо идет наш директор Израйль Крысов и спрашивает: «Чьи это дети? Почему так плохо одеты?» Зоя ответила, что она за старшего в семье, а дома ни одежды, ни продуктов нет. Тогда директор приказал в ОРСе выписать продукты, дать деньги на одежду».

В феврале текущего года со стапелей были спущены два катера – ТКА-270 и ТКА-271. Их срочно отправили на Балтийский флот. Вскоре балтийцы получили еще два торпедных катера. Все остальные торпедные катера планировалось отправить для пополнения Тихоокеанского флота (с 274 по 283-й).

Темп работы оставался прежним – по две двенадцатичасовые смены в сутки.

■ Из воспоминаний Бибисары Хафизовой, ветерана судостроительного завода: «Паровые гудки гудели в полвосьмого, затем в восемь – оповещали о  начале рабочего дня, затем звали на обед и опять на работу... Так  и жили по гудку. Серийное производство катеров проходило без сбоев. Во время строительства последней военной серии не было допущено ни одного случая брака. Акты о приемке катеров адмирал Галлер утвердил без замечаний 27 апреля 1945 года».

■ Из воспоминаний Бориса Мишатина, участника Великой Отечественной войны и вой-ны с Японией: «Свидетельствую, что торпедные катера, выпущенные на Тюменском судостроительном заводе, – прекрасные боевые корабли, внесшие весомый вклад в Победу над Германией и Японией. И недаром заводчане – рабочие, инженеры и конструкторы – и предприятие в целом награждены орденом Отечественной войны первой степени. У торпедных катеров было такое правило: «Здравствуй, враг, и будь здоров – вечного покоя».

9 мая 1945 года, после сообщения Юрия Левитана об окончании войны, тюменские корабелы собрались вместе, чтобы отпраздновать Великую Победу.

Завод перешел на производство мирной продукции – пассажирских судов, сухогрузных теплоходов и рефрижераторов. В годы освоения нефтегазовых богатств Западной Сибири построена плавучая электростанция «Северное сияние», за что судостроители получили Государственную премию СССР.

■ Из воспоминаний Александры Бесчастных, ветерана судостроительного завода: «В мае 1974 года, в дни празднования тридцатилетия освобождения Севастополя, в  Карантинную бухту прибыли боевые друзья – моряки-катерники Черноморского флота и ветераны Тюменского судостроительного завода. Среди них был Сергей Матвеев. Он близко подошел к катеру-памятнику и взволнованно сказал: «Катер-то наш, тюменский. Мы его строили».

Тюменские торпедные катера после победы установлены в городе Варне, в бывшей главной базе гитлеровцев на  Балтике – в порту Пиллау (ныне российский порт Балтийск). В бухте Золотой Рог на Тихом океане поставлен на вечную стоянку торпедный катер из Тюмени ТКА-271, а в Петропавловске-Камчатском – ТКА-580. На территории международного детского центра «Артек» планируется установить памятник советскому торпедному катеру. Он затонул во время Великой Отечественной войны у берегов Крыма. И только в Тюмени, в центре военного судостроения торпедных катеров, нет памятника торпедному катеру. Хотя идея увековечить его  у ветеранов Тюменского судостроительного завода возникла давно. Вот  и сейчас инициативная группа в юбилейный семидесятый год Великой Победы предлагает установить торпедный катер-памятник на территории бывшего судостроительного завода.