Маслоделие Западной Сибири: истоки и триумф

Маслоделие Западной Сибири: истоки и триумф . .

Начало в № 211, 212, 241 (2011 г.), №13 (2012 г.)

Продолжаем цикл публикаций «Торгово-промышленная элита Сибири». Автор проекта – руководитель некоммерческого партнерства «Тюмень. Сквозь глубину веков», доктор исторических наук Александр Вычугжанин.

Тобольские маслоделы завоевывают Западную Сибирь

Возглавляемая Александром Балакшиным «Организация по устройству кооперативных маслодельных товариществ в Западной Сибири» за время своего существования (с 1902 по 1907 год) открыла 270 маслодельных артелей, объединявших 52000 дворов, дважды собирала уполномоченных от артелей для обсуждения их дел, издавала «Известия организации», учредила Союз мастеров и привлекла к содействию артельному делу местных выдающихся людей из среды крестьян, волостных писарей, священников и других представителей образованных людей.

После закрытия организации Балакшин создал Союз сибирских маслодельных артелей (ССМА), который был призван отстранить датских экспортеров, минуя городских оптовиков в Англии, выйти напрямую к потребителю, тем самым значительно снизив издержки производителей. На представителя «Вестника кооперации», принявшего участие в съезде Союза сибирских маслодельных артелей 5–6 декабря 1913 г., большое впечатление произвел местный колорит: «Бросается в глаза еще меньшее расстояние между массой и ее руководителями, ее интеллигенцией, чем это возможно было бы где-либо в России. …Затем что еще бросается в глаза – это меньшее расстояние между словом и делом, чем в России: здесь в Сибири привыкли работать, действовать и в процессе работы обсуждать и учиться, насколько это требуется ходом дела; у нас же эти два начала в значительной степени дифференцировались –
обсуждение и исполнение. В России очень большой процент людей принимает участие только в обсуждении, в дебатах, но не в исполнении; в сибирских союзах таких совсем не видно. Конечно, существуют и другие элементы, влияющие в этом же смысле: например, в Сибири вообще меньше начальства, нет дворян-помещиков и нет поэтому дворянской психики, самое настроение начальства в значительной степени другое, чем  в России».

Известно, что отношения Александра Балакшина с другим подвижником сибирского маслоделия – Владиславом Сокульским – были непростыми, но вместе они делали одно большое дело. Претензии Сокульского и его коллег заключались в следующем: решения Балакшин принимает келейно, манипулируя безграмотным большинством членов Союза СМА, пропаганда мнимых преимуществ Союза некорректна, посредничество дирекции в продаже артельного масла неэффективно, продукция механического завода инженера Балакшина навязывается артелям Союза по завышенным ценам, и, самое главное, ССМА создает артелей больше, чем способен контролировать, поставка на рынок низкосортного масла наносит ущерб репутации сибирского маслоделия. Представляется, что причины конфликта были более глубокими, нежели личные антипатии.

Объяснение Александра Балакшина в 1905 году, почему он после восьмилетнего бессменного пребывания на посту председателя Курганского отдела Московского общества сельского  хозяйства решил отказаться от дальнейшего руководства, вскрывает ряд существовавших проблем.  Выяснилось, что  с самого начала в составе отдела начали формироваться три «партии», представляющие интересы сдатчиков молока – крестьян, заводчиков-производителей и экспортеров.

Наиболее многочисленная группа крестьян (только в Курганском уезде более 45 тысяч отдельных крестьян-домохозяев) в отделе была представлена в наименьшей степени. У всех этих групп всегда существовал конфликт интересов. Балакшин полагал, что кардинально решить проблему можно кооперацией на всех этапах производства и сбыта масла. По его мнению, Сокульский больше склонялся в пользу частных владельцев заводов.

В разгар публичной полемики между Сокульским и Балакшиным жизнь дала последнему сильный аргумент. Заведующий частным маслодельным заводом в Моревской волости некий Зандман, приняв у крестьян около 30000 пудов молока, переработал его на масло и, получив от его продажи 15000 рублей, скрылся. Перед исчезновением Зандман предупредил сельского старосту, что деньги он потерял, и предложил реализовать его имущество. Имущество же Зандмана состояло из одного маслодельного завода, за который он не уплатил деньги фирме «Пализен». Кроме чужого маслодельного завода Зандман оставил кредиторам-крестьянам немного мебели, два ружья, велосипед, граммофон, несколько картин и поношенное платье, а все остальное заблаговременно вывез.
В результате этой аферы крестьяне нескольких деревень Моревской волости не получили за молоко свыше 10000 рублей, без месячной зарплаты остались рабочие и служащие завода, возчики молока.

В своей статье Балакшин описал ситуацию как профессиональный публицист: «Положение крестьян теперь самое ужасное как с материальной, так  и с нравственной стороны. Накануне страды, когда годовые запасы хлеба уже истощились, когда вообще нужда в деньгах особенно ощутительна, когда, рассчитывая наверняка на получение денег, крестьяне вошли в долги и назанимали у богатых и муку, и чай, и сахар, они не получили ничего, остались без гроша и без надежды получить что-нибудь. Впечатление, произведенное известием о бегстве Зандмана, было потрясающее. Большинство положительно растерялось, виднелись слезы на глазах, засохшие губы, плач, ожесточение, угрозы…

Кроме материального ущерба в размере 10–12 тысяч рублей крестьяне Моревской волости вследствие краха Зандмана находятся и в ужасном нравственном состоянии. Они верили частному предпринимателю, считали его «отцом родным», стесняли разными мерами артельщиков, наконец, смеялись над ними. И вдруг картина сразу резко меняется: «папаша» сбежал, захватив их деньги, и теперь они принуждены просить тех артельщиков, которых обижали, чтобы они их приняли на свой завод. Во всей этой щучинской истории целая драма: насмешки, оскорбления, местами озлобление. И к чести русского крестьянина нужно сказать: артельщики не стали мстить и приняли всех желающих». Убытки крестьян умножились от того, что молоко стало некуда сдавать.

Для Балакшина случившееся было тем обиднее, что незадолго до этого и Сокульский, и губернский агроном упрекали его за то, что  в этой местности он собирался устроить артельный маслозавод. Губернский агроном даже приостановил выдачу разрешенной ссуды Щучинской артели на строительство завода.

Накануне бегства Зандмана, которое произошло 5 июля, Балакшин получил от крестьянского начальника письмо, датированное 30 июня: «Существующий частный завод (Зандмана) вполне удовлетворяет потребности населения, устройство же артельного завода в одном и том же селении наряду с существующими солидными частными заводами не вызывается насущною потребностью населения, а меньшинством было направлено к устройству состязания на повышение цен на молоко между артельными и частными заводами с целью постепенного выживания последнего в ущерб интересов большинства. При таком положении дела, при неустойчивости артельных заводов выживание (имеется в виду ликвидация. – А.В.) частных заводчиков представляется не согласным с интересами большинства».

Балакшин мог бы привести еще не один пример, когда частные владельцы обманывали крестьян. В легенду вошел курьезный случай, как «какой-то заводчик Шемиот около Армизона спасался от гнева крестьян в волостном правлении и просидел двое суток под портретом государя, где он похудел, почернел, чуть ли не поседел и откуда его освободил становой пристав». После этого Балакшин делал резонный вывод: «Что теряет мужик – этому счета не ведется, а должно быть, порядочно ему пришлось приплатить за успехи сибирского маслоделия».

Следующий вывод Балакшина является фактическим обвинением в адрес его оппонентов: «Во всех этих крахах мы обвиняем обыкновенно Зандманов, Семельянцевых, Пономаревых, которые не заплатили трудовых денег крестьянину. Но одни ли они виноваты?

Не виноваты ли также все те, которые поддерживают спекулятивный характер сибирского маслоделия и вместо того, чтоб поддержать, направить и упорядочить стремление крестьян к устройству самостоятельных кооперативных заводов, покровительствуют явной спекуляции, способной погубить нашу молодую промышленность?».

Ключ к разгадке конфликта видится в следующем заключении Балакшина: «Для местных и заграничных капиталов крайне невыгодно всякое объединение рядовых обывателей в какие бы то ни было союзы, а в особенности на экономической, да еще кооперативной почве, потому что союзы эти рано или поздно ведут к освобождению от эксплуатации и приобретению самостоятельности».

Атака на детище Балакшина была организована с самых разных сторон. Деревенские кулаки, видя, что почва для наживы ускользает, начинали клеймить артельщиков как «мошенников», путем спаивания и запугивания старались отвлечь от артелей, устраивали травлю артельщиков, организаторов потребительских лавок при артелях, зернохранилищ, кредитных товариществ. Агенты экспортных контор, в свою очередь, делали предложения уплатить за артель штраф 500 рублей в Союз, если она из него выйдет, и после этого гарантировали наивысшую рыночную цену за масло в течение ряда лет или беспроцентную ссуду по 50 копеек на корову, лишь бы артель сдавала все свое масло ему. При этом крестьянам агенты контор говорили, что «Союз их обсчитывает, не доплачивает гривенники, а его воротилы кладут их  в свои карманы». Инструкторы молочного хозяйства распространяли «Справочный листок» или «Молочное хозяйство», в которых доказывалось, что несоюзные артели выручают за масло и молоко больше, чем союзные.

Распространялись в тысячах экземплярах статьи с нападками на Союз, одна из которых – «Накануне Панамы» – уподобляла ССМА известной афере с акциями по строительству Панамского канала. Эту статью пришлось обсуждать во всех артелях и специальным приложением к «Народной газете» выпустить «Ответ Балакшина противникам кооперации».

В этом «Ответе» Балакшин, в частности, отметил, что «десять лет тому назад никто не думал, что маслодельные заводы частных предпринимателей, подчас очень богатых людей, могут перейти к крестьянам. Точно так же, как  теперь странно думать, чтобы какой-либо завод мог не принадлежать какой-либо артели».

Продолжение следует.

Александр Вычугжанин, доктор исторических наук