Мученики Гермоген и Григорий: общность судеб
В ночь с 16 на 17 декабря 1916 года по юлианскому календарю (т.е. с 29 на 30 по новому стилю) в Петрограде злодейски убит друг царской семьи Григорий Распутин
Двух столь непохожих людей: священномученика Гермогена, бывшего в последние годы жизни епископом Тобольским, и Григория Распутина, тобольского крестьянина, непостижимым образом свел Тобольск и, надеюсь, примирил, хотя уже в ином мире. История их взаимоотношений не только удивительна, но и во многом поучительна.
Будущий епископ Гермоген (в миру Георгий Ефремович Долганев) родился 25 апреля 1858 г. в семье священника Херсонской епархии. Приобретя на родине в классической гимназии Херсона необходимые знания, он поступил на юридический факультет Новороссийского университета, который окончил, прослушав дополнительно курс на математическом и историко-филологическом факультетах. После этого поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, где в 1890 г. был пострижен в монашество с наречением ему имени Гермогена. После академии его назначили инспектором, а затем ректором Тифлисской духовной семинарии с возведением в сан архимандрита. Кроме того, он был редактором «Духовного вестника Грузинского экзархата» и исполнял другие поручения. В январе 1901 г. в Санкт-Петербургском Казанском соборе состоялась хиротония архимандрита Гермогена во епископа Вольского, викария Саратовской епархии, а в марте 1903 г. преосвященный Гермоген назначен епископом Саратовским и Царицынским. Став правящим архиереем, он сразу заявил свою программу: «Трудиться, трудиться и трудиться на благо паствы, в союзе мира и любви, в послушании власти, при полном единении сил и единодушном стремлении соработников принести пользу тем, для кого назначаются работы».
Этот человек, окончивший университет и духовную академию, в 1904–1905 годах принимает участие в судьбе тобольского крестьянина Григория Распутина, ведет с ним долгие беседы, знакомит с другими церковнослужителями. Что их сблизило? Какие общие темы они находили для частых и продолжительных бесед? Трудно ответить на вопрос, что заставило Гермогена сказать архиепископу Тихону (Троицкому) о загадочном страннике, что только начал вхождение в столичные салоны: «Это раб Божий. Вы согрешите, если даже мысленно его осудите».
Вряд ли можно дать однозначный ответ, но скорее всего, объединяло этих двух столь разных людей одно – обеспокоенность за то, что происходило в стране. Но каждому виделись различные пути решения вопросов, над которыми и мы, современники, ломаем головы. Не будем вдаваться в причины, которые в дальнейшем развели архиерея и Распутина и сделали их чуть ли не противниками. После мученической смерти Григория Ефимовича епископ Гермоген вспоминал о нем во время встречи с зятем Распутина Борисом Соловьевым, находясь в Тобольске.
В марте 1917 года решением Святейшего синода и его обер-прокурора Львова епископа Гермогена назначают на Тобольскую кафедру. В конце лета сюда же направлена императорская семья Романовых, но встречи с ними ему запретили. В 1918 г. в Тобольске появился и Борис Соловьев, который, по его словам, прибыл в город с тайной целью освободить царскую семью. Во время встречи с епископом Гермогеном тот будто бы сказал ему следующее о Григории Распутине: «Я его любил и верил в него, вернее, в его миссию внести что-то новое в жизнь России, что должно было укрепить ослабшую связь между царем и народом на пользу и благо последнего». Далее он признается: «Видя его усилившееся влияние при дворе и учитывая, что его идеи будут еще вредоноснее, я начал энергичную кампанию против него». В результате епископа отправили в ссылку в Жировицкий монастырь в Саратовской губернии, и там он с ужасом осознал, что «борясь за трон, своей борьбой только скомпрометировал его лишний раз!»
Далее Гермоген рассказал, как в декабре 1916 года, когда он находился в Николо-Угрешском монастыре Московской епархии, ему принесли газеты, где сообщалось об убийстве Распутина: «Вот он гнал меня, и из-за него я нахожусь сейчас на положении ссыльного, но возмездие было близко, кара Божия обрушилась на него, и он убит!». И тут владыка Гермоген услышал громкий голос Григория у себя за спиной: «Чему радовался?.. Не радоваться надо, а плакать! Посмотри, что надвигается!».
Далее епископ Гермоген вспоминает: «Я обомлел в первую минуту от ужаса… Уронив газету и очки, я боялся повернуться, да и не мог сделать этого… Словно остолбенел. Наконец, перекрестившись, я быстро встал, оглядел келию – никого!» Он признается Соловьеву, что ошибиться не мог – то был голос именно Григория Распутина. «Не мне тебе рассказывать, ты это не хуже меня знаешь, что Григорий был особенным человеком, и много чудесного связано с его личностью».
Весной 1918 года красноармейцы арестовали владыку Гермогена и увезли в Екатеринбург, куда позднее привезли и царскую семью. Затем его направили в Тюмень, а там посадили на пароход вместе с другими священниками, которые ратовали за освобождение его из заключения. 16 июня 1918 года их обмотали веревками и, привязав груз, бросили в воды реки Туры напротив села Покровского, родины Распутина.
Крестьяне села Покровского достали из воды тело владыки и погребли возле церкви, построенной на средства, собранные Григорием Ефимовичем, за благословлением на строительство которой он отправился в Петербург, где и познакомился с владыкой Гермогеном. Позднее тело владыки перевезли в Тобольск. В 2000 г. он причислен к лику священномучеников.
Кем-то из тоболяков в те неспокойные годы написана песня «На смерть мученика», отрывки из которой приведем ниже:
Тише волны, ветер...
Полно над рекою бушевать.
Затихайте, не мешайте
Страстотерпцу почивать.
Плавно льется, вдаль несется
Над Тобольском грустный звон,
С крестным ходом всем народом
Страстотерпца встретил он.
……………………………
Прямо стойте, дружно пойте
Здесь на месте на святом,
Очищайтесь, совещайтесь,
Мир Христов несите в дом.
Помяни нас, огради нас
От врагов и от измен,
Наш архипастырь Гермоген.
Говорят, неисповедимы пути Господни. Это можно понимать и как то, что судьбы наши складываются порой из очень непонятных фактов, понять которые нам не всегда дано. Но проходит время, оглянешься назад и увидишь, что дорожка, тобой проторенная, направлена к одной-единственной цели. Только к какой? А у всех по-разному: у кого к храму, а у кого в противоположную сторону...
Вячеслав СОФРОНОВ, г. Тобольск
