Как рыбаки с медведем улов делили
воспоминания
В тот памятный вечер, пока начальник нашего геологического поискового отряда Саныч с двумя помощниками разбирал и укладывал в ящики образцы горных пород и минералов, я и Василий, здоровенный флегматичный парень лет двадцати, по обыкновению отправились ловить хариусов на ужин. Взяли по удочке и пошли вниз по течению речки Люлюикты, где еще оставались необловленные плесы.
------
До чего же хороша рыбалка в таежной глухомани! Представьте такую картину: над головой - чистейшая голубизна, вокруг, насколько хватает глаз, – нехоженая девственная тайга! Если мысленно исключить тихое журчание речки да еще нудный напев гнуса, то остается такая первобытная тишина, какой в наших густонаселенных местах теперь не бывает даже в самую глухую полночь.
Осторожно подходишь к зеркальному плесу и из-за кустов ольхи и ивняка начинаешь водить длинным удилищем взад-вперед так, чтобы «мушка» скользила по самой поверхности, как бы перепархивая с одной витой струи на другую. И будьте уверены, если в плесе обитает хотя бы один черноспинник, то он уже выбирает подходящий момент, чтобы наверняка схватить «добычу»! Раздается энергичный всплеск – и «мушка» схвачена. Находясь во власти захватывающего рыбацкого азарта, подсекаешь добычу и выбрасываешь ее на берег. И вот уже бьется средь камней сильное, упругое тело, поблескивая влажной чешуей и пятнисто-радужными плавниками!..
Как раз в один из таких моментов я вдруг услышал встревоженный басок напарника, удившего на противоположном берегу плеса: «Медведь!» Я повернул голову на голос и вижу такую картину: Василий тянется рукой к бьющемуся на крючке хариусу, а из-за куста к этому же хариусу протягивает когтистую лапу здоровенный медведище. Но Василий машинально снимает рыбу с крючка и насаживает ее на кукан. Медведь озадаченно рявкает и протягивает лапу уже ко всему кукану... Я закричал во всю глотку: «Вали ко мне! Живо!» Василий, оглядываясь, как бы нехотя полез в воду. Когда он добрел до середины плеса, медведь вразвалку направился к густому прибрежному кустарнику. Василий, стоя по пояс в воде, начал отчаянно ругаться: «Знал бы, что не тронет, не стал бы за зря ноги мочить! Ботинки теперь до утра не обсохнут, придется в мокрющих по тайге чертоломить!..»
Но не успел он выговориться, как медведь, словно одумавшись, осознав свою оплошность, повернулся к нам мордой, тряхнул головой и что есть духу припустил обратно. Он добежал уже почти до самого берега, когда я снова завопил во всю глотку: «Да беги же ты сюда, колода ты этакая! Вдвоем отобьемся!» Медведь до этого, возможно, меня не видел: ведь зрение у них слабовато. От неожиданности он так и затормозил на полном бегу, упираясь когтями всех четырех лап в загремевший галечник. В полуприседе косолапый оторопело посмотрел на меня, испуганно поморгал заплывшими глазами, как-то по-поросячьи ухнул и понесся обратно к чаще, смешно вскидывая толстый зад. Василий заулюлюкал ему вслед, потом принялся громко хохотать, поглядывая то на меня, то на улепетывающего медведя. Глядя на его нелепую долговязую фигуру, возвышающуюся над плесом, я тоже невольно заулыбался. Высоко выпрастывая из воды длинные ноги, Василий, наконец, перебрел остаток плеса и вылез на берег возле меня. Только тогда я выпустил из рук камень, который ухнул в воду, подняв фонтан брызг.
Мы критически осмотрели свой улов. На куканах оказалось всего с десяток хариусов средней величины. На пятерых едоков – маловато. Поэтому решили порыбачить еще: ведь в лагере нас ожидали не с таким уловом. Прошли еще несколько шиверков и плесов, а когда куканы заметно потяжелели, подались обратно. Подойдя к месту неожиданной встречи, не сговариваясь, стали настороженно озираться, только теперь осознав опасность происшествия. Косолапого, к счастью, нигде не было видно. По оставшимся следам установили, что он крался за нами метров триста, а мы, увлеченные рыбалкой, его не видели.
Юрий ЗУБКОВ, г. Тюмень
