Художник вне толпы
На выставку тюменского художника Олега Власова в литературно-краеведческий центр, сами того не предполагая, мы пришли в день его рождения, 19 ноября.
– К сожалению, мало была знакома с художником лично, – скромничала заведу-ющая экспозицией Надежда Васькова, а сама все рассказывала и рассказывала о судьбе и творчестве широко известного в узких кругах художника. Через несколько минут на стол легла книга – каталог работ, своеобразное подведение итогов творческой жизни. Такой подарок в память о друге его соратники решили сделать к 50-летию художника, ушедшего из жизни десять лет назад.
– При жизни у автора не было издано ни одного каталога, к сожалению, не состоялись и персональные выставки.
В историю художественной Тюмени Олег Власов вошел как представитель тюменского андеграунда – альтернативной культуры, которая существовала вопреки официальной идеологии и заполняла собой духовные ниши провинции. Спустя годы она доказала свою состоятельность и стала живым выражением настроения эпохи. В работах советского периода Олега Власова центральное место занимают выписанные с нежностью человеческой души портреты непопулярных героев времени – дворника, пьяницы, еврея. Интересно, что некоторые из них повторяются в разном настроении и цвете.
Автор глубоко осмысливает тему предательства в серии работ «Иуда», его главные герои всегда вне толпы – одиночество или противопоставление? К собирательному образу толпы художник возвращается в разных сюжетах, изображая ее пестрой, монолитной, выразительно глупой. И все-таки в его картинах так много места отводится надежде – надежде на чудо. На темном фоне повседневности – огромный оранжевый жираф, в ночном небе над железной дорогой – пятна света: звезды или планеты, рождающие в душе детский восторг.
Творческий путь Олега Власова каждый понимает по-своему: одни считают художника непризнанным, жалеют о недосказанности, другие только открывают его для себя. В любом случае загадочная личность творца в эти дни в центре внимания, а его работы – плоды духовного поиска – дают возможность взглянуть на людей и на небо из нашей, то тоскливой, то счастливой действительности.