Заблудился на задворках

Бывает же!
Иногда люди способны блуждать в лесах, полях, на улицах чужого города и даже вблизи собственного жилища. О горе-путешественниках в народе говорят: «В трех соснах заблудился». К таким людям можно отнести и моего деревенского приятеля Бориса Кошкина.

Деревня, в которой живет наш герой, окружена со всех сторон сосновым бором. С севера сосняк плавно переходит в заболоченные низины, заросшие мягким мхом и багульником, называемые рямом. Эти места всегда одаривали урожаем клюквы. На сбор созревшей лечебной ягоды, вооружившись кузовками, ведерками и корзинами, отправлялось большинство жителей деревни.

Одни собирали ягоды впрок, на зиму, другие — для продажи горожанам, чтобы пополнить тощий кошелек. Таким промыслом и занимался тридцатилетний конюх Борис Кошкин, снабжая горожан витаминами. Выходил он  в рям только в свободное от работы время. Коллективный сбор ягод Борис отвергал, не любил лишних перекличек и шума. Старался отделиться от общества, любил одиночество, чтобы никто не мешал ему  в деле.

Незаметно уйдя от людей и найдя место, изобилующее крупной, налитой соком ягодой, затихал, охваченный азартом сбора, вставал на колени, крестился и уже потом приступал к сбору. Борису кричали, аукали, а он, затаившись, не отвечал. Ему не хотелось впускать кого-то на урожайную плантацию. Вот так, скрываясь от односельчан, Кошкин все дальше и дальше уходил в глубину ряма.

Стало смеркаться, лямки берестяного заплечного кузовка ощутимо давили своей тяжестью на плечи, а болоту не было видно конца. Борис забеспокоился. Озираясь по сторонам, крича во все горло, прислушивался, искал дорогу к бору. «А там, — думал он, — тропа приведет к дому». Не было в жизни случая, чтобы он блуждал.

Борису иногда казалось, что на его позывные отвечают то справа, то слева. И он кидался то  в одну, то  в другую сторону. Ходил, вероятно, по кругу. В конце концов — закружился. Уже  и ночь наступила, а Борис все еще надеялся выйти к сосняку. Измученный поиском, он вдруг ощутил под ногами твердую землю. И почти наткнулся на огромный стог душистого сена. «Нынешний укос», — мелькнуло в голове, значит с рассветом обязательно найдет домой дорогу.

В кромешной темноте вытеребил у подножия стога небольшое углубление, завалился в него, положив под голову поклажу, и моментально провалился в тяжелый сон. Борису казалось, что проспал он целую вечность. Проснулся от того, что кто-то, ругаясь, тянул его за вымокшую от утренней росы штанину.

— Ты что же, нажрался, что ли? Коли не дошел до своего сена десять шагов, а завалился в мое, едрен корень! Дом-то твой рядом. Может, Варвара тебя выгнала? Раньше такого за тобой не наблюдалось…

Борис узнал голос пастуха Василия Пудовкина, а тот, не останавливаясь, продолжал:

— Вставай, слышишь, петухи поют! Вон  и твой выдает залихватские рулады. Неужели не узнаешь?

Разгоралось утро ласкового бабьего лета. Над деревней поднималось раннее солнце. Разноголосо пели петухи, мычали коровы, выгоняемые хозяйками в еще зеленые луга, блеяли овцы. Кошкин встал, отряхнул с одежды прилипшие сухие травинки, огляделся. Увидев березовый колок на задворках своей усадьбы, свой дом  с высокой телевизионной антенной над крышей, свои три стога сена, чуть не заплакал. Поведав Василию всю историю, слезно просил, чтобы он никому не рассказывал о ночных путешествиях. Но пастух, обещавший молчать, слово не сдержал. В этот же день вся деревня знала о «путешественнике».

Долгое время с подачи Василия в шутку Бориса называли: «В трех соснах заблудился». Но постепенно прозвище забылось. В последующие годы при сборе клюквы Борис Андреевич старался не отделяться от коллектива.

Виктор ДЕНИСОВ, г. Тюмень

Рис. Дмитрия КОРОЛЕВА