В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение)

В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение). Редакция продолжает публиковать главы из книги «В пламени жизни». Это воспоминания тюменцев, хорошо знавших Бориса Евдокимовича Щербину, работавших под его непосредственным руководством.. 5 октября 2019 года исполняется 100 лет со дня рождения Бориса Щербины, нашего выдающегося земляка, под руководством которого создавался топливно-энергетический комплекс Западной Сибири. Благодаря тому, что сделали геологи, нефтяники, газовики, строители при самом активном участии Щербины (первого секретаря Тюменского обкома КПСС, а затем министра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР, заместителя председателя Совета министров СССР), страна имеет возможность и в наши дни реформировать экономику, не испытывая нужды в энергоносителях. Продолжение. Начало: В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение) В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение) Страницы истории: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение) В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение) В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение) В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение) В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение) В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины (продолжение) В пламени жизни: к 100-летию со дня рождения Бориса Щербины Жизнь после жизни Щербина поддерживал любую нашу просьбу. Мы проводили поэтические вечера в переполненном зале областного комитета партии. На время подготовки и проведения больших литературных мероприятий инструкторы и лекторы идеологического отдела обкома дни  и ночи крутились со мной в одной упряжке. Обкомовская типография изготовляла нам рекламную продукцию. Под крылом Щербины Тюмень становилась не только нефтегазовым, но  и литературным центром Советского Союза… Тюменским книжным издательством был подготовлен к печати мой первый сибирский роман «Так было». Но в 1963 году издательство ликвидировали, и рукопись перекочевала в Свердловск. Там ее читали и перечитывали, рецензировали и обсуждали, посылали на отзыв в Москву, словом, делали все возможное и невозможное, чтобы не пустить роман в свет. Минул год, два, а роман все обсуждали. Все громче стали раздаваться упреки в искажении, упрощении и даже очернении образа партийного работника. Тогда-то я и принес роман Борису Евдокимовичу и попросил его высказать свое мнение о моем произведении, через неделю мы встретились снова. – Роман отличный, – сказал Щербина. – Его надо незамедлительно издать и массовым тиражом. Настораживает лишь одно… Прототипом главного героя романа является бывший первый секретарь Голышмановского райкома партии Василий Рыбаков, исключенный после войны из партии за нарушение устава сельхозартели и прочие прегрешения. Вы даже фамилию и имя его  в романе сохранили… – Специально сохранил и не стану менять, – ответил я. – Рыбакова подло ошельмовали высокопоставленные партчинуши. Я принесу вам документы, подтверждающие это… Первой послевоенной осенью колхозницы под мокрым снегопадом, по колено в ледяном массиве жали серпами полегшую пшеницу. Приехавший на поле Рыбаков скомандовал: «По домам, бабы. Отогревайтесь. Отсыпайтесь. А утром видно будет, что  и как…». Обрадованные, промокшие и промерзшие до костей женщины заспешили по домам. И тут к полю подъехал вездеход секретаря обкома партии. – Куда это они? – гневно спросил он. – По домам, – жестко ответил Рыбаков. – Обсыхать. Отогреться. – Пшеница под снегом, а они отогреваться! – вознегодовал секретарь обкома. – Кто позволил? – Я, – процедил сквозь зубы Рыбаков. – Слышал?.. Я!.. Они – женщины, им детей растить и новых рожать. На них поднимется Россия… Высокое начальство попыталось приструнить зарвавшегося секретаря райкома. Но тоже промокший и промерзший Рыбаков не стал выслушивать нотации секретаря обкома, послал его, куда русские мужики, озлясь, любого посылают. С тем они и расстались о команде оскорбленного обкомовца на Рыбакова состряпали дело, вышвырнули с работы и из партии. Все это  я узнал от Рыбакова, это удалось подтвердить документами, хранящимися в партархиве. Эти документы я и принес Щербине, подробно рассказав о послевоенной судьбе Василия Степановича Рыбакова. Посмотрев документы и выслушав меня, Щербина сказал: – Это удар ниже пояса… Тут же позвонил директору Средне-Уральского книжного издательства, категорично высказав свое одобрение романа. «Так было» наконец-то внесли в издательский план. Еще помурыжили. Еще попинали. Но все-таки в 1966 году роман появился на прилавках книжных магазинов, получил широчайший отклик читателей и стал популярнейшей книгой, которая с тех пор выдержала пять изданий, была инсценирована. Такая же судьба ожидала и в 1969 году мой роман «Ордалия». Критика встретила его восторженно. Читатели охотились за книгой. «Мосфильм» тут же решил экранизировать роман. Новорожденное столичное издательство «Современник» включило «Ордалию» в десятку первых, подготавливаемых к изданию книг (а десятка-то начиналась романом Шолохова «Тихий Дон»). Гос-комиздат признал роман лучшим романом года. Словом, триумф! Но один из королей нефтегазовой империи, согнувшийся под тяжестью званий, премий и наград, вдруг узнал себя в главном, но не положительном герое «Ордалии». Тут же нарочная повезла в ЦК КПСС, Союз писателей СССР, Гос-комиздат, редакции центральных газет письма-протесты, подписанные именитыми лауреатами да Героями Соцтруда: «Писатель очернил, оскорбил, унизил героев земли тюменской» – смысл писем-протестов. Председатель Госкомиздата СССР, выступая на Всесоюзном съезде журналистов, почти всю свою речь посвящает жесточайшей критике «Ордалии». «Современник» и «Мосфильм» изымают роман из своих планов. Издателей, причастных к выпуску романа, лишают годичных премий. А Тюменский обком партии получает команду ЦК: вразумить писателя, добиться его публичного покаяния. И машина пошла… Приостановил ее тот же Щербина. На бюро обкома КПСС, где обсуждалась ситуация с романом, он сказал:  – Лучше Константина никто не напишет о жизни наших нефтяников, геологов и строителей. В этом я убежден. Пожелаем ему удачи. В студеном январе 70-го в Тюмень приехал первый сек-ретарь правления СП СССР Георгий Мокеевич Марков. Известный в стране писатель, лауреат многих престижных литературных премий, дважды Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета СССР, член ЦК КПСС. Его романы переведены на многие языки, изданы миллионными тиражами, инсценированы и экранизированы. Мы побывали с ним в Тобольске, Ялуторовске, селе Покровском. О чем только не переговорили в пути, то  и дело возвращаясь к волновавшему нас вопросу: какое грандиозное литературное мероприятие можно провести в Тюмени, чтобы оно оказалось столь же громким и впечатляющим, как дела тюменских геологов, нефтяников, газодобытчиков и строителей? Кажется, на обратном пути из Тобольска мы, наконец-то, прибились к желанному берегу, надумав впервые в Союзе провести в Тюмени Дни советской литературы с участием именитейших писателей всех союзных республик, с непременным приглашением известных литераторов из зарубежных стран. У меня дома нас ожидал сервированный стол. Едва успели выпить по рюмке, раздался телефонный звонок. В трубке голос Щербины: – Приехали? – Только что. – Все нормально? – В ажуре. – Чем занимаетесь? – Пьем коньяк и клюквенный сок. – Потом допьете. Забирай Георгия Мокеевича и ко мне. Воскресный обед на столе. Щербина жил  в доме рядом с обкомом партии. Четырехкомнатная квартира на первом этаже. В гостиной в самом деле был накрыт стол. Ни мебель в квартире, ни сервировка стола – ничто не удивило меня. Все, как  у большинства простых смертных: рыбные разносолы, свиные отбивные с жареными грибами, пирожки с капустой, коньяк «Дойна». «Прислуживала» нам жена Бориса Евдокимовича Раиса Павловна – женщина очень приветливая, улыбчивая, разговорчивая. Здесь, за обеденным разговором, Георгий Мокеевич и изложил нашу придумку о проведении в Тюмени Дней советской литературы. Щербине задумка очень приглянулась. Тут же договорились, что первые Дни проведем летом этого года. В Тюмень приехали более ста писателей из всех союзных республик. С ними посланцы братских литератур: болгарской, венгерской, немецкой, польской, румынской, чехо-словацкой, югославской. С их подачи молва о наших Днях прокатилась по европейским странам… Когда меня начинали одолевать безответные «зачем?» да «почему?», «кто виноват?» и «что делать?», я шел к Щербине. Он никогда не выспрашивал, не выпытывал, не ловил на слове. Слушал внимательно, дав выговориться, вступал в разговор. Как-то разговорились об особенностях национального характера. Перекинулись несколькими фразами, пытаясь сформулировать суть русского характера. Щербина вдруг говорит: – Характер нельзя объяснить только национальной принадлежностью. Нет ведь такой национальности – сибиряк. Верно? – Я поддакнул. – А сибирский характер есть… Недавно был  в вахтовом поселке строителей газопровода… Пришли на вертолетную провожать меня несколько человек. И среди них мальчонка лет шести. Уши шапки не завязаны. Шарф на шее размотался. Хлещут по нему волны поземки, а он улыбается во весь рот… Вот это – сибирская косточка, сибирский характер! Этот своего добьется, сам пойдет и других поведет. Вожак!  Вот так образно живописал он  в своих разговорах то доярку, то лесоруба или рыбака. У него было богатейшее воображение и умение мастерски лепить словом живые картины с натуры. Это был художник. Творец по натуре, по духу.