Деревня Бучиха и ее жители
Далее в сюжете: «Деревня моя, деревянная, дальняя…»
Из всех благ цивилизации здесь только почтовая связь и свет. Правда, напряжение слабенькое, электроприборы летят. Ни асфальтовой дороги, ни автобусов, ни автолавок. Зато в Бучихе дышится как нигде. В реке водится много рыбы. В борах – брусника с черникой, по берегам речки Бучихи – нетронутые кусты со смородиной и сладкой дикой черемухой. В лесу изобилие грибов – боровиков, сырых груздей и рыжиков, которые относят к категории ценнейших. Опят, подберезовиков, подосиновиков – тьма тьмущая. Рай для грибников и ягодников. Не зря же здешние места называют промысловой Меккой.
Ну а тем, кто живет здесь круглый год, не меньше заповедного воздуха нужна булка хлеба на каждый день, обычная проезжая дорога. Чтобы не застрять в дне вчерашнем.
К истокам
В районном архиве есть данные об образовании Бучинского сельского совета Юргинской волости Ялуторовского уезда. Они датированы 1919 годом. Практически вся история Бучихи – сплошные эксперименты. Была в составе Чашинского сельсовета. 10 июня 1931 года Бучинский совет передан в Ялуторовский район, 25 января 1935 года – в Юргинский, 1 февраля 1963 года в Омутинский район. С 9 декабря 1970 года – снова в Юргинский. В составе Юргинского района Бучинский сельсовет находился до своего упразд-
нения – 5 ноября 1984 года. В 1984 году Бучиха вошла в состав Лесновского поссовета.
За этими, может быть, скучными для читателя датами – совершенно нескучная жизнь населенного пункта и его многочисленных жителей. В составе Бучинского сельсовета, опять же сошлюсь на архивные данные, в 60-х годах было до пятнадцати депутатов от своих избирательных округов. Самые населенные три избирательных округа: Бучиха – около 250 избирателей, 148 – в Барабане, 127 – в Барашках. К Бучинскому сельсовету относились также большие населенные пункты: Богатыревка, Трофимовка, Покровка, Чаша, Ждановский и Кировский участки. По сельсовету числилось около 1500 избирателей. Фактически это количество взрослого населения. А еще учащиеся семилетних и начальных школ. Плюс дошкольники. Очень оживленно протекала жизнь на территории Бучинского сельсовета.
За четвертой бригадой колхоза «Родина» значилось до 500 гектаров земельных угодий. Центральная усадьба хозяйства находилась в селе Володино, едва ли не полста километров от Бучихи. Здешние механизаторы сеяли зерновые, многолетние травы, подсолнечник. Косили сено для общественного животноводства. В сельском клубе устраивались вечера, на которые съезжались парни и девчата из соседних поселков. Гремела музыка по вечерам. Показывали кинофильмы. Были в Бучихе фельдшерский пункт, библиотека, магазин.
К моменту ликвидации сельсовета здесь оставалось 76 жителей. 18 заняты в сельхозпроизводстве, 6 – служащие, 34 пенсионера. С десяток школьников и столько же дошколят. Производственники перебирались на центральную усадьбу колхоза, пенсионеры поуезжали к детям в город. Могутные старожилы жили натуральным хозяйством: скотину на приволье выгуливали, пчел держали, ловили рыбу, ягоды и грибы собирали.
По мере сокращения числа жителей ликвидировалась инфраструктура, обрекая деревню на тихое вымирание, а ее старожилов на житейские трудности.
Сами себе и власть, и народ
Сегодня в Бучихе всего трое постоянных жителей: супруги Потаповы да одинокий пенсионер Гусев. Сами себе начальство, и власть, и народ. В деревню никто не наведывается. Да и кому охота сюда ехать? Дороги доброй нет. Или трактор «запрягай», или вездеход.
Единственная служба, которая держит постоянную связь со здешними стариками – Юргинское отделение связи, хоть камни с неба вались – доставят в срок и письма, и газеты, и пенсию. Вместе с ней по просьбе самих жителей и главы Лесновского сельского поселения Николая Овчинникова – необходимые товары на месяц.
Жителей огорчает отношение руководителей торговых предприятий: ни за какие коврижки не соглашаются организовать сюда выезд автолавки. Невыгодно. Почтовики – выгодно-невыгодно – идут в магазины, покупают соль, сахар, спички, хлеба побольше. Есть у них и свой товар для продажи, но ассортимент не так велик. А бучинские пенсионеры могут заказать и сапоги, и конфет хороших к чаю, и бутылочку к празднику – как же без нее. Не может отмахнуться от их просьб заведующая Лесновским отделением связи Татьяна Гололобова, не может сослаться на мизерное жалованье и большой перечень обязанностей, где забота о жителях Бучихи вовсе не прописана. Кто их выручит? Разве что заезжие строители или промысловики, которые, случается, квартируют у бучинских. Так это дело случая. А для Лесновской почты это стало частью работы.
Промысловая Мекка
Едем в Бучиху с главой Лесновского сельского поселения Николаем Овчинниковым и заведующей Юргинским отделением связи Татьяной Неня. В Лесновском отделении связи загружаем коробки и мешки с продуктами. Телефонной связи с Бучихой нет, и Татьяна Гололобова целиком полагается на интуицию и вкусы своих клиентов: в коробках пачки с чаем, суповые наборы, курево, тушенка, вермишель. Мыло и стиральный порошок. Из расчета на месяц.
Нынешние дожди расквасили дорогу. Надежда – на хорошую проходимость уазика сельской администрации. По дороге знакомимся с достопримечательностями здешних мест: живописнейший уголок природы там, где когда-то располагалась деревня Барабан, роскошные боры, устланные белым мхом. Добротный железобетонный мост через чистую речку.
– Ягодники в округе знатные, – рассказывает Николай Сергеевич, – только надо быть начеку. Можно с медведем столкнуться.
Косолапого здесь встречали не раз владельцы сенокосных угодий и промысловики. Рассказывают: бежит по дороге, оглядывается. Да так быстро бежит. До полусотни километров в час набирает скорость, убегая от траснспорта. Транспорта по дороге какого только нет: свердловчане, машины северных округов. Отпускники. С рыболовными снастями и корзинами для грибов. Никто никуда не торопится.
Вроде и далеко, и свои леса в том же Ялуторовском, Ярковском районах есть, нет, едут сюда. Ведь и не пробиться сюда простому автотранспорту. Приноравливаются. Промысловики – народ изобретательный.
Чай и макароны… вместе с корреспонденцией
Вместо широкой деревенской улицы в Бучихе заросли кленов, елей, акаций. Раскидистые яблони с крупными плодами – остатки бывших палисадников. Два дома в деревне. Геннадий Гусев – постоянный здешний обитатель живет одиноко и более чем скромно. Обычная крестьянская изба, старинные заваливающиеся амбары. В избе – стол, лавка, кровать. В 1977 году Геннадий Сергеевич вернулся с Севера. С тех пор безвыездно проживает в Бучихе. До пенсии лес валил, дрова пилил в колхозе. Теперь доживает свой век.
Нередко случается, что в избе хоть шаром покати. Очень рад был нашему приезду, что получил продукты и пенсию. Теперь месяц можно протянуть. Татьяна Федоровна ему объяснила, чего и сколько в его коробке. А я поразилась хозяйскому подходу почтовиков: ничего лишнего, только самые необходимые продукты, и ничего не забыли.
Хозяйства у Гусева нет, огорода тоже. Картошка, посаженная нынче, вымокла. Гусев очень трогательно благодарит нас. Впрочем, что тут особенного: когда думаешь, что совсем один на этом свете, а кто-то с заботой помнит о тебе, конечно, будешь благодарен.
Полюбить колхозника
Дом Потаповых за речкой на краю деревни. Живой, обжитой, в зелени сада и цветах. Хозяйка Пелагея Дмитриевна встречает эмоционально и шумно. Не очень-то рада: последнюю неделю согнули недуги, визит незнакомых людей ей в тягость. Петр Иванович настойчиво зовет в дом:
– Ну, елки зеленые, зови, мать, людей в дом. Приезжие гости бывают у нас редко.
Пелагея Дмитриевна оказывается словоохотливой, живой и звонкоголосой собеседницей. Морщась от недомогания, время от времени «направляет» рассказ мужа, если, по ее мнению, он неточный.
– Не мели-ка хоть языком, колхозник.
Колхозником себя Петр Иванович считает всю жизнь. Гордится этим. Сорок шесть лет колхозного стажа – не фунт изюму. А жена «уедает»: что, мол, ты заработал в своем колхозе за пятьдесят лет без малого. Мешок зерна для куриц нигде не купишь даже втридорога. Вот и колхозник!
У Петра Ивановича смуглое загорелое лицо человека, много работающего на солнце. Круглые, живые глаза. Жили они с Пелагеей в двух километрах друг от друга. Одна в Трофимовке, другой в Покровке. Работали в колхозе «Родина» на зерноскладе, на сенозаготовке – везде, куда бы ни послали. Молоденькая Пелагея, взористая, ладная, уж больно хороша была. Тогда и приметил он ее, свою судьбу, свою половинку. И никуда не делась. Полюбила колхозника! Пошла за него. Теперь у них пятеро детей, тринадцать внучат и четыре правнука. Зовут к себе, да дед не хочет уезжать из Бучихи.
Купите корову
– Тяжело жить одним среди лесов. Ни медпункта, ни магазина, – говорю им.
– Нет, не тяжело, – убежденно возражает Петр Иванович. – Здесь – земной рай.
– Тяжело, – соглашается со мной Пелагея Дмитриевна. – Последний год я здесь. Вот скотину всю приколю, дрова все сожгу. Прогодую еще и уеду.
– И поезжай, – улыбчиво говорит дед Петр, глядя на хозяйку насмешливыми глазами. – У меня дров – на пять зим.
Я справляюсь о здоровье. Пелагея Дмитриевна дает понять: нездоровится – это когда совсем слягу. Ей и в голову не приходит жаловаться. Вон у нее пучки козлятника сушатся, татарник колючий, другая разная трава. Она и опухоли разбивает, и давление
направляет. Никакого фельдшера не надо. Сама кого хочешь вылечит.
У Пелагеи Дмитриевны обиходно. Иконка Пресвятой Богородицы в красном углу. Массивная русская печь в полкухни. Каждый месяц дочь из Ялуторовска приезжает, делает капитальную уборку, стирает. Хозяйке остается только поддерживать чистоту.
В хозяйстве – коровушка, теленок, шесть овец, четырнадцать кур. Шесть соток – огород.
– Да корм неважный, – сетует хозяйка. – Колхозник-то мой, как сапожник без сапог. А коровушка не идет со двора, сколько ни гони.
Одна на всю округу. Глаза Пелагеи Дмитриевны наполняются слезами. Жалко, корова в самую силу вошла, а непокрытая.
– Нашелся бы добрый человек, взял, я бы продала. Такая она хорошая, такая пословная. Молодая – самые удои.
Разбирая мешок с продуктами, Пелагея Дмитриевна осыпает благодарностями почтовых работников: две большие шоколадки, кило шоколадных конфет, шесть пачек чая хорошего, «Прима» – деду.
– Вот ведь как знали, что положить! – удивляется. В глазах – радость. Внукам будет что послать в гостинцы.
Такого места больше нет
У бабушки Пелагеи носков навязано – целая коробка.
Наследство!
– Умру, так всем от меня по носкам.
Ее семья, все, что ее окружает и с ее внутренним миром созвучно – это все, что ее надежно удаляет от того, что она не любит и не принимает в жизни. Бучиха – это ее мир.
– Такого места нигде нет больше! – поначалу встретившая нас настороженно и недружелюбно, Пелагея Дмитриевна уже охотно выступала гидом в своем дворе, показывая веселый георгиновый ряд, яблоню выше крыши, обсыпанную яблоками, малину и калину под окном.
Что да, то да. Места хорошие. У реки. Потаповым, когда задумали строиться, места в деревне не нашлось. Дома в Бучихе стояли плотно, один к одному. Вот и пришлось им селиться за речкой. Дом хоть порядком поизветшал, крепкий еще. Не будет износу.
Последние из бучинцев устали прощаться, провожать уезжающих, терять. Перебирая прошлое, они с грустью вспоминают своих односельчан, соседей, друзей и подруг. По имени-отчеству называют всех колхозных председателей. Им, безусловно, многого недостает до благополучной цивилизованной жизни. Но, как ни странно, есть все, что нужно для полноты жизни. Ни скуки. Ни тоски. Ни пустоты. Ничего подобного нет в жизни обитателей Бучихи.
Мы покидали зеленый рай со сложным чувством. И местная власть, и работники почты не оставят здешних жителей без самого необходимого. Помогут чем могут. Но какой разный подход к этим местам у тех, кто приехал воспользоваться дарами щедрого края, и тех, кто корнями врос в эту землю. Здесь нам легко дышится. Прямо у дороги крепкие красавцы – боровики. До самой Юрги в обратном пути нам навстречу спешат автомобили, держащие путь на Бучиху.