Воин, который не любит войну
февраля - День памяти о россиянах, исполнявших служебный долг за пределами Отечества
Бывший старшина ВДВ Сергей Крячко срочную службу проходил под Кабулом. С однополчанами почти не встречается. Мероприятия по случаю очередной даты «вывода войск» не посещает. В «афганский синдром» не верит. Равнодушен к почетным знакам. Самой большой наградой считает то, что остался жив и приобрел жизненный опыт.
Об «афганском синдроме» сказано и написано много. Более того, некоторые воины-интернационалисты признаются, что незадолго до 15 февраля - официальной даты вывода советских войск из Афганистана - их начинает потряхивать, появляется беспокойство, лезут в голову разные мысли, воспоминания. Поэтому наша беседа с Крячко началась с вопроса, не испытывает ли он что-нибудь подобное накануне этой даты.
- Не то чтобы не верю в «афганский синдром» или считаю его чем-то ненормальным, - отвечает Сергей. - Понимаю, что у человека может быть глубокое разочарование в стране, обида за что-то несложившееся в жизни. И все же, если одолевает такое, надо идти к врачу, иначе тяжело жить. В конечном счете все зависит от того, воин ты по сути своей или нет. Мне довелось встретить очень мало настоящих воинов. Сам я - воин. Все мои близкие родственники по материнской линии (отец шахтер) - офицеры. Дядя командовал Новосибирским военным округом. Мне тоже хотелось стать офицером - после школы поступал в Рязанское воздушно-десантное училище. Не поступил. Но в ВДВ все равно попал, как и хотел. И в Афганистан попал, как хотел, по заявлению.
- Казалось бы, все сложилось довольно логично: вы - воин по сути своей, попали на настоящую войну, да еще в любимые войска. Действительность не разочаровала?
- Был шок - до чего же непрофессиональной оказалась наша армия, плохо стреляющей, слабо подготовленной. Я за то, чтобы армия была только профессиональной. Взрослые мужчины должны выполнять взрослую мужскую работу. Счастлив тот боец, у кого командир оказался настоящим «отцом солдатам». Но таких единицы. А ведь солдаты - совсем еще мальчишки, 18-20 лет.
- Так ведь и командиры у них порой не намного старше...
- Солдату тяжелее, он все равно младше. И условия его обитания более суровые. Сколько бы ни было лет командиру, он осознает свою ответственность. Впрочем, даже совсем юный лейтенант может быть хорошим «отцом», а опытный вояка - не стать таким никогда.
- Вам было страшно?
- Когда только приехал, нас завели в клуб и показали фотографии советских солдат, изрубленных на куски. Выходим из клуба - неподалеку, прямо на наших глазах, падает вертолет. Так началась война...
Седых сверстников впервые увидел: парни вернулись из Кандагара с операции. Шли в баню - насчитал человек пятнадцать таких. Паренек мой знакомый поседел, когда ему расстреляли рюкзак на спине, а его чудом не зацепило. Я был настроен на то, что через это надо пройти. Кроме того, помогала уверенность, что мы делали благое дело. Позже многое, конечно, переосмыслил. Понял, что нельзя вторгаться в чужую страну, делать людей свободными и счастливыми по собственному усмотрению. Такая политика губительна для всех: и кто вторгается, и к кому вторгаются.
Страшно бывало, как всякому. И сейчас бывает - за кого-то из близких. Страх, с одной стороны парализует, с другой - мобилизует. Война - дьявольский урок, но она же - чистилище, которое обнажит сущность каждого.
- Приходилось видеть герои- ческую сущность людей?
- Человек, перешагнувший через страх, уже герой. Если же говорить на уровне поступка, то герой тот, кто, перешагнув рубеж, пошел на самопожертвование.
- Значит, были и другие, кто не перешагнул?
- ...и сподличал. Однажды на Чарикаре была такая ситуация...
- Скажите, Сергей, почему вы не хотите встречаться с однополчанами и игнорируете 15 февраля?
- Встречаться действительно не хочу. Отношения с друзьями поддерживаю виртуально. Многие с годами лучше не становятся. Возможно, как и я сам. Все должно остаться в памяти. Нельзя возвращаться в прошлое. Надо просто помнить и то, что было с нами, и то, что мы видели в чужой стране.
- А какой вы увидели саму страну? Что поразило больше всего?
- С одной стороны, необычайной красоты природа. Крокусы разноцветные, целые поля маков, фисташка цветет, миндаль... С другой - жара, спать можно только завернувшись в мокрую простыню. На дорогах колеса машины на полметра в пыль погружаются. Эта мелкая песчаная пыль всюду - никакого от нее спасения. А еще и «афганец» задует...
Больше всего поразили дети. Я служил в Афганистане в 1986-88 годах. С 1979 года там уже родились и подросли дети войны. У них были незабываемые глаза - как у испуганных зверьков. Представьте: девчушка лет трех-четырех тащит мешок с собранными где-то банками, а еще своего маленького братика, которому годика два. И это вполне обычная картина.
Афганистан - горе. И нашего народа, и афганского. Я, кстати, недолюбливаю слово «афганец» применительно к нашим солдатам и офицерам. Для меня оно все же означает жителя этой страны.
- Вы свои награды надевае-те хоть иногда? Сколько их у вас?
- Медаль «За боевые заслуги», две «За отличие в воинской службе». Ну и медаль от афганского комсомола. Просто храню. А самой большой наградой (как и многие другие) считаю то, что остался жив.
- Вы говорите, что являетесь воином по сути своей. Как и в чем данное свойство проявляется?
- Это ведь применительно не только к войне. Воин - тот, кто спасает, защищает и защищается. Я жил в одном из самых бандитских городов страны - Прокопьевске. Наверное, каждый третий житель, включая женщин, сидел в тюрьме. Сам город принуждал быть сильным. Единоборствам меня научила улица. Всю жизнь совершенствуюсь в этом виде искусств. И готовлю других по своей системе. Например, сотрудников службы безопасности компании «Бурнефтегаз», где сейчас работаю. Если примерно прикинуть, то больше ста человек в общей сложности обучил.
- А спасать кого-то доводилось?
- В детстве вытащил из пруда мальчика и девочку (нам было лет по 10-11). А когда работал в Югорске, из окна выпал человек. Ему в горло воткнулось тонкое стекло, совершенно незаметное. Мне удалось его вынуть. И человек остался жив. Это война, уверен, дала такие навыки: быстро соображать и правильно действовать. Спасибо ей за это. Но любить войну невозможно.
- Как вы полагаете, Сергей, надо говорить об Афганистане? Писать о судьбах людей - воинах и не воинах, вдовах и сиротах? Или лучше не трогать тему? Вопрос не риторический. Ведь нередко звучат голоса недовольных, мол, надоели вы со своим Афганом и «афганцами»...
- Непременно рассказывать. Обо всем. Показывать историю и хронологию событий, трагедию обычного человека. Чем шире палитра, тем точнее получится общая картина.
