Валерий Баринов: «Актеры обладают тайной»
Личность
Его часто зовут на ток-шоу. Если и соглашается, то только на культурные проекты. Несколько раз попался на приманку программы «Пусть говорят».
------
Позвонили, невнятно представились, пригласили на беседу об Андрее Толубееве. Пришел, а там «Пусть говорят». Еще раз позвонили: «Вы знакомы с Ани Жирардо? Ждем!» Пришел – снова «Пусть говорят». Дело не в том, что Валерий Баринов категорично настроен против «конфет и шоколадок». Рано или поздно на подобных шоу из тебя вытрясут всю душу. Валерий Александрович считает, что артист должен сохранять тайну, а публика – не мучить расспросами, а самостоятельно ее разгадывать.
«Если человек сцены жалуется на то, что у него болят почки, сломано ребро и колено, или хвастается кухней в загородном доме, это неправильно. Зачем пускать народ за кулисы жизни? Ты должен работать так, чтобы быть интересным именно на подмостках», – накануне презентации в Тюмени «золотомасочного» спектакля «Скрипка Ротшильда» режиссера Камы Гинкаса заявил Баринов. Выловить колоритного актера удалось после пресс-конференции.
– Валерий Александрович, у вас такая благозвучная фамилия. А успешная ли?
– Однажды я сыграл Петра Столыпина. Ко мне подошли новоявленные московские дворяне и предложили: «Хотим пригласить вас к себе, титул дать». Сразу понял, что это за люди. Ответил: «Ребята, скорей всего дворянской крови во мне больше, чем в вас вместе взятых...» Не могу быть дворянином по сути своей фамилии. Я – баринов, то есть принадлежащий барину. Значит, из дворовых крестьян.
А успешная ли?.. Не задумывался.
– Вы же из провинции?
– Да, из замечательной провинции! Родился в Орловской области.
– Сложно было в Москве пробиться-утвердиться?
– Тоже не думал... В столицу уехал из Орловского театра, где трудился в качестве рабочего сцены и иногда выходил в массовках. Пределом мечтаний было окончить специальное учебное заведение и вернуться на родину.
Но когда попал в Москву, совершенно обалдел от города, театров – «Современника», МХАТа. Вот тогда понял, что домой уже не поеду.
Закрутилось. На втором курсе впервые оказался в Ленинграде и сразу в него влюбился. Но как страстно влюбился, так через некоторое время страстно возненавидел. В принципе Питером нужно переболеть. Сейчас я снова к нему неравнодушен. Не меньше, чем по отношению к Парижу, в котором имел счастье жить несколько месяцев.
– Вы сменили несколько сцен. Не похоже ли это на предательство?
– Менял. Нелегко. Как получается: прихожу в театр и уже на третий год играю во всех спектаклях. Это и трудно, и неинтересно. Малый театр, например, покидал с одиннадцатью ролями. Можете представить, что это такое? Если даже каждую сыграть по два раза, получится 22 спектакля в месяц. Невозможно! Был период, когда работал в пяти театрах сразу. Еще и в кино снимался. Меня часто спрашивают, как это делаю, но я и сам не знаю.
– С какими мастерами вам работалось легко, а с какими трудно? Нашли ли вы своего режиссера?
– Мне нравится работать с теми режиссерами, с которыми как раз трудно!
– Которые мучают?
– Да! Хороший режиссер ставит невыполнимые задачи. Кама Миронович Гинкас такой. Момент тупика в искусственно созданной им ситуации дает актерам колоссальную питательную среду, помогает включить внутренние ресурсы. Эти муки творчества самые сладкие!
– Невыполнимые задачи Гинкаса вы так и не выполняете?
– В конце концов выполняю! На тех редких репетициях, которые у нас случаются, получаю удовольствие сравнительно большее, чем когда выхожу в спектакле. Приведу пример с другим режиссером. Как-то играл в постановке Юрия Еремина «Статья». Играл главного героя – борца за правду. Его, бедного, гнобят, зарплату ему не платят, а он все равно на своем стоит. И вот дочка с первой зарплаты покупает папе туфли. Еремин говорит: «Берешь туфли, радуешься, целуешь девочку, надеваешь обновку, а когда поднимаешь голову, у тебя все лицо в слезах... Ты понимаешь, что потратил жизнь на ерунду».
Гинкас мне все время доказывает, что, играя в «Скрипке», я должен материться. Но так, чтобы никто из зрителей не услышал.
В принципе, я за такие же ругательства на сцене.
А вообще идеальный театр – когда на сцене разговаривают два человека. Помню, пятнадцатилетним мальчишкой посмотрел в Москве спектакль «Милый лжец». Не мог оторваться.
Не понимал, что происходит. Волшебство! Из современного театра и кинематографа уходит атмосфера. Они становятся ненастоящими. Да, я снимаюсь в сериалах. И мне не стыдно ни за одну работу. Когда получаю сценарий, обязательно его просматриваю, а потом говорю: «Так, ребята, я согласен, только все перепишу!»
– И продюсеры идут на это условие?
– Они даже счастливы! Как-то на пресс-конференции один въедливый молодой человек спросил: «Валерий Александрович, а правда, что вы не читаете сценарии сериалов, в которых снимаетесь?» Сначала хотел ответить, что полностью прочитать сценарий невозможно: готовы, например, пятнадцать серий, а остальные еще пишутся... Но сказал по-другому: «Милый мой, если бы я их читал, я никогда в них не снимался!» Шутка, конечно. Просматриваю и переделываю!
«Петербургские тайны» – замечательная работа. Потому что в ней были заняты великие сценаристы Анатолий Гребнев, Вадим Зобин, Леонид Пчелкин, Елена Гремина, Михаил Угаров. Они писали серии на того артиста, у которого роль шла лучше. Какое же соревнование между нами начиналось!
– Ваши учителя?
– Будучи молодым, всегда выбирал себе артиста № 1. В разные периоды это были совершенно разные актеры. Евгений Васильевич Лебедев, Олег Иванович Борисов... С последним имел счастье вместе выходить на сцену, сниматься в кино, работать на радио. Я ничему у них не учился. Меня вело, меняло, а иногда и ломало впечатление, которое получил во время общения. Любить работу научил Виктор Коршунов. В училище. А вообще я лодырь страшный. Если не профессия, отпустил бы бороду, отрастил большой живот и лег на диван...
– Смотрел бы футбол...
– Да!
– Расскажите об этой страсти. Еще знаю, покером увлекаетесь.
– Человек азартный. Покер считаю актерской игрой.
– Потому что блеф?
– И он тоже. Вхожу в игру. Довольно быстро начинаю выигрывать. Увлекаюсь. Даю сбой. Меня тут же раскусывают. Я не против азарта. Потому что точно знаю, что никогда не проиграюсь и не сопьюсь.
– Можете остановиться?
– Повышенное чувство ответственности. Слишком много людей зависит от моего материального положения. Один нарколог как-то сказал: «Да у тебя и гена-то этого нет!»
– За какую футбольную команду болеете?
– За московский «Локомотив». К сожалению, чиновники делают все для того, чтобы клуб погиб. Что такое футбол? Это сохраненное во мне детство. А Баринову, как творческому человеку, сохранять детство просто необходимо. Когда команда проигрывает, плохо себя чувствую, даже роль не получается... Но как ее исправить,
я знаю. А в футболе...
Знаете, уже более сорока лет жду профессионального провала. Перед каждым выходом на сцену думаю, вот сейчас зрители поймут, что я бездарь и морочу им головы. Но зритель доволен. Только великим и гениальным называть себя не позволю. Обычный. Но с тайной.
Фото Валерия БЫЧКОВА и из архива Тюменского драматического театра
