В авоське меридианов и высот
Тюменский Север - не только точка на карте страны. Это и роман, и романс, и... судьба
Быть отцом знаменитого сына не столько почетно, сколько хлопотно (да и вообще брать на себя роль родителя - не конфеты с чаем лопать). Ту ли дорогу выбрал отпрыск, не попал ли под дурное влияние, счастлив ли, и, наконец, когда последний раз нормально обедал... Искренние, иногда чрезвычайно «накрученные» переживания за настоящее и будущее ребенка, пусть ему уже за двадцать, затмевают все и всех. То молишься за него, шебутного, перед святыми ликами на старинных иконах, а то начинаешь гадать на кофейной гуще, изводя себя сомнениями-подозрениями. Иначе никак - плоть от плоти, кровь родная.
Василий Гладков - папа известного в ранешнем Союзе, в нынешней России композитора Григория Гладкова. Последний заглядывал к нам в гости в ноябре 2010 года. Как вдохновенно, с любовью и в то же время азартно он рассказывал журналистам историю освоения Тюменского Cевера «по-батьковски». Удивительно: сам Василий Григорьевич с Брянщины будет, учился в Киеве, начинал работать на Дальнем Востоке, много лет трудился именно в нашем снежно-нежном крае, а сейчас коротает век под Москвой. Именно Север сыграл самую большую роль в его становлении, взрослении, мужании. Север «вылепил» его характер - крепкий, серьезный, «стержневой». Его судьба, как судьбы всех, кто добавлял на карту страны красные флажки (мол, освоено!), и трудна, и интересна. И сплетена она хитро - лента горестей, прядь радостей, узел из подвигов. По меркам кабинетных начальников они совсем меленькие-маленькие. Сам Гладков, как человек скромный, называет их обычными буднями. Мне же (автор - имею право!) некоторые случаи, приключившиеся с моим героем, хочется называть именно этим пафосным словом. Скажу так: знаменитый сын мог появиться только у знаменитого отца!
На родине, в плену... На родине, в почете...
Он родился на Брянщине, недалеко от реки Навля - между Москвой и Киевом. Из шестерых детей по счету пятый. В 1941 году Васе исполнилось двенадцать. В калитку дома Гладковых жестокая война постучалась скоро - в декабре прямо на пороге фашисты расстреляли отца. В родную деревню он, партизан, пришел подлечиться (рыл землянки - застудился) и собрать продукты для отряда. Кто-то из местных донес... Старшего нет - семью погнали на улицу. Васю немцы забрали с собой - довели аж до Белоруссии. Мальчишку заставляли хоронить убитых, мостить дороги. В таком плену он пробыл 23 месяца. Долго потом, после освобождения, не мог прийти в себя...
За образованием искупавшийся в неволе парень отправился в Киевский речной техникум. По распределению в 1951 году попал в Хабаровский порт, а чуть погодя - в поселок Покровку, что на левом берегу Амура. Обжитая пристань играла роль своеобразной базы для переправки грузов с железнодорожных составов на водный транспорт до Сахалина. В Покровке добрый молодец встретил судьбу: скромница-послушница, выпускница медучилища Таисия приехала сюда с Белгородчины еще в 1946 году, сразу после лихолетья. Тут жил-работал ее старший брат, он и помог устроиться. Еще до свадьбы парочка перебралась в сам Хабаровск. Как подающего надежды серьезного и ответственного молодого человека, Василия избрали секретарем комитета комсомола порта и призвали, так сказать, в «штаб». Через год у молодых родился первенец Гриша, в честь деда-партизана названный. Когда сыну шел пятый месяц, супруги засобирались на малую родину в отпуск. Десятидневный путь паровозом до Брянщины Гладковы преодолели спокойно. С лялькой водились не только соседи по купе, но и весь вагон. Лялька чужих радовала - не будила по ночам писком, охотно шла на руки днем. В том отпуске Василий Григорьевич и Таисия Тихоновна «застряли» на сорок с лишним лет... Вот как бывает.
По специальности техник-механизатор грузоподъемных и транспортирующих машин и механизмов речного транспорта глава семейства нашел работу быстро. В области начали прокладывать газовые и нефтепроводы - руководил бригадами. Это дело ему было знакомо еще по Киеву. Прожить на 140 рубликов стипендии (за буханку хлеба на рынке просили 150) не представлялось возможным - стал искать приработок. Киев тогда активно газифицировали. Весь город перерыт-перекопан, айда помогать, студент голодный: копай траншеи, очищай, соединяй, изолируй, опускай в землю километры труб. Все вручную. Когда в Брянске организовали строительное управление треста «Щекингазстрой», Гладков-старший оказался тут как тут: прокладывал нефтепровод «Дружба».
Север, ты меня слышишь?
Мало освоенный Тюменский Cевер манил Василия Григорьевича по двум причинам. Во-первых, там можно было заработать, а значит, помочь взрослеющим сыну и дочери (по паспорту она Мария - в честь Марии Стюарт, но родные почти с рождения называют ее Мариночкой). Во-вторых, насытиться красотой неземной, то бишь природной. Сначала мой герой попал в Лабытнанги. Неласково встретил молодой городок охочего до романтика работягу: сырость кругом, вода из земли как из крана сочится, мужики с кочки на кочку точно лягушки прыгают, а то лихо балансируют на деревянных настилах. Следующей точкой стал Надым. Здесь получше: обжитое место - почти цивилизация.
- Как же хотелось узнать, что такое эти знаменитые сибирские морозы! И вдруг термометр показал минус 56 градусов. Надеваю меховой костюм, сверху полушубок, на ноги - несколько шерстяных носков, унты. Сажусь в МАЗ, трясусь километров семьдесят от города. И все это время задыхаюсь в кабине. Больше я так никогда не марафетился.
Ни одного знакомого в Надыме. В кармане - «просительная» записка к человеку по фамилии Кадегроб. Тот обещал устроить, но прежде - потерпеть, осмотреться. Не мешкая, снял комнатку в гостинице, жил, ждал... Сколько дней ждал, столько наблюдал за интересным персонажем. Тот все время куда-то торопился: бегал быстро, в буфете глотал, не жуя... Весь в себе, как бы сказали психологи. Когда Гладкова пригласили зайти в строительное управление, именно там он и повстречался со «стремительным», как оказалось - будущим шефом.
Под началом Дмитрия Кондырева Василий Григорьевич руководил участком - строил жилье, производственную базу, дальше - средства электрохимзащиты трубопроводов от блуждающих токов. Скоро пробивному и исполнительному новенькому стали давать поручения снабженческого толка: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. На Дальнем Востоке, заранее договариваясь с железнодорожными начальниками для «ускорения отправки», он справлял американские трубоукладчики и японские бульдозеры, очень нужные на линейном строительстве. По этой самой причине, спустя 25 лет, оказался в Хабаровске - городе юности. Дошел до главного, рассказал как на духу, что с Тюменского Севера, что без техники не вернется. Главный взял фирменный блокнотик и вывел короткое: «Отправить. Исполнение доложить». Да, его дотошность, обязательность могли свести с ума, кого хочешь. Но благодаря таким качествам людей соединялись берега рек, строились города, осваивались космические просторы.
«Операция Ы» начинается
Однажды после очередной шумной планерки Кондырев попросил задержаться в кабинете. Когда народ разошелся, начальник коротко рассказал о новом задании - отыскать в лесах под Сургутом брошенный по осени канадский болотоход и доставить его в Надым, в общем, вернуть «бойца» на «фронт». Операция под кодовым название «Ы» (тогда в моде был фильм Гайдая о приключениях Шурика), как истинная операция, состояла из нескольких частей: найти технику - раз, перегнать ее на станцию Манчем под Салымом - два, разобрать, погрузить на железнодорожные платформы и отправить до станции Серьгино (Октябрьский район) - три, там собрать и своим ходом пустить до Надыма - четыре. По меркам современных «форсажных» авто 640 километров, что болотоходу предстояло одолеть самостоятельно, - не расстояние, но «Формост» мог разогнаться только до 12 километров в час.
На календаре - февраль. Пытался было возразить: «Давайте подождем до лета!» Но разве с начальником поспоришь?
- Выезжайте в Тюмень, ищите снабженца, заказывайте, что нужно, и занимайтесь делом! - распорядился Дмитрий Петрович.
И вот Гладков в Манчеме. Нашел технику, собрал бригаду, снабдил людей инструментом. Бульдозер чистит дорогу, работяги едут следом на грузовике. Вдруг видят, в окружении сосен - снежный холм с двухэтажный дом, метров пятнадцать в длину. С места такую махину не сдвинуть - застыла в почве конкретно. Когда ни ломики, ни электростанция с отбойниками не помогли вызволить великана из неволи, Василий Григорьевич вспомнил о паросиловых установках, используемых на бурильных площадках. Такие могли быть в Нефтеюганске.
Как оказалось потом, добирался до этого города Гладков совсем зря. Только заселился в гостиницу, звонок от начальника: «Срочно в Тюменский главк! Все вопросы на месте». Ему вновь предстояло примерить роль «толкача» - достать в Брянске почти две тысячи тонн цемента - невероятно большую и очень нужную для строительных управлений массу. Поездка на малую родину прошла под счастливой звездой. Обошелся без взяток. Все как всегда решили слова.
Из белого от цементной пыли Брянска Гладков уезжал довольный: можно снова за «Операцию Ы» взяться. С паросиловыми установками вернулся к замурованному в стылую грязь болотоходу (когда-то тот первым прибыл в трест «СеверТрубопроводСтрой»), вместе с энтузиастами откопал его, нашел водителя, направил «лыжи» до Манчема. Почему ж столь дорогую технику бросили в тайге? Все человеческая безалаберность. Он встал тогда, по осени, из-за неправильной регулировки механизма. Никто не попытался понять, в чем дело, починить и благословить на дальнейшие трудовые подвиги.
На станции Гладков выбил две платформы, с товарищами разобрал «Формост», погрузил его по частям. Но отправка затягивалась - Тюмень не разрешала. Вновь переговоры, убеждения, даже угрозы («Ведете себя несерьезно! Я все равно получу разрешение на перевозку!»). Он дошел до обкома партии и добился-таки своего. Болотоход по-барски ехал на платформах, сопровождаемый машинистом Сашей Щербаковым. Гладков спешил в Серьгино на пассажирском. Встретились на месте, отогнали платформы в тупик, принялись выгружать. Рядом все это время крутился любопытный паренек. Разговорились. Демобилизованный, мечтает попасть на Север, за трактором раньше сидел. Уже втроем они собирали машину несколько дней. Впереди - сорок километров до Оби на гусеницах.
«Формост» ты мой христовый
Февраль сменился мартом. Вон и река-матушка местами проступившей из-подо льда водой поблескивает. Едут себе тихохонько. Навстречу никто не торопится. А дорога вроде как накатанная... Ближе к Оби троица заметила и технику, и людей. Картина маслом: у самой кромки трактор с прицепом, на прицепе ревет корова, рядом голосит хозяйка, мужик, по всему хозяйкин муж, бойко ругается с трактористом. Подъехали, выяснили, в чем дело. За скотиной семейная пара приехала с другого берега, а обратно тракторист ехать отказался - а ну как в полынью угодишь, да потонешь. Гладков решил гнать болотоход до победного конца. Женщина с надеждой в глаза заглядывает...
- И тут я вспомнил случай из детства. После освобождения из оккупации у мамы завелись кое-какие деньжата. Задумала она на другом берегу Десны коровку купить. Про коровку ту красивая история среди местных ходила: будто у нее шесть доек, а молоко самое вкусное, самое сытное. Цена - 15 тысяч рублей и пуд соли. Снаряжаемся ранним утром в дорогу. Нашли хозяев, расплатились - спешим обратно. К вечеру снег рыхлым стал - скотина не идет, боится. С горем пополам до дома добрались. Сами вымокли, животное измучили...
Жалко стало этих, на Оби. Нашли в кустах санный прицеп, затащили на него буренку и вперед. До финиша им не хватило нескольких десятков метров. Машина не глохнет, но и не едет - тяги нет. Только на утро вместе с подмогой ребята вытянули христовый «Формост» на другой берег, к селу Перегребному в Октябрьском районе (корову еще ночью на собственных закорках к новому месту жительства доставили хозяева). Оказалось, что редуктор сильно износился. Удивительно, как болотоход вообще двигался. Чтобы устранить неисправность, Василию Григорьевичу пришлось вновь слетать в Тюмень и заказать для многострадальной техники редкие запчасти аж из Москвы. А тут еще местная прокуратура проснулась: «Просим явиться и объяснить причину самовольного переезда через переправу». Но где наша не пропадала?!
Из Перегребного путешественники направились на Север. 600 километром они преодолели недели за две. За это время и гусеницы переворачивались (встали как на якоре), и редуктор вновь ломался. А уж как участники «болотоходной эпопеи» проклинали свою беспечность, детскость, симпатию к авантюрам...
В Надыме их встретили как героев. Солдатика Гладков устроил на курсы машинистов-трубоукладчиков и затем нашел ему солидное рабочее место. «Формост» служил команде Кондырева долго и верно. А вот сменивший его на посту Муханов отнесся к технике не по-хозяйски: последние дни машина провела в каком-то болоте: поработала, сломалась - так и бросили ее, несчастную, во второй и последний раз. Спустя время Василий Григорьевич отыскал это место и даже разработал новый план по вызволению железного друга из торфяного плена, но средств на осуществление мечты, увы, не добыл.
...Такая вот история. Кто-то скажет - банальность. Для одних - простота, для других - смысл и часть жизни. Из таких вот банальных и серьезных кусочков и рисовалась эпопея освоения Севера, где особые закаты, рассветы, да и люди особые. Туда не ехали лентяи. А если и ехали, то долго не выдерживали. Туда стремились люди цепкие, стойкие, как уже говорила ранее, «стержневые». Они были доброжелательны, бескорыстны, влекомы идеей... И таких же судьба им давала в приятели помощников.
Последний раз на Тюменском Севере Василий Григорьевич был в 1984 году. Сейчас он живет то в Москве, то на даче в Солнечногорском районе Московской области... Но от памяти не скрыться. Закроет глаза, и вот он - Север! Там особенные закаты, рассветы и люди тоже особенные...
