Река с быстрым течением
Со дня рождения выдающегося геолога Василия Подшибякина исполнилось 85 лет
В первый день наступившего года исполнилось 85 лет со дня рождения Василия Подшибякина – выдающегося советского геолога, первооткрывателя крупных и уникальных месторождений природного газа в северных районах Западной Сибири, в том числе крупнейшего в мире Уренгойского газового месторождения. Предлагаем вниманию читателей отрывки из очерка известного ямальского журналиста Николая Дудникова, вошедшего в изданную Сибирским научно-аналитическим центром книгу «Энергия Ямала» (2001 г.).
Из-под брезентового фартука гусеничного вездехода АТЛ я вывалился на утоптанную снежную площадку перед конторой Тазовской нефтеразведочной экспедиции и встретился глазами с высоким молодым мужчиной в расстегнутом полушубке.
– Ну что, герой, укатали тебя крутые горки? – насмешливым глуховатым голосом поинтересовался незнакомец.
– Василий Тихонович, – вклинился водитель, – я привез сразу двоих корреспондентов. Один – из Тюмени, второй – из Тазовска.
– Тюменского отведи в комнату завхоза. Тот еще с недельку будет у меня в командировке. А этого я заберу с собой.
«Выходит, я скатился под ноги самому Подшибякину», – мельк-нуло у меня в голове. Чтобы не отстать от длинноногого начальника экспедиции, мне приходилось менять шаг на бег. Наконец в глубине коридора, пропитанного запахом соляра, железа, папирос, он остановился. Стукнув в дверь с табличкой «Главный инженер», бросил мне: «Подожди!» А сам куда-то ушел. Но вскоре вернулся с ключом и чайником.
В крохотном кабинете из мебели были только стол и три стула. Да еще раскладушка, красноречиво указывающая на то, что в качестве жилья для заезжих кабинет используется не в первый раз.
– Вот это будет твой люкс.
– А может, дадите мне интервью, и я вечером уеду в Тазовский?
– Тебе сколько лет?
– Семнадцать.
– То-то я и вижу, что ты еще совсем зеленый. О каком интервью может идти речь, если ты, наверное, не знаешь, чем отличается обсадная труба от водопроводной. Нет уж, сначала мы поедем с тобой на буровую.
А пока давай пить чай по-березовски. Меня научила в Березове бабушка-зырянка. Она опускает в чашку замороженный лук, и так вкусно: будто пьешь чай с абрикосом.
И не дав мне открыть рта, стал снова учить уму-разуму:
– Старайся больше вертеть головой и все услышанное взвешивать. А то наш брат-геолог тебе наплести такое может!
– Вы тоже?
– Ишь ты, уколоть меня решил. В точку попал. Я занозистых люблю, потому что сам такой.
А относительно того, могу ли я наговорить семь верст до небес... Запросто!
Наше веселье внезапно прервал стук в дверь. На пороге вырос радист:
– Василий Тихонович, беда! Выброс!...
Подшибякин всем корпусом повернулся к радисту. Долго на него смотрел. Потом встал и еле слышно скомандовал:
– Вездеход!
Из сбивчивого сообщения бурового мастера по рации можно было понять, что все случилось в момент монтажа фонтанной арматуры на устье скважины. Газ тонкой струйкой вырвался наружу и от искры на оголенном участке провода дизель-генератора воспламенился. В гудящем громадном факеле, словно корчась от боли, стальная буровая плавилась и оседала. Весь снег в радиусе до полукилометра, а может, больше, таял, обнажая завитушки зеленовато-серого ягеля.
Выслушав подробный доклад, Подшибякин приказал:
– Чтобы людьми и техникой рядом не пахло, – и через паузу добавил: – Надо вызвать Григорьева и готовиться получать «медаль».
Как и в других подобных случаях, авария в Тазовской экспедиции была ликвидирована. Но еще до этого я случайно зашел в новенький клуб, где еще пахло красками и лаком. В его фойе играли в теннис. Неожиданно за моей спиной двери распахнулись, и большой тенью в проеме возник Подшибякин. Он взял у одного из парней ракетку и попытался сосредоточиться. Но игра сегодня явно не шла. Шарик то бился о сетку, то улетал в «молоко». Вскоре, швырнув разломленную о край стола ракетку, Василий Тихонович так же стремительно, как зашел, вышел.
Как-то раз, когда Василий Тихонович уже возглавлял объединение «Ямалнефтегазгеология», я услышал в трубке его чуть приглушенный рокочущий голос:
– Ну ты от рук отбился совсем. Хоть бы заглянул. Обещаю, что Галина Георгиевна чаю с мороженым луком сообразит.
Я заглянул. Открыв дверцу сейфа, Василий Тихонович распечатал бутылку коньяка. В этот момент в глубине сейфа я увидел коробочку, очень похожую на те, в которых обычно вручают награды. Подшибякина в них я никогда не видел. Поэтому попросил хотя бы посмотреть.
– Да ничего интересного, – как-то смущенно проговорил он, но коробочку подал.
Раскрыв ее, увидел медаль со знакомым силуэтом вождя. Догадался, что она являлась обязательным дополнением к Ленинской премии.
А через два года Василия Тихоновича не стало. Сгорел от болезней, вызванных хронической простудой и жизнью на колесах. Но осталась память об этом незаурядном человеке.
После Газ-Сале Подшибякин работал начальником экспедиции в Уренгое, был его главным архитектором, начальником строительства. В общем, выступал во всех ипостасях и разведывал новые месторождения. В том числе и самое крупное в мире – Уренгойское. Вырастил сыновей-геологов. Где-то по земле ходит его крестник – Василий. Так родители назвали малыша в честь Подшибякина, принимавшего у матери крестника роды на катере, посередине реки Таз.
В честь знаменитого геолога названа улица в Салехарде. На полуострове Ямал, распечатыванию кладовых которого он посвятил последние годы жизни, месторождение его имени.
Редакция выражает благодарность Сибирскому научно-аналитическому центру за помощь в подготовке публикации.
