Сигналы свободы
Как и чем живут потомки декабристов в современной России?
Невысокого роста, круглолица, черноброва. Длинные волосы (с проседью уже) собраны на затылке в незамысловатый крендель. На переносице – очки в массивной оправе. Одета просто, без изысков. Но яркий перстенек на пальце намекает на что-то большее... Живой взгляд. Быстрая речь. Соответственно, и быстрая мысль. Она старше меня всего на три года, а такое ощущение, что наше поколение Ольга Пржигодзкая – потомок декабриста Николая Мозгалевского по женской линии, опережает на целую жизнь...
Мы встретились за чаем в научной библиотеке Ялуторовского музейного комплекса на XXVI областном историко-культурном фестивале «Декаб-ристские вечера», куда Ольга Владимировна прилетела из Санкт-Петербурга («он для меня всегда Ленинград»), задержали друг на друге взгляд дольше обычного. и вот уже не разнять – говорим о серьезном, болтаем о пустяках, так или иначе возвращаясь к Питеру,
в котором нашей гостье хорошо жить и куда нам приятно возвращаться.
– Ольга, к своему стыду, о Николае Осиповиче Мозгалевском я не знаю ничего, кроме фамилии...
– Не переживайте – о нем мало кто знает...
Николай Мозгалевский родился в 1801 году в городе Нежине Черниговской губернии в семье мелкого помещика, владельца небольшой усадьбы и пятидесяти душ крепостных крестьян. Его отец, отставной капитан гвардии, много лет служил нежинским уездным судьей. Женат был Осип Федорович Мозгалевский на француженке Виктории де Розетт, которая вместе с отцом, метрдотелем короля Людовика, бежала в Россию во время Французской революции.
У себя на родине семья Виктории слыла процветающей: в Бургундии Розетт владели приличным замком. В 70-е годы XX века французское правительство продало его заинтересованным предпринимателям, сейчас в нем, отреставрированном до последнего камня, располагается гостиница.
Когда Николаю, сыну Осипа и Виктории, исполнилось десять лет, его отдали в кадетский корпус – привилегированное закрытое высшее учебное заведение, куда принимали детей из фамилий, насчитывающих не менее трех поколений потомственных дворян, записанных в «Голубую книгу». За стены этого военно-учебного заведения уже тогда проникал дух свободомыслия. Имя Мозгалевского стояло в списке лучших воспитанников по наукам и строевым занятиям.
После выпуска из корпуса Николай в чине офицера был назначен в Саратовский пехотный полк, расквартированный около Житомира. В 1823 году вместе с братьями Борисовыми и Любинским основал тайное общество «Соединенных славян» – отдельный «батальон» «Южного общества». Среди лозунгов общества – агитация среди солдатской массы против самодержавия и крепостничества, выступления в пользу дружбы всех народов и мирового процветания государства.
Арестовали Николая за участие в восстании на Украине и привезли в Петербург прямо в Зимний дворец, где декабристов допрашивал сам Николай I. После допроса император отправил участника «зло-умышленного» общества, государственного преступника, подпоручика Мозгалевского в Петропавловскую крепость, передав с конвойным офицером распоряжение коменданту крепости Сукину: «Присылаемого посадить по усмотрению и содержать строго». Николая Осиповича приговорили к лишению чинов, дворянства и ссылке навечно в Сибирь. Позже император «милостиво» заменил вечное пребывание в холодном краю на двадцатилетнее.
Первые десять лет ссылки мой родственник провел в Нарыме, где женился на мещанке Агафье и родил четырех сыновей и четырех дочерей. Суровый климат и тяжелая работа стали причиной «болезни тружеников и бедных» – чахотки. После долгих и унизительных хлопот Мозгалевскому разрешили перевестись в Минусинск.
Там он и умер в 1844 году, оставив большую семью... Мы как раз происходим от дочери Николая Осиповича Елены. Мой прадедушка – сын Елены Николаевны. Она вышла замуж за Доминика Викентьевича Пржигодзкого, который тоже был сослан в Сибирь за восстание в Польше в 1863 году.
– Семья-то у вас боевая со всех сторон!
– Да! Кстати, его тоже лишили дворянства. Когда я с родителями ездила в Житомир, то видела старинную родословную книгу: по ней род Пржигодзких существует с XI века, в ней имя Доминика отделено от имен других членов семьи жирной линией – чужой, значит.
Могилы Елены и Доминика сохранились в Красноярске. Сначала мы думали, что у них был только один сын – мой прадедушка, но на кладбище нашли могилы еще двух сыновей – они умерли в 1919 году (предполагаем, что скончались от эпидемии или же были расстреляны).
– Вы с самого детства знали, что принадлежите к знатному роду?
– Узнала об этом только в подростковом возрасте. Мама и сама открыла эту историю только в семидесятые годы прошлого века. А помогла ей Майя Богданова – еще один потомок Николая Мозгалевского, написавшая толстое письмо со всеми подробностями. После свадебной церемонии мои родители отправились в путешествие в Красноярск и Минусинск. Отыскали дом Мозгалевских – в нем сейчас коммунальная квартира.
– Когда сами начали все изучать, копаться в прошлом?
– По местам ссылки предков я ездила в 2001 году. А в 2005-м вместе с мамой и папой записалась в Петербургскую декабристскую секцию. Там познакомились с Еленой Андреевной Мозгалевской, которая происходит от сына Николая Осиповича Александра.
– Характер у вас такой же отчаянный, как у прародственников?
– Некоторые вещи меня очень возмущают! Например, очень удручает ограничение свобод под благовидными предлогами. Но говорю я об этом только во время частных кухонных разговоров...
– Вы всегда мечтали трудиться в университете или это стечение обстоятельств?
– Да, всегда: там особая аура! К счастью, пока позволяю себе выбирать места для работы не по зарплате, а по душевности. В Санкт-Петербургском государственном университете училась на историческом факультете, на кафедре античности. Но специалистам такого рода трудно найти себя в жизни. Поэтому получила вторую квалификацию по английскому языку, который сейчас и преподаю в родном вузе. К тому же являюсь секретарем аспирантуры Санкт-Петербургской духовной академии. Одно время работала в военной инженерно-космической академии имени Можайского – но эта среда не для меня...
– Как отдыхаете?
– Стараюсь ходить на выставки, концерты, выезжать за город на выходные. Отпуск – за границей. Хочу объехать весь мир! Чтобы вышивать крестиком, не хватает усидчивости. Люблю фотографировать природу.
Знаете, мой отдых по большей части – моя работа! Год назад университетский коллектив получил грант на сбор воспоминаний о блокаде. Я вдруг стала ощущать, и в этом велико влияние исторического образования, что время уходит, а мы совсем ничего не знаем о прошлом, не знаем своей страны... Важно не упустить момент, а то блокада станет такой же мифологемой, как, допустим, Троянская война.
Блокада – кусочек и моей жизни, она мне ближе, потому что знаю реальных людей, связанных с нею. Мой отец – блокадник. Он пережил войну вместе со своей мамой в Ленинграде. Мои бабушка и дедушка Пржигодзкие по маме – тоже блокадники. Дедушка строил оборонительные сооружения на подступа к городу – у него была бронь. Я живу в квартире, где хранится часть авиабомбы, упавшей в нашем дворе. А декабристы все же далековато стоят...
– Как ваша родня попала в Питер?
– Сын Елены и Доминика Николай учился в Томске в политехническом институте. Когда женился, работать уехал в Ташкент. Но тамошний климат ему не пошел, и тогда его супруга Александра Акимовна, по профессии фельдшер, накануне Первой мировой войны настояла на переезде в Житомир. Там родился мой дедушка по маме Георгий Николаевич Пржигодзкий. В тридцатые годы XX века он перебрался в Петроград, где благополучно женился на девушке из купеческого рода – семья бабушки жила в городе на Неве с конца XIX века. А семья моего папы, Владимира Сироткина, живет в Петербурге с начала XX века. У него рабочие корни.
Петербурженкой себя совсем не ощущаю... Я – ленинградская девушка!
– В наших землях вы впервые?
– Я уже бывала в Красноярске и Минусинске. В 2008 году приняла участие в большой поездке в Читу вместе с потомками декабристов из Московской и Петербургской секций. В Ялуторовске и Тюмени впервые! Здесь очень простые, чистые люди, которым, как ни странно, оказалась близка декабристская тема. В Питере, в музее, мы изредка собираемся на встречи. Иногда 14 декабря выходим на Сенатскую площадь или приезжаем в Кронверк. Но там нет музея декабристов... На истфаке уже лет двадцать никто не защищался на эту тему... А в Сибири все живо. Это отлично!
– Может, что-то пожела-ете Тюменской области?
– Благодарю за теплое человеческое отношение – это отличительная черта сибирского народа. Желаю развития и процветания. Не спешите покидать малую родину. Будут жители – будет и область.
