Цензура в качестве метафоры

В Тюменском государственном университете состоялась презентация книги Юрия Мандрики «Цензура поэтики и поэтика цензуры». Аудитория была полна студентов и гостей, следовательно, для творческих работников эта тема по-прежнему остается актуальной.

Презентация началась с видеоинсталяции Ивана Чернышова, которая стала настоящим «перформенсом». Чередование «белого шума» и телекартинок, закрытых надписью «Запрещено!» на английском языке продолжалось так долго, что стало для собравшихся серьезным испытанием. Его не выдержал краевед Александр Петрушин, который, не дожидаясь выступления Юрия Мандрики, покинул аудиторию. Не знаю, чего хотел добиться автор инсталяции, но мне она показалась проявлением тоталитарного подхода к зрителям. Она не работала на создание единого мнения относительно цензуры и отношения к ней!

Юрий Мандрика – человек в Тюмени известный, можно назвать его «лирическим героем» нашего города. Журналист, краевед и издатель, а еще человек, который все время ухитряется оказаться там, где вот-вот произойдет что-нибудь интересное. О нем идет слава, как о человеке со сложным характером, в то же время, редко кто может не поддаться его обаянию. Открывая встречу, он напомнил, что «ушел на пенсию», но решил издать очередную книгу, чтобы «не терять издательских навыков». Книга рассказывает о цензуре дореволюционной и многозначительно обозначена как «Часть I». Значит, можно надеяться, что когда-нибудь мы узнаем об ужасах или о нелепостях советской цензуры.

Сначала Юрий Лукич рассказал студентам о благополучном существовании дореволюционных изданий, которые при тираже 300 экземпляров позволяли выплачивать зарплату редактору, печатать газету и распространять ее. Интересным показался опыт распространения рекламы: заказами газеты во всех регионах России обеспечивало агентство Метцеля, которое возникло во второй половине XIX века в Петербурге. Оно гарантировало, что в каждый номер будет поставлено объявлений на определенную сумму, а если эти условия не выполнялись, агентство выплачивало газете разницу. Разрешение на открытие газеты тогда давал министр внутренних дел и его было очень сложно получить – проще купить уже готовое издание. Цензура в провинции отличалась от столичной хотя бы потому, что ближайший к Сибири цензор находился в Казани. Возможно, из-за этого здесь так долго не было газет – гласность без цензуры оказалась невозможной...

В советское время цензурой занимался комитет по охране государственной тайны в печати, который пользовался множеством ведомственных инструкций. Их абсурдность вполне соответствовала дореволюционному законодательству, кроме того, они были выведены из правового поля. Директивными указаниями запрещалось писать о множестве вещей – от гибели солдат на учениях до того, что из рыбы делают муку. Все эти запреты нельзя было опротестовать в суде, хотя думаю, что желающих делать это в то время было немного. Сейчас понятие цензуры не кодифицировано, но, по мнению Юрия Мандрики, обществу требуется закон о цензуре! Это позволит предупредить случаи, когда в публикации отказывают, говоря, что материал не в формате издания, определить условия модерации и рамки политкорректности.

Заведующая кафедрой издательского дела Наталья Дворцова высказала мнение, что проблема цензуры связана с проблемой свободы. По ее словам, еще в античности сжигали книжки философа Протогора, потому что они не нравились власти. Цензура тотальна – есть самоцензура автора и цензура богатого человека, владеющего изданием, а на уровне государства любой может взять на себя право быть цензором. Профессор согласилась, что причина этого в том, что в нашей стране нет соответствующего законодательства.