«Чудны светы»

У истоков литературы Тюменского края стояли писатели, чьи произведения составили золотой фонд региональной культуры. Предлагаем вниманию читателей воспоминания Нины Свяжениной, журналиста газеты «Тюменская область сегодня», о писателе Иване Ермакове, 90-летний юбилей которого отметили в январе его земляки, жители Казанского района.

Выступает писатель Иван Ермаков. Рассказывает. В зале то взрывы смеха, то жадная тишина. Студенческая аудитория ловит каждое его слово. А Слово было Бог! Властвовало. Одаряло. А ермаковские интонации и паузы! Он был истинным рассказчиком. Редким. Вы не знаете?

«…Спустились на крылечко и прямо под сияние угадали. Взыграло – полнеба горит. У ненцев ни  в сказках, ни  в песнях про  красоту эту дивную ни словечка не сказано. За обыденку им. А у русских старожилов сочинилось. Дни  в это время коротенькие становятся, вот иная бабушка и догадывается: «Линяет солнышко, роняет перышки… Летят в полуночи, извиваются, и чудны светы с них изливаются…»

Рассказы его завораживали. Где бы ни выступал писатель: в учебных заведениях, в заводских цехах, на фермах – везде Слово его было востребовано.

«На солнышко, – говорит, – я удивляюсь. Вот кто труды свои украшать имеет. «Зацвети!» – от каждой согретой выращенной былинки требует. – «Зажгись!»

«Зажечь светом истины и красоты людские сердца – в этом призвание писателя», – был уверен Иван Михайлович. Эту уверенность он передавал молодым писателям и поэтам нашего родного и прекрасного края – от моря Карского до казахских степей. По-отечески наставлял: «Реализм – основа. Пиши без туману. А недомолвками-загадками с пареньком на крылечке разговаривай». Разумеется (представить только), я возражала. У «зеленой» первокурсницы литфака были свои правила и взгляды на поэзию. А Иван Михайлович смотрел лукаво, испытующе и подводил итог разногласиям: железная девочка. Это было время конца 60-х – начала 70-х годов, дискуссий и споров, еще крепкого товарищества. Без зависти, корысти, без вражды. В цене – искренность и благородство. Прекрасное время. Время созидания. Шло развитие мощного нефтегазового комплекса Тюменской области, страны – нашей державы. Время трудовых подвигов на севере и на юге Тюменщины. Для писателей – интересные творческие командировки. Из каждой писатель Ермаков привозил расцвечивающий красками родной земли то очерк, то сказ-быль.

«От льдов до новых льдов неумолчна Река. Она  в работе, она авралит. Она вздыбила сегодня главную волну в извечно покойном течении своем. На следу, на горячем медвежьем следу растут по ее берегам города, встают нефтепромыслы, станции и подстанции, опоры мостов. Искрят напряжением линии электропередачи, пульсируют голубые и черные жилы газонефтепроводов, заселяют ее берега искусные мастера и неискусные пареньки… Здесь нога человека. Нога человека, ступи, добрая. Совестливая. И разумная... Башковитую, дерзкую дюжину лауреатов подарила лишь в этом году невоспетая Обь науке, народу… Далеко, далеко от ее берегов до Москвы. Далеко – а от Кремля смотрится. Державная нынче! Державную высит волну. Державную правит судьбу».

«Я вот  хорохорюсь, – с горечью писал Иван Ермаков, – перед ребятенками бренчу – нефть, газ, геолога восхваляю, а на душе кошки… Почему оно так у нас получается: Отечество одаряем, а край родной щиплем? Ежели ты истинный сын страны, то живи ты, трудись не за-ради ясной пуговки на мундире!»

Сам писатель от «ясных пуговок» чинов и званий был далек. Пустыми побрякушками казались они рядом с его талантом – божественным даром Слова.

Выросший в крестьянстве, совестливый, он не терпел подлости, чванства. В его груди билось сердце солдата, смелое, мужественное. Это свойство честности, бескомпромиссности, глубокой порядочности он пронес через поля сражений Великой Отечественной войны. Он был из поколения отцов. Поколения Победителей. Не все, наверное, было гладко в его земном бытии. Он часто повторял строчки:

Жора-кинохроник вовсе
озверел:
Снял меня, сгорелого,
а я не догорел.
Успокойся, Жора! –
Жоре говорю. –
В завтрашней атаке
обязательно сгорю.

Полные бесстрашия, самопожертвования и иронии слова повторялись вслед за писателем как своеобразный символ отваги воинов, наших отцов, отстоявших в жестокой войне жизнь на родной светлой земле. Ее образ зримо встает из книг Ивана Ермакова:

«…К самым деревенским огородам просторные березовые рощи подступают. Деревья по ним редкие, кудрявые… Как  с благодатных островов доносят оттуда ветерки запахи земляники, цветов, натопленного солнцем горячего березового листа… Верст тридцать отсюда проедешь, начинается богатая, степная земля – Казахстан. Течет сквозь нее река Ишим… Ишим – он излучинами течет, вилюшками. Местами такую петельку завернет, что десять верст по нему проплывешь – на сто метров вперед продвинешься. Чуть не сольется руслами: в одном рыба плеснет, в другом – рыбак вздрогнет.

Берега такой петельки белоногое березовое озорство заселило… В кругу гектаров восемьсот пшеницы желтеется…»

В родных краях провел писатель не один десяток лет. Здесь когда-то стоял его  деревенский домик. Теперь его нет. Только одинокие поседевшие тополя клонятся в приветствии: « Милости просим, – шепчут, – собирайтесь, единитесь в памяти сказителю русской – сибирской земли. Пусть будет вечная ему память».

Единению, собиранию творческих сил Тюменской области много способствовали первые наши писатели Константин Лагунов и Иван Ермаков. Их направляющее, тактичное влияние присутствовало всегда.

Были ли это областные творческие семинары и дни литературы, или всесоюзные, молодые тюменские авторы становились их непременными участниками. Иван Михайлович щедро открывал молодым мир большой литературы, а большой литературе – тюменские имена. Он не давал затеряться и мне в деревенском житье-бытье. Приишимские просторы без горизонта, медлительный круговорот лета и зимы делали меня относительно счастливой. Непривычной, чужой была столичная литературная суета. Иван Михайлович замечал: «Печататься надо, писателю нельзя без изданий. Рано или поздно, малыш, ты придешь к этому».

В Тюменском отделении Союза писателей на стене – портрет писателя Ивана Ермакова. Умудренный взгляд. А в тюменских школах, в Приишимье, на малой родине писателя, звонкие юные голоса читают ермаковские сказы. Рассказывают: «Чудны светы… изливаются».