Тобольск – город святых

Тобольск – город святых. .

От многих людей приходилось слышать, что побывать в Тобольске – это как вернуть свет в душе, почувствовав в себе кровь и дух своих предков. Вот София, спокойная, величавая, более четырех веков молчаливо взирающая на бушующий мир. Стоял бы  и стоял перед ней. Такая красота! Такая вечность! Сколько поколений сибиряков переступали через ее порог, открывая пахнущие ладаном двери. Святые, гении, венценосные гости города и тобольские обыватели, паломники издалека… А Тобольский кремль – подвиг жизни Семена Ульяновича Ремезова со товарищи, олицетворение сибирской суровости и могущества России! Здесь, на вершине Свято-Троицкого холма, этого Маковца Сибири, чувство Родины обостряется. Велика Русская земля, и как с ней совладать? Непросто.

По советским учебникам нас учили, что вся мировая история – это результат классовой борьбы. Сейчас, заново открывая для себя легендарных князя Владимира и его бабку княгиню Ольгу, князя Александ­ра Невского и игумена Сергия Радонежского, убеждаешься, что вехи нашей истории зачастую связаны с жизнью и деятельностью людей, признанных Церковью святыми.

Полководец и пастырь

Из века в век Бог посылает Русской земле своих избранников, точно созданных по обстоятельствам и требованиям времени. Святой равноапостольный князь Владимир, воспитанный христианкой бабкой княгиней Ольгой, крестил киевлян в теп­лых водах Днепра. Но, просветив свою землю Крещением, больше Киевская Русь русскому народу ничего дать не смогла. Летописцы того времени тревожились, предупреждая, что ненавистная княжеская междоусобица неминуемо закончится вразумлением Божиим. И вот через два  с половиной века после Крещения «обрушилась беда на христиан». В Лаврентьевской летописи читаем: «Из-за наших грехов и несправедливостей великий плач. Такими карами казнит нас Бог – нашествием поганых; ведь это бич его, чтобы мы свернули с нашего дурного пути».

В самые безотрадные времена рабства «унял текущую кровь христиан» святой благо­верный князь Александр Невский. Еще свежи в памяти дни  и вечера перед экранами телевизоров, когда с замиранием сердца мы следили, кто же будет олицетворять служение России, чей вклад в отечественную историю оценим выше всего. Величайший, никогда и никем из правителей не превзойденный подвиг спасения Отечества оказался у благоверного князя Александра Невского. Его  великое мученичество за Русь в самые безотрадные времена ига спасло надежду на дальнейшую волю. Победитель шведов и ливонцев, он пошел на мир с Востоком, потому что благо своей страны этот человек ставил выше своего самолюбия. «Мы платим дань, – объяснял он гордым, пылким новгородцам, владимирцам, киевлянам, – но мы не изменяем Христу, мы не отдаем свою душу, она Божья. Лучше бедно жить, но хранить веру православную, нежели пойти к предателям Христа».

Пройдет долгих 117 лет (вот так постепенно Господь готовил избавление Русской земли!), и явится еще один великий печальник за наш народ.

«Нет ничего дороже крови русской. Откупайся золотом, мехами, камнями драгоценными, береги русских людей», – советовал игумен Троицкой обители Сергий молодому князю Дмитрию, праправнуку князя Александра. И когда мудрые действия московских князей настолько усилили Русь, что «час настал», старец благословил: «…Иди против безбожных, и так как Бог помогать тебе будет, победишь. И в здравии в свое отечество с величайшими похвалами возвратишься».

Благословение тихого игумена ободрило всю русскую рать, так верили старцу! Как один человек поднялась воспрявшая Русь для боя за свободу, говорит летописец, точно настало пробуждение ее от долгого сна.

Могучей молитвой молилась вся Русская земля 8 сентября 1380 года. Нам никогда не понять, чем была весть замеревшему от страха и надежды народу о первой одержанной победе над полчищами Мамая. Конечно, ждать своего часа, пока монгольское нашествие окончательно оставит в покое Русь, придется еще 100 лет после Куликовской битвы. Но преподобный Сергий Радонежский своими трудами уже дал русскому народу силу для выхода из национального кризиса. И как напоминание о  той давней борьбе с ненавистным разобщением Киевской, а затем Московской Руси, сияет икона «Святая Троица», написанная смиренным иноком преподобным Андреем Рублевым.

Вожди русского народа, с помощью которых на заре своей истории мы отстояли себя, ныне покоятся в Троице-Сергиевой лавре и Александро-Нев­ской лавре, признанными духовными центрами всей России. Наш Тобольск, средоточие русской святости за Уралом, почитается как третий духовный центр. Но даже мы, сибиряки, к стыду своему, почти ничего не знаем о тех, кто послужил тому, чтобы «именитый град» удостоился такого высокого, почетного звания.

Духовные руководители.
Если бы не они…

И в Сибири испытывалась жизнестойкость нашего Оте­чества. Только совсем по-другому. Атаман Ермак Тимофеевич со своей дружиной двигался по Сибири узким коридором, вслед за ним твердой поступью пришло сюда государство. В начале XVII века начался стремительный рост, расширение границ Руси. Словно оттолкнувшись ногой от Урала, отважные первопроходцы шли  и шли «встречь солнцу». А в «тылу» у них по царскому указу в «угожих» местах рубили первые города и острожки. Но охотников ехать на новое место жительства в «хладный» необжитой край было немного. Предоставленные сами себе, без  попечения Церкви, люди жили «по своей воле». Священников, конечно, присылали. Но… они или «убегом» возвращались назад, или мало чем отличались от своей буйной паствы. К тому же оборона и обживание первых гнезд русской жизни за Уральским Камнем в начале XVII века совпали со Cмутными временами.

Еще робко стучал в окрестностях сибирских городов русский топор, роняя исполинские деревья в угрюмой вековой тайге (в 1604 году был основан Томск), когда на царский трон в 1605 году воссел самозванец. Русского государства, по мнению некоторых историков, как такового уже почти не было. Шатание, разброд, самоистребление. Государственный праздник 4 ноября – День народного единства – напоминает нам  о том, как  в этот день в 1612 году народное ополчение под предводительством князя Дмитрия Пожарского и купца Козьмы Минина выбило поляков из Московского Кремля.

Земский собор в марте 1613 года «обрал» на царство юного Михаила Романова. И ему первое время тоже было не до Сибири. Исстрадавшаяся страна лежала обескровленная, израненная.

Но из-за Урала приходили самые отчаянные вести. Мало того, что всяк, кто мог и хотел, «в царскую казну руку запускал», так  и народ совсем оскотинился. Эта разнузданность натуры, без конца впадающей в крайности, – наше, «извечно русское». В царском дворе понимали, что  в таком угаре вседозволенности Сибирь, новый край, было бы не удержать.

Выздоровление началось в 1620 году, когда для  исправления нравов первых сибиряков учреждена была Сибирская епархия. Епископ в переводе с греческого – надзиратель, блюститель, надсмотрщик. Его дело – личное духовное руководство Церковью, то есть пастырство над пастырями и их овцами. Как? Научением, нравственным примером. В эти времена разгула и наглой коррупции (время «большого хапка», как мы сказали бы сейчас), когда воеводы сибирских городов жили по принципу: до царя далеко, до Бога высоко, царь и патриарх облекли сибирского архиерея «специальными привилегиями» – контролем над законностью действий гражданской власти. Первым сибирским архипастырем мудрый отец царя Михаила патриарх Филарет не случайно «указал быть» архимандриту древнего Хутынского монастыря Киприану Староруссенину. Ему  в привычку справляться с  вечным буйством земляков, своевольных, хулиганистых новгородцев.

Тобольские бугры – хранители многовековых тайн, многое могли бы рассказать из того, как справлялись «надсмотрщики», отбивая охоту сибиряков жить «по своей воле» и приучая жить по евангельским заповедям. Коренные сибиряки, те, кто еще знает и помнит степенность наших отцов и дедов, убеждены: сибирские архипастыри со своей гигантской сверхзадачей справились. Не сразу, не вдруг, но справились. Стряхнула сибирская земля с себя разврат. И помогала в этом во многом, конечно, …пашня. Крестьянство – это же христианство на земле. Простая и крепкая вера земледельца основана на вековом опыте: землю не обманешь. Работать надо: как потопаешь, так  и полопаешь.

Антон Павлович Чехов, проезжая по Сибири на остров Сахалин в конце XIX века, оставил свои впечатления о сибиряках: «Народ добрый, ласковый». Вспоминая отцов и дедов, мы отмечаем, что  в труде у них была обязательная доб­росовестность, в отдыхе – предельная приличность, в быту – нестяжательность, идеал скромного достатка. Эти коренные свойства сибирского характера не искоренялись даже при советском строе. А Великая Отечественная вой­на! Не было бойцов отважнее сибиряков, где они – там победа!

Историк Василий Ключевский писал: «История ничему не учит, но строго взыскивает за пройденный урок». И сегодня, когда у нас на дворе, по меткому слову писателя-сибиряка Валентина Распутина, опять «красивая» жизнь в пучине безнравственности», важно осмыслить деяния и заслуги сибирских архипастырей с точки зрения современного человека.

Тобольск – город святых

У каждого города свое лицо, в Тобольске – это, конечно, Кремль, навсегда святое место. Почти четыре века здесь была сосредоточена молитва за всю епархию, поэтому он словно благоухает ею. Тема святости для древней столицы Сибири – самая-самая. Мысленному взору представляются те, кто молился в древней Софии, кем все здесь исхожено.

…Наделенные от Бога разными талантами, сибирские архипастыри прославились каждый чем-то своим. Третий сибирский архипастырь, святитель Нектарий (Теляшин), при котором случилось явление Абалакской иконы Божией Матери в 1635 году, запомнился сибирякам как непримиримый борец с пьянством. Понимая, что оно матерь всех пороков, «вход в кабак есть, а выхода нет», святитель всячески ратовал за трезвую жизнь в епархии.

Не случайно говорят, что  в Тобольске сошлись «и звон новгородского колокола и сияние киевской Софии». Четверо из первых пяти сибирских архипастырей родом из новгородской земли, в XVIII веке новгородский дух сменился киевской ученостью. Неслыханное дело – назначенный на Тобольскую кафедру первый архиерей из ученых киевских монахов, митрополит Димитрий, в Сибирь ехать наотрез отказался. Его доводы о том, что  в Тобольске, вдали от библиотек, ему не закончить великое послушание – написание «Жития Святых», убедили царя Петра. Два года (!) царь искал подходящую кандидатуру для сибирской кафедры. Нашел в Свенском монастыре под Брянском.

Святитель Филофей Лещинский почитается православными сибиряками как «наш князь Владимир». Он вошел в историю края тем, что просветил и крестил до 40 тысяч остяков и вогулов. К сожалению, последователей у митрополита Филофея не нашлось, поэтому потомки тех, кого он крестил, нынешние ханты и манси, так  и остались между «бубном и иконой».

Понимая, что для «врачевания немощей» тоболяков, чтобы зло вырвать с корнем, нужны грамотные священники, святитель Филофей в 1703 году открыл на Софийском дворе школу, положив тем самым начало образованию в Сибири. Объехать сибирскую епархию, простирающуюся от Уральских гор до Тихого океана, было просто немыслимо – не хватит и жизни. Единственный, кто попробовал это сделать – все тот же «неистовый» святитель Филофей. Незадолго до кончины 70-летний старец побывал и в Обдорске, и в Забайкалье, добрался до Селенгинска.

Еще один святитель-украинец, Иоанн Тобольский, небесный покровитель Сибири – человек молитвы и богословской науки. Православный мир почитает его  как «трудника слова», кабинетного ученого, чьим главным орудием стали перо и бумага. Со времен Крещения Руси православные люди знали: историю формируют человеческие усилия и Божии благословения. В своей книге «Илиотропион», не потерявшей актуальности и в наши дни, святитель Иоанн очень образно рассказал о соработничестве человека и Бога: вот как подсолнечник поворачивается вслед за солнцем, так  и мы должны следовать воле Божией. Владыка Иоанн запомнился тоболякам и своим милосердием. Щедрая милостыня – типичная черта русского святителя, которая вошла в поговорку: «Навестить больницу, темницу, вдовицу – вот дело архипастыря». Переодевшись простым монахом, владыка тайно, по ночам, ходил по городу. Левой рукой, от сердца идущей, оставлял узелок с монетами на крылечке хижин бедняков.

В Покровском храме кремля покоятся мощи священномученика Гермогена. Не все должно быть знают, что это именно он, в бытность ректором Тифлисской семинарии, подписал приказ об исключении семинариста Иосифа Джугашвили. Столь верный государю-императору Николаю II при жизни, священномученик Гермоген оказался верен ему  и после низложения. Привязанный к лопастям колес шедшего по Тоболу теп­лохода, преосвященный Гермоген принял мученическую кончину именно за веру, царя и Отечество.

Надо сказать, что  в Собор Сибирских святых вписаны имена не только архипастырей. Тоболяк Дмитрий Иванович Мок­ринский в конце жизни решил «укрыться за монастырскими стенами». Приняв монашеский постриг в Невьянском Богоявленском монастыре, бывший градоначальник Тобольска (как написано в его житии), он категорически отверг просьбу братии стать строителем, то есть возглавить монастырь. Бог судил ему другое поприще. Почувствовав Его призыв, он вооружился посохом веры и отправился в Дикое Поле. Достигнув впадения речки Течи в Исеть, узнал то место, куда вел его Промысл Божий. Ископал пещерку и этим положил начало освоению русскими людьми тучных зауральских земель, житницы Сибири.

Думается, что галерею выдающихся тоболяков надо продолжить святыми.

Время пришло.

Стоя на бровке Свято-Троицкого мыса, у стен кремля, размышляя о русской истории Сибири, сотканной из множества судеб, проникаешь в великую тайну родной земли, почему она не знала больших войн. Не разбойничать пришли сюда наши предки, а сеять хлеб, возводить дома и рожать детей – обживать. Мы выстрадали всей нашей многовековой историей, что когда поступали по правде и совести – тогда Русь и держалась, и строилась. А помогали ей  в этом наши святые, бесценное сокровище, до конца еще не оцененное.

На том  и закончим.