Когда проснется жизнь в деревне...

Когда проснется жизнь в деревне.... В истории села Новолокти Ишимского района случались периоды расцвета и тяжелые дни.

Село Новолокти Ишимского района уютно устроилось меж трех озер – Пенькова, Бердюжья, Долгова. Жизнь в нем протекает тихо, мирно: село спокойно дышит в утренней рассветной дымке, заботливо и с деловым шумом колготится днем, а вечером, как все живое, готовится к ночному отдыху.

Очень красиво оно смотрится при лунном свете! Словно огромный великан отдыхает меж зеленых берегов озер, наполненных чистой голубовато-прозрачной водой, сквозь которую просматриваются загадочные заросли шелковистых водорослей и рыбешки, деловито снующие в них. По берегам простые деревянные плоскодонки, на которых мужики утром ставят, а вечером снимают свои немудреные рыболовные снасти. В моих воспоминаниях, как в кадрах кинохроники, мелькают телята, привязанные в конце огородов, важно шагающие гуси, свиньи, которых пасут ребятишки, березовые колки, богатые грибами и ягодами, хлебородные поля и увалы, на которых день и ночь трудились земляки...

Главное богатство села – его жители, выходцы из Белоруссии. Коренное население называет себя самоходами, поскольку их предки в XIX веке пришли из Витебской губернии Гультяевской волости в Сибирь искать лучшей доли. В это время земли у нас были свободные, плодородные, с лесным изобилием. Пришлым в 1866 году отвели место под строительство. Люди строились, обживали дикие места, распахивали земли, разводили скот. Появилась своя пимокатня, лавка торговая, маслозавод. В 1895-м открылась школа. Образовались фамильные династии Гультяевых, Залевских, Жгуновых, Смарыгиных, Киселевых...

Я родился уже в послевоенное время, хорошо помню жителей села той поры. Моя бабушка Федора Петровна Гультяева и дед Кузьма Маркович Залевский были выходцами из самоходских семей. Бабушка росла вместе с четырьмя братьями – Архипом, Лаврентием, Василием, Лазарем – и семью сестрами. Все они были горячими до работы и весельчаками. Бабушкин род по-деревенски называли Лукашатами. У нас в селе до сих пор семьи кроме фамилий имеют еще  и прозвища: однофамильцев много, а по прозвищу легче найти человека. Например, семьи Гультяевых делились на Швырят и Балабосовых.

Родные улочки мои

Мысленно то и дело возвращаюсь в 50–60-е годы, на родные улочки. Теплое солнечное летнее утро. Я встаю, выхожу на улицу и сажусь на крылечко, на чистые, нагретые солнцем доски, жду бабу Федору. Вскоре она выходит из загонки для коровы с ведерком парного молока. Сдувает пенку, черпает кружкой и протягивает мне, а сама уходит в избу. Изба у нас стояла на пригорке, и по нему шла дорога к озеру. Попив парного молока, я с крылечка перехожу на прясло, опоясывающее двор. Сижу, нежусь под теплым солнышком, почесывая нога об ногу. А вот и Вовка подошел, молча сел рядом. Вовка Юринов по прозвищу Секач – мой сосед. Хотя он  и старше меня, но мы с ним дружим. Вовка живет с одной матерью, живут бедновато, поэтому мои родители частенько подкармливают его. Он стесняется, отнекивается, не сразу садится за стол. Наконец собралась вся наша разновозрастная компания. И пошумели! К вечеру я домой еле ноги приволакивал. Устраивался на крылечке дожидаться родителей с работы и засыпал. Потом сквозь сон чувствовал крепкие отцовские руки, которые бережно несли меня на кровать...

С годами я постарел, вырастил троих детей, обзавелся четырьмя внуками, но об отце никогда не забываю. И все, что было хорошего у меня в жизни, связано с ним. Даже сейчас, когда его уже давно нет на этом свете, в трудные минуты мысленно советуюсь с ним.

Папа был почти неграмотным, но очень добрым и мудрым. Вырос он без отца, рано начал работать. В 17 лет забрали на войну. Его боевой путь в Берлине не закончился, домой он возвратился только в 1946 году. Отец в конце вой-ны долго лежал в госпитале. Награжден многими медалями за боевые заслуги, а последняя награда, орден Красной Звезды, нашла его 30 лет спустя после войны – в 1973 году, незадолго до смерти...

Семья у нас была дружная, работящая. Родители трудились на ферме. Мать моя, Надежда Ивановна Залевская, всегда ходила в передовых доярках, за что неоднократно избиралась депутатом, помогая колхозу, а потом совхозу решать хозяйственные вопросы. Много имела грамот и даже орден «Знак Почета». Я часто бывал у родителей на работе. Мне нравилось помогать отцу ухаживать за животными. А в летнее время любил ездить с ним на пастбище пасти коров, особенно в ночное. Было страшно и таинственно у потрескивающего костра. До рассветной зорьки отец и его напарник, наш сосед дед Алешка, рассказывали друг другу разные небылицы, а я внимательно слушал.

Мы, деревенские ребятишки, находили время на все: и поиграть в разные игры, и почитать книги, и сбегать в кино, зажав в кулаке пятак, с таким трудом выпрошенный у матерей. Чем взрослей становились, тем большим был с нас спрос. Мы были обязаны помогать совхозу. Помню такую картину из детства. Раннее деревенское утро. Еще не осела прохладная пыль за только что прошедшим деревенским стадом, а дядя Яша, бригадир, уже стучал в окно: «Федора, поднимай внука-копновоза, Федя уже за конями пошел!» И я, продирая сонные глаза, хватал узелок, в котором лежали пара вареных яиц  и несколько огурцов с горбушкой хлеба, бежал к своему звену. На фургоне приезжали на сенокос. Жара, пауты, а мы вместе со взрослыми с раннего утра до позднего вечера, пока роса не упадет на траву, заготавливали на зиму корм для животных. Конечно, уставали, но зато с какой гордостью возвращались домой вместе со взрослыми, чувствуя себя необходимыми и причастными к общему трудовому успеху колхоза. Деревенские ребятишки осенью помогали в уборке картофеля, лопатили зерно на складе, заготавливали овцам березовые и осиновые веники... Да еще и соревновались между собой, кто скорей и больше!

Радости большие и маленькие

Люди умели и трудиться, и отдыхать. Тогда не было беспробудного пьянства. Праздных дней в году насчитывалось мало. Но зато как  к ним готовились! Первым праздником был День Великой Октябрьской социалистической революции. Мои родители к 7 ноября кололи свинью, делали пельмени, варили холодец. Баба Федора пекла шаньги с творогом и морковкой, сладкие плюшки.

В этот день в клубе было собрание, где подводились итоги работы в поле, на ферме, отмечали передовиков грамотами, подарками. Силами художественной самодеятельности ставили концерт. А уже потом начинались гулянья.

Никогда не забуду эти веселые деревенские компании! Пели, плясали, шли по улице с частушками под гармонь и балалайку с одного конца на другой, заходя друг к другу в гости. Моя мать очень хорошо плясала, а отец посменно играл то на гармошке, то на балалайке. Погуляли, отвели праздник – и опять за работу.

Даже в праздничные дни никто о ней не забывал – поили и кормили скот, доили коров. Люди радовались тому, что выжили в войну, сломав хребет фашизму, верили в счастливое светлое будущее, приближая его своими трудовыми буднями. И их мечты воплощались в жизнь: колхоз переименовали в совхоз, повысилась зарплата, стали работать за деньги, а не «за палочки». Отцу уже не надо было везти в город на рынок мясо или пшеницу, чтобы выручить копейку.

Обычно деньги родителей получала баба Федора. К походу в контору она готовилась как  к торжеству: наряжалась, подвязывала новый фартук. Выстояв очередь, говорила кассиру: «Ты уж, голубушка, складывай деньги в фартук, а то мне такую сумму не унести». Затем с гордостью вышагивала по улице домой. Было и смешно смотреть на нее, и радостно за родителей.

Время летело незаметно, и вот мы – выпускники школы. После выпускного бала разлетелись по городам – в институты за профессиями. Я и несколько моих друзей учились в Тюмени в инженерно-строительном институте. Надо заметить, наше село оказалось «урожайным» на
таланты. Из него вышли учителя, агрономы, механики, хирурги, архитекторы. А Федор Иванович Гультяев, по-деревенски Феденька Натальин, был мэром города Норильска. Некоторые после срочной службы в армии остались там  и дальше. В то время служить считалось гордо и почетно. Я тоже служил в армии в ракетных войсках. За хорошую службу дважды награждали внеочередными отпусками. Предлагали остаться, но меня всегда тянуло домой, где бы  я ни был, где бы ни работал...

Добрые корни прорастут

В 1984 году вернулся в Новолокти. С женой Любой на голом месте построили дом, развели сад  и всю животину. Здесь, на лоне природы, выросли наши дети – Сергей, Снежана, Григорий. Сергей пошел по стопам матери, по образованию он педагог. Снежана, которой пророчили в детстве карьеру певицы, теперь подполковник юстиции, обустроилась в Симферополе вместе с мужем. Григорий отслужил в ВДВ, побывал в горячей точке в Косово, теперь живет рядом с нами в Ишиме, строит дома. Как-то один из моих сыновей сказал: «Батя, а я не жалею, что  в деревне вырос». И сейчас мы не забываем отчий дом: проведуем родичей, бродим по знакомым лесочкам, полянкам и обязательно посещаем деревенское кладбище.

Сейчас в деревне мало старожилов: кто-то умер, кто-то уехал за лучшей долей. Много приезжих, особенно из Казахстана. Молодежь потянулась в город, а кто остался, выживают за счет своего хозяйства. Даже деревенские мальчишки стали другими. не хочу сказать о них плохо, но какие-то они замкнутые, грубоватые, доброты в них, что ли, меньше стало. они так не играют – дружной ватагой, как мы. Все больше сидят дома у компьютеров, телевизоров, да и взрослое население не очень-то выманишь в ДК. Конечно, остались еще труженики добросовестные, те, кто хочет, чтобы жизнь на селе не угасала. К примеру, Леонид Александрович Захаров, председатель совета ветеранов. Он активно участвует в общественной жизни села, района, для каждого ветерана старается найти доброе слово. Хочется верить в лучшее, что жизнь в деревне запнулась не навсегда, очнется, поменяется в лучшую сторону, прорастут с новой силой добрые корни.