Память сильнее времени
Память о Великой Отечественной войне стереть невозможно, так же как и переписать историю, утверждает известный тюменский журналист и писатель Рафаэль Гольдберг
интервью
На встречу с Рафаэлем Гольдбергом шла с большим волнением. Было от чего. Многим тюменцам он знаком не только как талантливый журналист и автор книг, но и как один из организаторов и ведущий военно-спортивной игры «Зарница», молодежной рубрики «Есть встать в строй!» в некогда любимой газете «Тюменский комсомолец».
------
Впервые я встретилась с Рафаэлем Соломоновичем в 70-х годах теперь уже прошлого века. Бравый солдат (тогда я не знала, что он корреспондент газеты), водил нас, участников городской военно-патриотической игры «Зарница», в атаки. Мы, девчонки-малолетки, были в него влюблены.
Прошли годы. Рафаэль Гольдберг – один из известных журналистов Тюменской области и... суровый критик моих публикаций о Великой Отечественной войне в газете «Тюменская область сегодня». Ох и досталось же мне от него! Малейшая неточность в статье – жди телефонного звонка из «Тюменского курьера» от Гольдберга.
Потом мы примирились. Нас сдружила Великая Победа, вернее проекты наших газет, посвященные 65-летию Победы в Великой Отечественной войне.
Отгремели майские салюты – и вот новая встреча. Хотелось узнать больше о писательской и краеведческой деятельности Рафаэля Гольдберга. Его работы можно принимать или не принимать, но нельзя отрицать, что они оставляют заметный след в общественном сознании жителей региона.
– Не со времен ли «Зарницы» продолжается ваш интерес к военной тематике?
– Помнят?
– Такое не забывается. Мы, школьники 70-х – 80-х годов, «Зарницу» считали любимой игрой. Готовились к ней, соревновались за право стать участниками…
– Жаль, что у сегодняшних мальчишек и девчонок другие игры... А «Зарница», безусловно, повлияла на мой интерес к военной тематике, хотя сыграла опосредованную роль и далеко не главную.
В начале семидесятых годов в Тюмень на постоянное место жительства приехал капитан второго ранга Юрий Рупинский. Он участник Великой Отечественной войны, военный журналист, краснофлотец. Несмотря на большую разницу в возрасте, мы подружились. Благодаря этой дружбе появилась рубрика «Есть встать в строй!».
Сегодня с гордостью могу сказать, что был лично знаком с фронтовиками, которые участвовали в основных битвах Великой Отечественной, штурмовали Рейхстаг. Один из них – Василий Иванович Рыжков, командир десантной роты 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии 79-го стрелкового корпуса Первого Белорусского фронта. Кстати, знамя этой дивизии стало символом Великой Победы.
Мало кто сегодня помнит, что во взятии Берлина и штурме Рейхстага участвовало много наших земляков, так сложилось. 150-я Идрицкая стрелковая дивизия была трансформирована из 227-й лыжной стрелковой бригады, состоящей в основном из тюменцев.
Со временем рамки молодежной рубрики «Есть встать в строй!» оказались малы. Участники Великой Отечественной войны стали героями радиофильмов – «Рядовые», «Командиры», «Сверстники», «Интернационалисты» и «Победители». Их транслировали по тюменскому радио.
К военной тематике «зовет» и мое военное детство. Я из поколения тех, кто пережил войну и праздновал Великую Победу в мае 1945 года (тогда моя семья жила в уральском городе Асбесте). С утра в городе было людно. Мы, дети, радовались победе и каждого встречного мужчину приветствовали словами: «Здравствуй, дяденька, с Победой!»
Шли годы, а тема войны не отпускала и стала частью моей жизни.
– Фирменный стиль Рафаэля Гольдберга – уникальные, мало кому известные факты. Невольно задумываешься, откуда у вас столь глубокие познания?
– В 1996 году мне предложили написать книгу о Великой Отечественной войне. Это моя личная книга об этой войне, о моем личном отношении к ней.
Потом была книга о девушках-санинструкторах, ушедших после окончания курсов Российского общества Красного креста на фронт с территории нынешней Тюменской области. Для ее написания одних воспоминаний ветеранов оказалось мало, требовались уточнения, официальные справки и так далее. Именно тогда я полюбил работу с архивными документами.
Перелистываешь старые, пожелтевшие страницы документов и как бы «вслушиваешься» в голоса людей. Пусть их речь полна ошибок, но как она прекрасна! И как тут не вспомнить слова Александра Пушкина: «Без грамматической ошибки я русской речи не люблю».
Главное в работе с архивами – не пропустить ни одной «мелочи». Именно они могут прояснить «белые пятна» истории, и тогда «полотно» судьбы, событий «вплетается» в правдивый рассказ.
Например, в печати не раз было опубликовано письмо военных лет в редакцию «Тобольской правды» от Оли Танкилевич, ученицы 1-го класса школы № 3. Девочка просила редактора напечатать ее заявление: «Передайте деньги из моей копилки в сумме 101 рубль 18 копеек на строительство танка «Малютка», а всех ребят прошу последовать моему примеру. Хочу, чтобы бойцы Красной армии скорее разбили фашистов, и я вернулась домой в Запорожье».
Через много лет, будучи в командировке в Москве, на одном из мероприятий я услышал фамилию Танкилевич. Обладателем редкой фамилии оказался Сергей, племянник той самой первоклашки из Тобольска. Он рассказал о том, что тетя Оля после войны жила в Таганроге, заведовала секцией детских товаров в универмаге, двадцать лет назад ушла в мир иной. Кстати, известный поэт Михаил Танич тоже Танкилевич.
– Военная тематика в вашем творчестве – это попытка напомнить уроки истории (о них вы рассказали в очерке «Пропущенный урок»), восстановить историю отдельных людей?
– Я считаю несправедливым, что более шестидесяти лет существует особый список, с которым можно познакомиться на сайте «Саксонский мемориал», где немцы выставили более 700 тысяч фамилий советских людей, кому выпало испытать горечь поражений в бою и унижение плена. Не все сумели выжить, а вернувшихся долгие годы убеждали, что судьба попавших в плен постыдная. Хотя, если разобраться, много ли их личной вины в случившемся? Нельзя же считать виной солдата, что план операции оказался неудачным, что враг оказался сильнее, что сам солдат не погиб в бою. Мне памятны кадры кинохроники, где горы замученных людей, колючая проволока, дымящие печи...
Поэтому «я хотел бы, чтобы все знали, что не было безымянных героев, что были люди, которые имели свое имя, свой облик, свои чаяния и надежды. Пусть же павшие в бою будут всегда близки вам, как родные, как вы сами» – эти слова Юлиуса Фучика стали для меня обязательной программой пропущенного урока истории.
– В прежние годы говорили: нет в стране семьи, которую не задела бы война. Прошли десятилетия, а во многих семьях до сих пор не знают о судьбе родных людей. Почему?
– Причин тому много. Например, я сейчас разыскиваю лейтенанта Аверина, который одним из первых встретил войну на границе литовского городка. Там же находилась его беременная жена, кстати, наша землячка, и ребенок. События 22 июня 1941 года для них закончились пленом. Женщину с детьми разместили в лагере для жен военных командиров. Сразу же после освобождения из плена она стала разыскивать мужа. Но никаких «следов» не могла найти. Виной тому стала ее «забывчивость»: в запросе указала, что «муж служил в 74-м полку». Мы подняли документы и обнаружили , что лейтенант Аверин – из 374-го полка 128-й стрелковой дивизии.
Из своего многолетнего опыта поисковой работы могу назвать и основную причину неизвестных солдат – гриф «секретно». Хотя во многих документах, переданных Советскому Союзу более шестидесяти лет назад, указано не только место пребывания в лагере для военнопленных, но и дата, и место захоронения.
Другая причина – ошибка в переводе с одного языка на другой. Например, Алексей Кириллович Мызник, семья которого живет в Заводоуковске, до недавнего времени считался без вести пропавшим. Переводчик, заводя личное дело, фамилию земляка написал– Алызник. При подробном изучении идентификационной карты выявили, что мать Алексея Кирилловича звали Фекла. Благодаря этому стала известна дата смерти и место захоронения земляка – город Соколово в Чехословакии.
– Рафаэль Соломонович, будучи в поездке по Америке, вы наверняка встречались с ветеранами Второй мировой войны. Чувствуют ли они себя героями, вспоминают ли о своих фронтовых дорогах, о подвиге советского воина?
– Следует отметить, что участников Второй мировой войны в Америке называют «участники иностранных войн». Моя встреча с ветеранами антигитлеровской коалиции была случайной: гид похвалился, что знаком с человеком, который на Нюрнбергском процессе был переводчиком.
Встреча с ним состоялась в маленьком уютном кафе.
Следует отметить, что в Америке принято считать, что «муки даже самого незаметного участника войны были не меньше, чем у того, чье имя вошло в историю». Поэтому тех, кто отличился особо или просто дошел до Победы, не считают героями в нашем понимании. Они счастливы тем, что остались живыми, дожили до внуков и правнуков. Вправе ли я судить их за это? Не знаю. За это меня нередко «поругивают» наши ветераны. Хотя твердо знаю: «Я хронист – описываю то, что видел сам, к чему причастен, что подтверждено документом».
– В Москве на параде Победы в этом году мне приходилось слышать от иностранных журналистов, что это просто демонстрация военной мощи России. Что для вас парад Победы?
– Цена Великой Победы мне знакома не понаслышке. Мой отчим прошел всю войну, отец моей жены похоронен под Сыроваткой Сумской области... Поэтому 9 Мая для меня – это прежде всего день поминовения. Память о тех, кто уже никогда не придет с войны.
Когда я искал рядового Кузнецова из деревни Каньга Ялуторовского района, то ехал по пустым местам, где ранее были населенные пункты, в одном из которых стоял дом земляка. Ныне здесь пустырь. Именно пустырь для меня является символом войны.
– В Волгограде, где проходил Всероссийский конкурс «Патриот России» и где редакция газеты «Тюменская область сегодня» получила диплом лауреата в престижной номинации «Иван Карамзин», было отмечено, что сегодня в военно-патриотическом воспитании молодежи отсутствует опыт ПРАВДЫ. Во многих художественных фильмах и в книгах, публикациях о Великой Отечественной войне много ошибок. А это уже ЛОЖЬ. Не пора ли вернуть в кино, СМИ и литературу опыт ПРАВДЫ?
– Я не понимаю слов «опыт правды». Что есть «ошибка» и что есть «ложь»? Где этот термометр, который определит «градус правды»? Лично для меня есть ФАКТ, цепочка фактов. Поэтому, когда читаю ту или иную публикацию, вижу, где автор «передернул» факт.
– Значит, все же термометр ПРАВДЫ существует и находится у человека где-то внутри?
– Термометра нет, есть только знания, логика и опять же цепочка фактов.
– Багаж исторических знаний у каждого человека свой. Не отсюда ли появляются ошибки, а порой откровенная ЛОЖЬ?
– Недавно один тюменский ветеран при встрече со мной отметил, что мы, журналисты, недооцениваем роль Сталина в Великой Отечественной войне. Должен ли я на него обижаться? Ведь у него свой багаж знаний и своя правда, основанная на личном восприятии. Я же, повторюсь, основываюсь только на фактах. Их невозможно переписать, выбросить из истории. Как бы ни старались некоторые люди опорочить нашу с Александром Петрушиным работу – «Книги расстрелянных», не получилось. Факт – эпизод из жизни, подтвержденный документом. Далее мы подкрепили его своими размышлениями.
Когда я пишу, за основу будущей публикации беру то, что вижу, то, что знаю и то, как к этому отношусь. Чем больше знаешь, тем твоя правда горче, и ее не каждый способен принять.
– В Дагомысе, где проходил Всероссийский фестиваль прессы 2009 года, вы презентовали третью книгу «Запрещенные солдаты», традиционно украшенную грифом «Рассекречено». Недавно состоялась презентация новой книги, приуроченной к 65-летию Великой Победы. Какие воспоминания остались от работы над ней?
– Сведения, вошедшие в эти книги, хранились в архивах и на каждом деле стоял гриф «Секретно», отныне они с новым грифом – «Рассекречено». Причем это настоящий штамп.
Мне и Александру Петрушину повезло: мы первые, кто в свободном доступе ознакомился с делами «запрещенных солдат», но все же солдат.
В фильтрационно-проверочных делах стоят скупые записи, но за ними – судьбы соотечественников, бывших военнопленных. Те, кому повезло, выжили, и, живя среди нас, они более полувека молчали. Дочь Героя Советского Союза Николая Захарчука, который скончался летом 2005 года, рассказывала, что отец, награжденный за форсирование Днепра, а потом попавший в плен тяжелораненым, о пережитом за всю жизнь не сказал «ни одного слова». Бывшие военнопленные вынуждены были молчать, потому что Родина отказала им в воинской доблести, поддержав сталинскую формулу «у нас нет пленных – есть предатели».
Лишь в 1995 году солдат войны освободили от позорной отметины предательства. Не все дожили до этого времени, а потому не успели рассказать о себе, о проигранных сражениях – под Киевом в 1941-м году, под Харьковом в 1942-м...
– Написание книги – особая песня, наверняка она исполняется не всегда по задуманному. Вас как автора это огорчает или увлекает?
– Я «землекоп истории». Какие у него могут быть песни? Ему не до песен, работа тяжелая: «раскопать» глубоко спрятанные сведения...
В 2005 году, когда приступили к написанию «Запрещенных солдат», даже мысли не было, что это будет многотомник. Однако набралось столько материала, что за первой книгой появилась вторая, третья, и вот уже четвертая увидела свет.
Сегодня работаю над фондом 38–94, опись 3, дело 603 «ж», в нем 875 карточек... Каждую необходимо прочитать, попытаться найти ее «хозяина» и так далее. Думаю, такая кропотливая работа не каждому понравится, меня же она увлекает.
– Все, о чем сегодня шла речь, делается вами, как говорится, в свободное от работы время. А чем наполнены будни?
– Прежде всего работой в газете. Редактор отвечает за все, что происходит в редакции, за все, что напечатано или появится на страницах издания. Кроме того, преподаю в Тюменском нефтегазовом университете, где начало лета – пора экзаменов и зачетов. У меня две дипломницы. Свободное время посвящаю семье и даче. Радуюсь жизни. Любуюсь садовыми розами, вот только они в этом году плохо перезимовали.
Недавно мне подарили восемьдесят саженцев кедра. Восемь из них высадил возле редакции, остальные раздарил. Как видите, работы много, скучать некогда.
– Рафаэль Соломонович, благодарю вас за интересную беседу. Желаю вам еще многие лета творческой жизни!
Фото Валерия БЫЧКОВА
