Новый вкус провинциальной цензуры
Увидела свет новая книга Юрия Мандрики «Цензура поэтики и поэтика цензуры»
Новая книга Юрия Мандрики посвящена теме, которую трудно назвать обсуждаемой или модной, но тема эта, безусловно, острая и значимая, пожалуй, для каждого не разучившегося читать и думать.
Цензура – контроль власти за содержанием и распространением информации – существует с тех пор, как появилась сама власть. Специалисты рассказывают историю о том, как в эпоху античности в V веке до нашей эры были сож-жены не угодные власти книги философа Протагора о богах, а также напоминают, что великий Платон признавал необходимость цензуры. В истории культуры, кстати, было немало и сторонников (Кампанелла, Лютер, Гегель), и противников (Роттердамский, Монтень) ограничения свободы слова. Все знают знаменитый «Индекс запрещенных книг», созданный для инквизиционных трибуналов в XVI веке и, кстати, отмененный только в 1966 году.
Известно, что к середине XIX века в большинстве стран Европы была отменена так называемая предварительная (дающая разрешение на издание) цензура. Но в России, в отличие от Европы, вторая половина XIX века была временем цензурных репрессий в отношении журналистики и издательского дела. Именно этот период и стал предметом осмысления Юрия Мандрики в книге «Цензура поэтики и поэтика цензуры».
Книга эта, можно сказать, фирменная мандриковская. Поражает и восхищает обилие первоисточников, на основе которых она создана – огромное количество архивных материалов, десятки архивов – как столичных (Центральный исторический архив Москвы; Отдел рукописей Института русской литературы, Санкт-Петербург; Российский государственный исторический архив, Санкт-Петербург и т.д.), так и региональных – Омска, Томска, Иркутска, Нижнего Новгорода и т.п.
Причем все многочисленные документы – это тоже, кстати, фирменное мандриковское – в книге оживают, звучат живыми, (при)страстными голосами, иногда на повышенных тонах – как и голос самого автора, искренне и профессионально заинтересованного «ситуацией становления института цензуры в провинциальной России второй половины XIX века». И что особенно важно – в этой самой России, на необъятных сибирских просторах Юрий Лукич чувствует себя как дома, он со всеми знаком, вхож во все дома, досконально знает истории всех главных, да и второстепенных деятелей сибирской печати и издательского дела. Впрочем, уточним: любой факт истории сибирской цензурной и нецензурной печати он может подтвердить соответствующей ссылкой на архивные источники.
Свою книгу Юрий Мандрика очень точно называет коллекцией сведений, и как читатель могу подтвердить – коллекция эта богатая, а точнее сказать, роскошная.
Специалист найдет здесь целостную картину становления цензуры в Сибири 1865–1905 гг., историю противостояния печати и цензуры, анализ административной цензуры как особого вида надзора за печатью. Неспециалист будет с удовольствием любоваться изысканными экспонатами коллекции, причем каждый найдет то, что интересно именно ему.
Например, история о том, как Петр Ершов был и почему перестал быть цензором. Или о том, почему закрылась первая тюменская частная газета «Сибирский листок объявлений», которую Константин Высоцкий издавал в 1879 году. Вызывает восхищение история енисейского, а затем саратовского губернатора Александра Степанова, который из-за цензурных ограничений не смог издать 10 томов своих сочинений (!).
Любопытствующий неспециалист с удовольствием прочитает у Юрия Мандрики, что, оказывается, «гласность» отнюдь не была эксклюзивным изобретением позднесоветского времени, а была известна уже в XIX в. Читатель найдет в книге также следы научных войн, крушения исследовательских репутаций, разрушение устаревших краеведческих мифов.
Любитель поэзии будет заинтересован стихами Гейне из Ирбита:
Верю я, что скоро сгину
За несносный мой язык...
Перед сильными же спину
Гнуть я в жизни не привык.
Впрочем, моя цель – не создание каталога всех экспонатов книжной коллекции Мандрики, она – совсем в другом: обратить ваше внимание на то, что в Тюмени появилась очередная (как это радует!) новая умная книга. Читайте и думайте, господа!
Слово – автору
Юрий МАНДРИКА, заслуженный работник культуры РФ, книгоиздатель, краевед:
– Взял несколько дореволюционных сибирских газет и решил рассказать о них по-иному. Не с точки зрения поэтики советского времени, когда все издания XIX века считались плодом революционного движения. Все они являлись элементом бизнеса того или иного человека. Принято считать, что провинциальные газеты были бедными, считали копейки – напротив, они, чаще всего, имели доход. К тому же часто немалый. Просмотрел в архивах Санкт-Петербурга и Москвы за год практически все дела, касающиеся сибирской печати конца XIX века. Накопился материал, который с моей точки зрения несколько противоречил концепции цензуры, существующей в современной историографии. Решил предложить свою идею.
Считается, что с помощью цензуры царское правительство боролось лишь с идеологией революционеров. Думаю, это не соответствует действительности. В период модернизации России в XIX веке ставилась жесткая задача – «сформировать» публичного человека, умеющего отстаивать свою точку зрения на улучшение жизненных условий не путем
революционной борьбы, а исключительно в рамках существующего законодательства. Цель была неподъемной, потому что уровень грамотности в 1897 году в Сибири был значительно ниже, чем в Средней Азии и на Кавказе, и достигал примерно 12 процентов.
К сегодняшнему дню задача царского правительства практически выполнена: политкорректность большинства современников граничит с цензурой. Законодательство о печати Российской империи скорее всего было таким «бизнес-инкубатором», в котором взращивали ростки периодики в провинции.
Убежден, что цензуре тогда отводилась исключительно воспитательная роль. Это подтвержд ают документы жандармерии, свидетельствующие о тяготении провинциальных издателей к положительному балансу в их бизнесе, а отнюдь не к революционным изменениям. Такой подход к своему делу заставлял собственников изданий проводить на страницах газет линию, которая часто нигде не пересекалась с действительностью (ситуация в какой-то степени, на мой взгляд, похожая на нынешний день).
Настаиваю на том, что закон о цензуре должен существовать. В нем необходимо прове сти демаркационную линию между политкор ректностью, модерацией и цензурой. Именно кодификация последней, а не точечные изменения в Закон о печати позволит нам всем отстаивать свои конституционные права в борьбе с разнообразными проявлениями цензуры, иногда весьма причудливыми. Например, советник руководителя определенного уровня дозирует или проводит коррекцию в нужном направлении о состоянии дел на участке своему начальнику, за который тот несет ответственность… И делает это совершенно безнаказанно. Это тот самый случай, когда короля играет свита… Имитация информационных потоков (именно так понимается сегодняшними учеными цензура) в пределах государства может иметь совершенно чудовищные последствия для жителей всей страны.
Вот именно опыту провинциаль-ной царской России в борьбе за свою безопасность, как мы сегодня знаем, весьма отрицательному (т.к. он привел к гибели империю) и посвящена первая часть книги – 300 страниц.
Для тех, кому не понравится книга в таком русле, предлагаю воспринимать собранную м ной коллекцию из жизни сибирской печати как прозу-nonfiction, где главной героиней является Цензура. Можно из серии «Жизнь замечательных идей (людей)» – как больше понравится читателю. Многочисленные сюжетные тупики могут говорить о постмодернистской прозе под Дмитрия Галковского, когда основной текст романа появится в конце бесчисленных сносок в жанре patchword – цветистого слова. Вкусные эпиграфы к каждой главе лишь подтвердят замысел автора.
Скачать книгу Юрия Мандрики «Цензура поэтики и поэтика цензуры» пожно по ссылке: > "Цензура поэтики и поэтика цензуры"
Увидела свет новая книга Юрия Мандрики «Цензура поэтики и поэтика цензуры»
Новая книга Юрия Мандрики посвящена теме, которую трудно назвать обсуждаемой или модной, но тема эта, безусловно, острая и значимая, пожалуй, для каждого не разучившегося читать и думать.
Цензура – контроль власти за содержанием и распространением информации – существует с тех пор, как появилась сама власть. Специалисты рассказывают историю о том, как в эпоху античности в V веке до нашей эры были сож-жены не угодные власти книги философа Протагора о богах, а также напоминают, что великий Платон признавал необходимость цензуры. В истории культуры, кстати, было немало и сторонников (Кампанелла, Лютер, Гегель), и противников (Роттердамский, Монтень) ограничения свободы слова. Все знают знаменитый «Индекс запрещенных книг», созданный для инквизиционных трибуналов в XVI веке и, кстати, отмененный только в 1966 году.
Известно, что к середине XIX века в большинстве стран Европы была отменена так называемая предварительная (дающая разрешение на издание) цензура. Но в России, в отличие от Европы, вторая половина XIX века была временем цензурных репрессий в отношении журналистики и издательского дела. Именно этот период и стал предметом осмысления Юрия Мандрики в книге «Цензура поэтики и поэтика цензуры».
Книга эта, можно сказать, фирменная мандриковская. Поражает и восхищает обилие первоисточников, на основе которых она создана – огромное количество архивных материалов, десятки архивов – как столичных (Центральный исторический архив Москвы; Отдел рукописей Института русской литературы, Санкт-Петербург; Российский государственный исторический архив, Санкт-Петербург и т.д.), так и региональных – Омска, Томска, Иркутска, Нижнего Новгорода и т.п.
Причем все многочисленные документы – это тоже, кстати, фирменное мандриковское – в книге оживают, звучат живыми, (при)страстными голосами, иногда на повышенных тонах – как и голос самого автора, искренне и профессионально заинтересованного «ситуацией становления института цензуры в провинциальной России второй половины XIX века». И что особенно важно – в этой самой России, на необъятных сибирских просторах Юрий Лукич чувствует себя как дома, он со всеми знаком, вхож во все дома, досконально знает истории всех главных, да и второстепенных деятелей сибирской печати и издательского дела. Впрочем, уточним: любой факт истории сибирской цензурной и нецензурной печати он может подтвердить соответствующей ссылкой на архивные источники.
Свою книгу Юрий Мандрика очень точно называет коллекцией сведений, и как читатель могу подтвердить – коллекция эта богатая, а точнее сказать, роскошная.
Специалист найдет здесь целостную картину становления цензуры в Сибири 1865–1905 гг., историю противостояния печати и цензуры, анализ административной цензуры как особого вида надзора за печатью. Неспециалист будет с удовольствием любоваться изысканными экспонатами коллекции, причем каждый найдет то, что интересно именно ему.
Например, история о том, как Петр Ершов был и почему перестал быть цензором. Или о том, почему закрылась первая тюменская частная газета «Сибирский листок объявлений», которую Константин Высоцкий издавал в 1879 году. Вызывает восхищение история енисейского, а затем саратовского губернатора Александра Степанова, который из-за цензурных ограничений не смог издать 10 томов своих сочинений (!).
Любопытствующий неспециалист с удовольствием прочитает у Юрия Мандрики, что, оказывается, «гласность» отнюдь не была эксклюзивным изобретением позднесоветского времени, а была известна уже в XIX в. Читатель найдет в книге также следы научных войн, крушения исследовательских репутаций, разрушение устаревших краеведческих мифов.
Любитель поэзии будет заинтересован стихами Гейне из Ирбита:
Верю я, что скоро сгину
За несносный мой язык...
Перед сильными же спину
Гнуть я в жизни не привык.
Впрочем, моя цель – не создание каталога всех экспонатов книжной коллекции Мандрики, она – совсем в другом: обратить ваше внимание на то, что в Тюмени появилась очередная (как это радует!) новая умная книга. Читайте и думайте, господа!
Слово – автору
Юрий МАНДРИКА, заслуженный работник культуры РФ, книгоиздатель, краевед:
– Взял несколько дореволюционных сибирских газет и решил рассказать о них по-иному. Не с точки зрения поэтики советского времени, когда все издания XIX века считались плодом революционного движения. Все они являлись элементом бизнеса того или иного человека. Принято считать, что провинциальные газеты были бедными, считали копейки – напротив, они, чаще всего, имели доход. К тому же часто немалый. Просмотрел в архивах Санкт-Петербурга и Москвы за год практически все дела, касающиеся сибирской печати конца XIX века. Накопился материал, который с моей точки зрения несколько противоречил концепции цензуры, существующей в современной историографии. Решил предложить свою идею.
Считается, что с помощью цензуры царское правительство боролось лишь с идеологией революционеров. Думаю, это не соответствует действительности. В период модернизации России в XIX веке ставилась жесткая задача – «сформировать» публичного человека, умеющего отстаивать свою точку зрения на улучшение жизненных условий не путем
революционной борьбы, а исключительно в рамках существующего законодательства. Цель была неподъемной, потому что уровень грамотности в 1897 году в Сибири был значительно ниже, чем в Средней Азии и на Кавказе, и достигал примерно 12 процентов.
К сегодняшнему дню задача царского правительства практически выполнена: политкорректность большинства современников граничит с цензурой. Законодательство о печати Российской империи скорее всего было таким «бизнес-инкубатором», в котором взращивали ростки периодики в провинции.
Убежден, что цензуре тогда отводилась исключительно воспитательная роль. Это подтвержд ают документы жандармерии, свидетельствующие о тяготении провинциальных издателей к положительному балансу в их бизнесе, а отнюдь не к революционным изменениям. Такой подход к своему делу заставлял собственников изданий проводить на страницах газет линию, которая часто нигде не пересекалась с действительностью (ситуация в какой-то степени, на мой взгляд, похожая на нынешний день).
Настаиваю на том, что закон о цензуре должен существовать. В нем необходимо прове сти демаркационную линию между политкор ректностью, модерацией и цензурой. Именно кодификация последней, а не точечные изменения в Закон о печати позволит нам всем отстаивать свои конституционные права в борьбе с разнообразными проявлениями цензуры, иногда весьма причудливыми. Например, советник руководителя определенного уровня дозирует или проводит коррекцию в нужном направлении о состоянии дел на участке своему начальнику, за который тот несет ответственность… И делает это совершенно безнаказанно. Это тот самый случай, когда короля играет свита… Имитация информационных потоков (именно так понимается сегодняшними учеными цензура) в пределах государства может иметь совершенно чудовищные последствия для жителей всей страны.
Вот именно опыту провинциаль-ной царской России в борьбе за свою безопасность, как мы сегодня знаем, весьма отрицательному (т.к. он привел к гибели империю) и посвящена первая часть книги – 300 страниц.
Для тех, кому не понравится книга в таком русле, предлагаю воспринимать собранную м ной коллекцию из жизни сибирской печати как прозу-nonfiction, где главной героиней является Цензура. Можно из серии «Жизнь замечательных идей (людей)» – как больше понравится читателю. Многочисленные сюжетные тупики могут говорить о постмодернистской прозе под Дмитрия Галковского, когда основной текст романа появится в конце бесчисленных сносок в жанре patchword – цветистого слова. Вкусные эпиграфы к каждой главе лишь подтвердят замысел автора.
Скачать книгу Юрия Мандрики «Цензура поэтики и поэтика цензуры» пожно по ссылке: > "Цензура поэтики и поэтика цензуры"
