О красоте Земли, космических полетах и простых истинах

О красоте Земли, космических полетах и простых истинах. .

В 77-м заседании редакционного клуба «От первого лица» принял участие 77-й легендарный российский летчик-космонавт, Герой России Юрий Усачев

В газете складывается новая традиция – встреча с космонавтами, которые внесли немалый вклад в развитие отечественной и мировой космонавтики. Напомним читателям, что нашим добрым другом стал Герой России, летчик-космонавт Александр Скворцов, который впервые побывал в гостях два года назад и в настоящее время готовится к новому полету. Приблизить космическое пространство к сибирякам помогает Владимир Миренский – председатель Тюменского отделения международной общественной организации бывших военнослужащих «Марс-Меркурий». Герой России, летчик-космонавт Юрий Усачев совершил четыре космических полета общей продолжительностью около 553 суток, семь раз выходил в открытый космос, где время работы достигло почти 31 час. Во время первого визита в Тюмень Юрий Владимирович побывал в музее истории науки и техники Зауралья, встретился с депутатами и учениками школы № 72, посадил дерево в аллее Космонавтов.
Предлагаем вниманию читателей интервью с гостем редакции.
Раиса КОВДЕНКО:
– Юрий Владимирович, вы четыре раза побывали в космосе. Изменилось ли после полетов ваше отношение к Земле?
Юрий УСАЧЕВ:
– Значительно изменилось. Улетал с представлением о том, что наша планета маленькая, хрупкая, подобно елочной игрушке с пленочкой сияющей атмосферы. Когда впервые увидел ее из космоса (это произошло в 1994 году), поразился: настолько она огромна. Выход на орбиту занимает 9 минут – с высоты 200 километров можно увидеть только ее часть!

Со временем сложилось впечатление, что не ты над ней летаешь, а она под тобой проплывает. Удивительно, но скорость движения планеты, как и скорость полета, воспринимается такой, какой она должна быть в идеале: не слишком быстрой, не слишком медленной. Как будто специально дается время посмотреть, поразмышлять. Приходит понимание того, что Земля – живой организм, а не случайное нагромождение камней и всего прочего, что она живет по своим законам. Интересно, что от планеты к безжизненному (или не безжизненному) космосу нет резких переходов, напротив, все происходит мягко: от голубого к серо-голубому и, наконец, к черно-бархатистому тонам. Красота Земли потрясает – можно часами висеть около иллюминатора и любоваться ею.

Из космоса видны пирамиды в Гизе. В бинокль при низком солнце можно увидеть даже тени от них. Хорошо видны большие города, следы самолетов, особенно между Америкой и Европой, следы кораблей – в океа­не долго сохраняются «усы»  от проходящих судов. Заметны лесные пожары, пыльные бури, вырубки лесов.

Cо временем пришла влюбленность в планету как в живое существо, на красоту которого невозможно наглядеться. Осознаешь, что это чудо могла сотворить только большая любовь. Нередко говорят, что Земля – песчинка в космосе. Такого ощущения нет – космос не подавляет! Приходит осознание того, что человек соразмерен и Земле, и космосу, и это удивительно.
Юрий УСАЧЕВ

Если в первом полете восторг вызывали Волга, пирамиды, то со временем пришла влюбленность в планету как в живое существо, на красоту которого невозможно наглядеться. Осознаешь, что это чудо могла сотворить только большая любовь. Нередко говорят, что Земля – песчинка в космосе. Такого ощущения нет – космос не подавляет! Приходит осознание того, что человек соразмерен и Земле, и космосу, и это удивительно. Космос располагает к философским размышлениям. Многие после полета меняются: становятся иными масштабы понятий и явлений, жизни, смерти, любви, дружбы. Мы слишком много внимания уделяем мелочам, суете. А ведь в жизни есть более значимые вещи и цели, для которых человек пришел на Землю. Не претендую на истину, но именно это мне дали космические полеты.

Маргарита ШАМАНЕНКО:
– Что повлияло на выбор професс ии?
Юрий УСАЧЕВ:
– Хотел стать летчиком, как большинство мальчишек в те годы. Напомню, что первые космонавты были из военных летчиков. Мечтал ли в детстве о космонавтике? На такую дерзость не решался, потому что космонавты для нас были недосягаемыми героями – самыми умными, самыми смелыми. Представьте маленький шахтерский городок, мама работает на хлебозаводе, папа – слесарем на шахте. Как видите, не только до космонавтики – до авиации далеко! И тем не менее надеялся: если здоровье не позволит стать летчиком, то работать буду рядом с ними.

Родители отправляли нас, детей, на лето в деревню, где неподалеку находился Центр переучивания летчиков. Там почти каждый день летали реактивные самолеты. Видимо, тогда и родилась мечта стать летчиком, делать что-то значимое для людей, для страны – идеология государства тогда была другая.

Нынче в моде иные звезды. На мой взгляд, если хотим возрождать и развивать страну, надо рассказывать о настоящих героях. Такие шаги предпринимаются: введение в стране звания «Герой Труда Российской Федерации» – существенное достижение.

К мечте сделал семь шагов. Окончил школу со средним баллом 4,5 – учение давалось легко. Отслужил в армии в группе советских войск в Германии в войсках химической защиты. Окончил Московский авиационный институт. По распределению меня могли направить в город Каспийск на завод, который делал торпеды, или в Нововятск на оборонное предприятие. Мне же хотелось быть ближе к космонавтике и потому на третьем курсе приехал в НПО «Энергия» в Подлипки и убедил отдел кадров взять меня после института на работу, в итоге мне дали письмо для комиссии по распределению. Диплом писал тоже в НПО. Придя сюда после института, попросил направить в отдел, который занимался испытаниями в гидролаборатории. Познакомился с космонавтами – они такие же люди, как и мы, только несколько счастливее.

Отработал положенные три года на предприятии и написал заявление с просьбой рассмотреть мою кандидатуру в отряд космонавтов. Прошел медкомиссию. Что касается здоровья, то большой заслуги в том нет – это генетика, родители. Моя заслуга лишь в том, что за студенческие годы не растерял его. Сдал технические экзамены. Затем последовала подготовка в Звездном городке и полет. Полной уверенности в благополучном исходе, конечно, не было, хотя на первый взгляд все просто: оказался в нужное время в нужном месте.

Людмила ШОРОХОВА:
– Что является главным в профессии космонавта, какие личные качества?
Юрий УСАЧЕВ:
– Исходя из опыта, думаю, целеустремленность. Конечно, еще и терпение, потому что нужно уметь ждать: сначала ты входишь в состав дублирующего экипажа, тоже летишь на Байконур, и если, не дай Бог, что-то случится, в космос полетишь ты. Есть правило – не претендовать на полет, потому что твое время еще не пришло, но оно обязательно наступит. Есть определенные ограничения: каждые три месяца необходимо проходить медкомиссию, каждые полгода – углубленный мед­осмотр с нагрузкой, ежегодно подтверждать сертификат годности по здоровью. Требования жесткие. Плюс постоянный контроль за собой, пребывание в состоянии ученика, потому что корабль большой и станция огромная, нужно выходить в космос, проводить научные эксперименты...

Марина БЕЛОВА:
– Место для страха остается?
Юрий УСАЧЕВ:
– Страх возникает от незнания. Какой может быть страх, если человек представляет, что его ждет, долго готовится, понимает, какие следует предпринять меры безопасности. Скафандр проверен, сотни раз испытаны системы корабля, есть система аварийного спасения, которая в случае чего отделит корабль от ракеты и ты можешь приземлиться на спускаемом аппарате с парашютом.

Когда написал заявление с просьбой рассмотреть мою кандидатуру в отряд космонавтов, взял на себя некоторую степень риска, не осознавая его до конца. Моя жена Вера не очень понимала, что ее ждет, но поддержала меня.

Ситуацию можно сравнить с прыжками с парашютом. Если сел в вертолет, надо прыгать, иначе вообще не стоило садиться.

Конечно, в космосе все может произойти, но Вселенная разумна – какой смысл ей допускать тебя на станцию, чтобы потом наказать? Убежден: следует выполнять то, что ты должен, без всякой суеты, осознанно, и все будет в порядке. Да, есть особая озабоченность, некоторая настороженность, ответственность, бдительность. Например, тонкая оболочка космической станции может быстро разрушиться в непредвиденном случае, поэтому постоянно, практически на подсознательном уровне анализируешь ситуацию: звуковую картину, цвет, запах, звук. Страху там точно не должно быть места. Ты же прилетел работать!

Космос не потерял притягательность,
и Земля такая же красивая – просто изменилось отношение к ней. У нас накоплен огромный опыт, о котором нужно рассказывать.
Юрий УСАЧЕВ

Марина БЕЛОВА:
– Как происходит спус к?
Юрий УСАЧЕВ:
– В корабле «Союз» есть несколько отсеков, в том числе спускаемый аппарат, в который садятся космонавты после вахты. Корабль подлетает к космической станции, затем происходит стыковка. Космонавты надевают скафандры, загружают грузы. После отстыковки сходим с орбиты. Точность приземления довольно высокая – плюс-минус 10 километров. На Земле встречу экипажа обеспечивают специалисты поисково-спасательных служб. Когда корабль входит в плотные слои атмосферы и начинает обгорать, его трясет так, словно едешь по бездорожью.

Единственный сохранившийся блок – спускаемый аппарат с космонавтами готовится к благополучной посадке: отстреливается крышка парашютного контейнера, постепенно раскрывается купол. Размер парашюта – тысяча квадратных мет­ров, он бело-оранжевого цвета, его видно издалека. Финишная прямая начинается с высоты пять километров. Когда до Земли остается примерно семьдесят сантиметров, срабатывает двигатель мягкой посадки. Подходит поисковая команда, открывает люки, помогает нам выбраться. Экипаж оперативно осматривает бригада врачей. Потом летим самолетом на подмосковный аэродром Чкаловский. Затем – карантин в профилактории Центра подготовки космонавтов в Звездном городке... и домой.

Марина БЕЛОВА:
– Какие неудобства после космическ ого полета испытываете?
Юрий УСАЧЕВ:
– Основная проблема, которая возникает после длительной невесомости – ослабление всех групп мышц. Потому и работают космонавты на орбите на различных тренажерах, чтобы быть готовым к нагрузкам, которые они испытают после возвращения на Землю, и еще в большей мере – в процессе торможения корабля во время приземления.

Первые шаги по Земле даются с трудом. Восстановление здоровья до предполетного уровня завершается в течение нескольких недель. Полет – это риск, и к нему нужно быть готовым.

Людмила ШОРОХОВА:
– Юрий Владимирович, как к вашей работе относится семья?
Юрий УСАЧЕВ:
– Во время полета семья живет короткими сеансами связи, тревожится, особенно во время технических ЧП, как это случилось, когда корабль коснулся станции. Журналисты «по секрету всему свету» сообщили, что «на станции авария». Нам пришлось выходить на незапланированную связь с семьей, чтобы успокоить родных. Как видите, семье бывает труднее.

Марина БЕЛОВА:
– С чем связан выход в открытый космос?
Юрий УСАЧЕВ:
– Причины разные: плановые и незапланированные. К первым относятся научные исследования. К примеру, ученые разработали новую светоотражающую эмаль. Надо выяснить, насколько она будет устойчива к радиации. Для этого краску наносят на панели и крепят на поручни в открытом космосе. Через определенное время (день, год или больше) опытные образцы надо снять, упаковать и подготовить к отправке на Землю для исследования. Другой пример: одна из антенн локатора бокового обзора должна была автоматически раскрыться, но этого не произошло. Приняли решение выйти в открытый космос, найти и исправить неполадку. Вышли, заняли безопасное положение, стали искать причину. Когда легонько дернул крепление антенны, она тут же открылась.

Сергей ИСАЕВ:
– Сначала мечтали вывести ракету на орбиту – вывели. Потом отправили человека в космос. Какова глобальная цель космонавтики: обжиться в космосе или освоить другие миры?
Юрий УСАЧЕВ:
– С одной стороны, космос политизирован, с другой – это новая среда, в которой предстояло человеку научиться жить. Отправляя Юрия Гагарина в полет, никто не знал, сможет ли он включить двигатель на торможение в случае необходимости. Для этого был разработан специальный код в несколько цифр, которые помогли бы ему не допустить ошибки. Мы не исчерпали всех возможностей орбитальных станций, в том числе МКС. Почему не летаем дальше? Не знаю. Наверное, не пришло время. С исторической точки зрения космонавтика молода, ей всего 50 лет. Раньше задавались вопросом: сможет ли космонавт вообще жить в космосе? Сейчас находимся там по году, и это никого не смущает.

На мой взгляд, требуется в первую очередь новая философия, новые взгляды на развитие космонавтики. Во-вторых, нужен новый виток развития техники, новые приборы, чтобы получать промышленные кристаллы, новые лекарственные препараты и материалы. Был поражен, когда узнал, что если сжечь все земные запасы углеводородов, это будет эквивалентно энергии, которую получает освещенная часть Земли из космоса в течение одной недели. Значит, будущее за гелиевой энергетикой.

В настоящее время летаем на химических двигателях. К Марсу еще можно долететь, а дальше? Нужны новые технологии. Сегодняшние полеты – это освоение околоземной среды. На встречах со школьниками предлагаю решить такую задачку: «Если Землю представить шаром диаметром в один метр, то на какую высоту поднялся человек в космос?» Правильный ответ: на 2–2,5 сантиметра. Так что до космоса нам пока далеко.

Владимир ПОЛИЩУК:
– Как у вас сложились отношения с авиацией?
Юрий УСАЧЕВ:
– Во время подготовки к полету у космонавтов есть возможность летать на реактивных самолетах. Это не столько отработка профессионализма, сколько развитие, поддержание операторского навыка. Мне как гражданскому летчику давали «полетать» только в пилотажной зоне. Во время подготовки в Хьюстоне удалось полетать на АТ-38.

Марина БЕЛОВА:
– Космонавт совмещает несколько профессий. Он инженер, врач...
Юрий УСАЧЕВ:
– И швец, и жнец, и на дуде игрец. Приходится применять весь жизненный опыт, чтобы членам экипажа было комфорт­но и по-домашнему тепло. Плохое настроение одного человека в геометрической прогрессии может распространиться на всех. Поэтому космонавт обязан бережно относиться к коллегам. В первом полете у нас было золотое правило: «В первую половину дня ни одного резкого слова». Благодаря этому день выстраивается благополучно. В повседневной жизни тоже стараюсь придерживаться этой позиции.

Наталья ХУДОРОЖКОВА:
– Вы поддерживаете отношения с теми, с кем летали?
Юрий УСАЧЕВ:
– В первом полете летал с Виктором Афанасьевым и Валерием Поляковым. Они много помогали мне, новичку, у нас сложились добрые, дружеские отношения. Во втором полете был в экипаже с Юрой Онуфриенко и Шеннон Люсид. С Юрой до сих пор друзья по жизни. С Шеннон недавно встретились в небольшом сувенирном магазинчике на территории Центра Джонсона. Обрадовались, обнялись. Джим Восс и Сьюзен Хелмс, с которыми летали на МКС, тоже часть моей большой профессиональной семьи. Сьюзен была полковником американских ВВС, теперь «выросла» до генерала. Джим Восс ушел из NASA и иногда читает лекции в университете в Колорадо. Мы с Джимом здорово сошлись, и при каждой возможности встречаемся. Недавно он с семьей гостил у меня. Съездили на мою малую родину в Ростов. Земляки нас хорошо встретили, Джима приняли в казаки, подарили саблю.

Людмила ШОРОХОВА:
– Юрий Владимирович, готовят ли к полету животных, растения?
Юрий УСАЧЕВ:
– Специальной подготовки для животных, насекомых и растений не существует. В одном из полетов к нам подселили саламандр (животные из отряда хвостатых земноводных). Они неприхотливы. Перед стартом их разместили в отдельные коробочки с влажной губкой. По прибытии на орбиту провели осмотр – полет пережили все. Отмечу, что вдали от дома более трепетно относишься ко всему живому. Мы перенесли саламандр в самое прохладное место, так как они плохо переносят жару. Утром «прилетаю» (там же невесомость!) их попроведовать, а один пенал пустой. На станции аврал. Несколько часов искали беглянку – погибнет ведь. Так и не нашли. Часа через полтора навстречу мне летит пропавшая «красавица». Вот было радости у экипажа!

К слову, имена саламандрам не придумывали, а вот грузовым кораблям названия давали. Еще в первом полете подумали: ну что такое «Прогресс» – корабль, как у Остапа Бендера, должен иметь собственное имя. Решили давать лошадиные клички – ишачок Яшка, Холстомер, Росинант. Для каждого грузового корабля подбирали название.

Владимир ПОЛИЩУК:
– Перед полетом космонавты проходят тренировки на выживание. Какие преодолевали испытания?
Юрий УСАЧЕВ:
– Если спускаемый аппарат приземлится либо приводнится в нерасчетном районе, экипаж должен суметь выжить с тем минимумом запаса, который есть в корабле. Поскольку Россия – страна большая, то можно приземлиться в тундре, пустыне, океане. Поэтому тренировки на выживание проводятся во время общекосмической подготовки. Тренировки зимой проходили в тундре в Воркуте. Было холодно – минус 35–40 градусов по Цельсию, жуткий ветер. Строили снежную хижину «иглу». Поскольку я человек южный, то холод переношу тяжело. Когда интенсивно работаешь – потеешь, мало – мерзнешь. Спать невозможно. Поработал, согрелся, забрался в иглу, чтобы поспать. Начинаешь засыпать – колотит от холода, зубы стучат, просыпаешься. Недосып – самый трудный момент двух дней, проведенных в холоде. Приходилось постоянно двигаться, поэтому очень уставали.

На летние тренировки уезжали в пустыню в Туркмению. Днем температура воздуха поднималась до плюс 50 градусов Цельсия, ползали скорпионы. Ночью столбик термометра падал до плюс 5 градусов. Учились добывать воду, экономить ее. Тренировка проходила и на Черном море. Спускаемый аппарат оттаскивали от корабля на один километр, матросы раскачивали судно, чтобы обеспечить болтанку. В это время необходимо снять скафандр, надеть свежее белье, теплозащитный прорезиненный костюм, взять аварийный запас и покинуть спускаемый аппарат. Все это сделать довольно сложно, ведь в спускаемом аппарате тесно: чтобы втроем переодеться при качке, нужно проявить чудеса гибкости. Но во время подобных тренировок приобретается хороший опыт, он сближает экипаж. Испытания устраиваются и для того, чтобы понять некий психологический диапазон, насколько человек готов к подобным ситуациям.

Маргарита ШАМАНЕНКО:
– На каком языке общается международный экипаж?
Юрий УСАЧЕВ:
– Когда начали строить международную космическую станцию, приняли решение сделать официальным языком английский в силу того, что большинство партнеров говорит на нем. В школе я учил французский. Когда меня назначили командиром международного экипажа, то поставили перед фактом, что изучение английского – дело обязательное. Перед первой поездкой в Хьюстон прошло два-три занятия, во время которых уяснил лишь отдельные слова. Думал, никогда не освою язык, ведь мне почти 40 лет, казалось, что в эти годы начинать изучать иностранный поздно. Но к этой задаче я подошел как инженер. Поэтому постоянно слушал англоязычные радиопередачи – как говорил мой учитель, какое-то количество языка следует «пропустить через ухо». Действительно, спустя полгода стал понимать иностранную речь.

В Техасе в выходные дни шли на полигон подержанных машин, выбирали приглянувшийся автомобиль для тест-драйва. Менеджер рассказывал о его особенностях. Главным для меня было «набрать» запас технических терминов, хотя в Техасе английский с жутким акцентом. Также заходил в торговые центры, общался с американцами, нарабатывал разговорную практику. Если понимаешь, для чего нужен язык, то английский покажется простым и доступным.

Партнеры по экипажу учили русский язык. В полете много слов не надо, между собой общались на русском и английском. Понял, что владеть иностранным языком очень важно. Он дает возможность лучше узнавать людей, их культуру. У американцев много хороших вещей, которым можно поучиться. Они трудолюбивы и упорны. Хотя есть привычки, которые до сих пор не могу принять. Например, в офисе мужчины сидят, положив ноги на стол – у них так принято. Это ни хорошо, ни плохо, просто часть их культуры.

Людмила ШОРОХОВА:
– Из открытого космоса звезды кажутся такими же красивыми, как с Земли?
Юрий УСАЧЕВ:
– Станция находится на высоте 400 километров от планеты. Это выше ее атмосферы, которая скрадывает часть звезд. Поэтому нам они видятся чуть ярче и их больше. Также заметно много туманностей, особенно в районе Млечного пути. Удивительна глубина космоса – черная, бархатистая, осязаемая.

Марина БЕЛОВА:
– Юрий Владимирович, какие эмоции испытывали при первом выходе в открытый космос?

Юрий УСАЧЕВ:
– Первый раз выходили в открытый космос вместе с командиром экипажа Юрием Онуфриенко. Готовились тщательно. Поскольку я инженер, то подходил ко всему скрупулезно, Юра даже называл меня занудой. Я отвечал, что от подготовки зависит безопасность, командир соглашался. Проверили скафандры, вошли в шлюзовую камеру. Давление сброшено – здесь вакуум такой же, как за бортом. Волноваться поздно, все свелось к механическому открытию люка.

Мой старший коллега Александр Серебров наставлял: «Когда выйдешь в открытый космос, не торопись: «Земля» дает несколько минут, чтобы адаптироваться. Возьмись за поручни, почувствуй, что это твоя земная твердь. Затем поочередно отпусти руки. Подергай карабины, подтянись. Попробуй развернуться спиной к станции…». Это сложно сделать психологически. Но как только понимаешь, что никуда не денешься, тебя держат два карабина, причем ты много раз готовился к выходу, знаешь, как нужно себя вести, что делать, то через несколько минут забываешь, что ты в скафандре. Работа, а не ощущения становится главным объектом внимания. Станция похожа на подводную лодку, к которой прикреплено несколько боковых модулей, на ее поверхности много поручней, по которым перебираются космонавты.

Раиса КОВДЕНКО:
– Много ли в космосе мусора? Встречали ли НЛО?
Юрий УСАЧЕВ:
– Когда снимали солнечную батарею на «Мире» после 10 лет полета, обнаружили небольшие дырочки – значит, какие-то частицы попадают. Но серьезной угрозы нет. Мусор летает выше. Пару раз на теневой стороне Земли видел, как метеоры входят в атмосферу, вспыхивают и гаснут. Иногда «Земля» пре­дупреждала, что мимо пролетает ступень от спутника, хотя относительные скорости настолько большие, что не видели их ни разу.

По поводу НЛО. Народ, наверное, думает, что мы даем подписку о неразглашении информации. Ничего подобного. Летающих объектов, которые можно идентифицировать как корабли пришельцев, не видел. Феномен существует, но почему-то проявляется на Земле. То, что земляне не одни во Вселенной, очевидно. Думаю, мы пока не готовы к такого рода контактам.

Маргарита ШАМАНЕНКО:
– Вы написали книгу «Дневник космонавта. Три жизни в космосе». Расскажите о писательской деятельности.
Юрий УСАЧЕВ:
– Память в космосе работает немного иначе. У космонавта есть так называемая короткая и длинная память. Длинная память такая же, как на Земле, а вот короткая по ряду причин страдает. Например, события двухдневной давности напрочь забываются. Для отчета после возвращения на Землю космонавты должны делать во время полета записи или использовать диктофон. Я вел дневник, отмечая, на что обратить внимание, к чему дополнительно готовить, записывал впечатления. О книге не думал – хотелось, чтобы дневник прочла дочь, когда подрастет. Один из моих знакомых познакомился с ним и убедил опубликовать.

Меня часто приглашают в школы. Я понял, что просто рассказы о космосе бывают утомительными для ребят. Родилась идея сделать образовательный курс, который носит условное название «Давайте построим космическую станцию». Курс интерактивный, адаптивный под разные аудитории и целостный, чтобы в итоге ребенок понимал, чем, к примеру, шаттл (американский космический корабль) отличается от нашего «Бурана», что мы делаем в космосе и т.д. Наилучшая аудитория – ученики 6–8 классов, у них достаточно опыта и знаний, чтобы мыслить самостоятельно. После занятий по курсу ученик выполняет исследовательский проект по одной из пройденных тем. А дальше должна подключаться система поддержки талантливых школьников.

Марина БЕЛОВА:
– Юрий Владимирович, можно ли гордиться отечественной космонавтикой?
Юрий УСАЧЕВ:
– Конечно, можно и нужно, но хочется отделить гордость от гордыни. В стране много умных интересных людей, которые работают в этой сфере. Если бы дела в нашей космонавтике были плохи, то американцы бы к нам не пришли. Не всем известно, что в настоящее время в космос летают только российские корабли «Союз», что американцы и европейцы летают на наших кораблях. А станция «Мир»? Кроме того, на международной космической станции используется отечественная система отбора, подготовки, реабилитации: например, Валерий Поляков находился в космосе 14 месяцев и вернулся в хорошей форме.

Космос не потерял притягательность, и Земля такая же красивая – просто изменилось отношение к ней. У нас накоплен огромный опыт, о котором нужно рассказывать.

Блиц-опрос

– Ваше самое большое достижение в жизни?
– Начинаю по-новому смотреть на жизнь, страну, историю, религию.

– Ваш любимый поэт?
– Поэзию открыл для себя, будучи студентом. Люблю Пастернака.

– Любимое занятие в свободное время?
– Керамика. Когда был в Хьюстоне на подготовке, учительница английского языка спросила, чем бы хотел заняться в свободное время. Сказал, что мечтаю поработать с глиной на гончарном круге. У нее оказался друг – профессор в студии керамики в Хьюстонском университете. После подготовки купил гончарный круг и печку. Удивительно творческое занятие!

– Самый необычный подарок, который вам преподнесли?
– Подарок от воспитанников детского сада – Земля в виде вязаного шарика.

– Чего больше всего не хватало на станции?
– Ветра, шума дождя, травы, листвы, цветов, и конечно же, родных и близких. В каюте почти ежедневно менял экспозицию из их фотографий.

– Какую музыку любите?
– Спокойную, потому что она гармонирует с картиной, которую можно видеть в иллюминаторе.

– Есть ли у вас домашние животные?
– Кошка Муська. Много лет назад ее кто-то подбросил нам. Открыл дверь и сказал: «Если наша, заходи». Зашла.

– Есть ли у вас любимое блюдо?
– Я всеядный, но больше люблю рыбу и мясо.

– Любите посидеть с удочкой?
– На юбилей подарили спиннинг, с тех пор хожу на рыбалку.

– Любите ли вы цветы?
– Моя мама занималась розами и привила мне любовь к цветам. Теперь розы развожу сам – на дачном участке более двадцати кустов.